– А то главврач уже интересовался, видимо, ещё кандидатуру нашёл.
Никита попрощался, позвонил главврачу.
– Завтра будет медсестра.
Никита пошёл проведать Крастиньша, которого оперировали с кистой. Его уже перевели из палаты интенсивной терапии в свою палату. Пациент, как увидел Никиту, вскричал:
– Спаситель вы мой! Дышу легко, никакой одышки. Если бы не боль в месте разреза, в пляс пустился.
– Не напрягайтесь, не торопитесь, всему своё время. А то будет грыжа белой линии живота, снова придётся оперировать.
– Можно жене прийти сегодня?
– Можно! Звоните, обрадуйте.
И пациент рад, и Никита, что удалось помочь. Не всегда так бывает, увы.
Крастиньш быстро пошёл на поправку. Через день уже ходил, придерживая рукой послеоперационную рану, через пять дней попросился его выписать.
– Бизнес стоит.
– Ну, есть же у вас заместитель либо какое-то доверенное лицо.
– Поверьте, никто не заменит владельца. Они все на зарплате, только и смотрят, где бы урвать.
– Так у вас ещё швы не сняты.
– Слово даю, приеду, когда скажете. Я себя чувствую хорошо – ни одышки, ни слабости. Как будто пять лет сбросил, вроде и болезни не было.
– Хорошо, считайте – уговорили. Но режим соблюдать надо. Два месяца не поднимать тяжестей, не есть сладкого. Вам больничный нужен?
– Зачем он мне? Я сам хозяин. Так я могу собираться?
– Можете.
– Спасибо вам и всему персоналу. Вы меня буквально возродили к жизни.
Когда всё на работе ладится и настроение повышается. Никита домой пришёл весёлый и не сразу обратил внимание на поведение Лены. Потом дошло – что-то не так.
– Рассказывай.
– На работе сокращение, уволили пятерых, кто следующий – неизвестно.
– Ха! Тоже мне, проблема! Главное – я при работе, запросто на одну зарплату проживём. Не расстраивайся.
– Кабы одно это!
– Выкладывай сразу всё, что ты кота за хвост тянешь.
– У меня задержка.
– Сколько?
– Уже две недели.
– Тестом проверяла?
– Две полоски.
А взгляд тревожный.
– Так в чём проблема? Нам наследник нужен.
– Ты правда согласен?
– Лен, тебе под тридцать, мне за тридцать. По медицинским меркам ты уже старородящая.
Лена обрадовалась, не знала, как отнесётся к известию о беременности муж. Не все мужчины рады появлению ребёнка.
– А вдруг меня уволят? Хотелось бы декретные получить, больничный.
– Тут уж как повезёт. Но по-любому у тебя и ребёнка будет всё, что надо – фрукты, памперсы, кроватка.
Никита притянул к себе жену, обнял.
– Ты только не переживай, а то выкидыш может произойти.
– Я уже маме звонила, поделилась новостью.
– И что она?
– Рада, говорит – внуков понянчить хочет.
На тему потомства раньше Никита с Леной не говорил. Как-то подразумевал, что в нормальной семье дети должны быть. Один, а лучше два. А уж если разнополые, то совсем хорошо.
– Правильно твоя мама говорит, нам не один ребёнок нужен.
Никита точно знал, что при любом раскладе работу он себе найдёт, пусть в муниципальном учреждении, надо будет – на двух работах пахать станет, а дети будут сыты и одеты. Мужчина, если он настоящий мужик, должен отвечать за семью, её благополучие. Он никогда не понимал, когда мужья уходили из семьи, не платили алименты, не принимали участия в воспитании детей. Это твои дети, как можно их забыть, не сходить в парк, не подарить подарок, не услышать детский смех? Мать-одиночка из сил выбиваться будет, поднимет ребёнка, но никогда не заменит отца, особенно для мальчишки.
За пару месяцев Никита в роли заведующего отделением освоился. Всё же не варяг со стороны. В медицине не новичок, а если сам организован и не конфликтен, подчинёнными руководить научишься. Ещё немаловажный момент – Артём Витальевич, как старший товарищ, направлял, подсказывал.
В один из дней, к концу рабочего дня «Скорая» доставила мужчину с огнестрельным ранением в живот. Как позже понял Никита – разборка за место под солнцем в духе девяностых. Никита этого понять не мог. Пациента осматривал сам в приёмном отделении, а хирургам приказал готовиться к операции. Пациент был плох. Большая кровопотеря, дыхание частое и поверхностное, пульс слабого наполнения, артериальное давление низкое.
– В операционную! – распорядился Никита.
Пациента на каталке в лифт, подняли в отделение. В предоперационной санитарка и медсестра ножницами разрезали и сняли одежду. Всё равно она залита кровью и испорчена. К тому же ворочать, беспокоить раненого чревато. Так поступали всегда, хотя пациенты после выздоровления иногда предъявляли претензии. Дескать – пиджак дорогой, от самого… и называли фирму. Серьёзными деньгами ворочали, а пиджак жалели, хотя иной раз счёт на секунды шёл. Никита вообще заметил, что богатые или состоятельные люди прижимисты были даже в мелочах, если не сказать – скупы.
Пациента переложили с каталки на операционный стол, им тут же занялся анестезиолог. Пока шёл вводимый наркоз, Никита сам успел переодеться в операционное бельё и подготовить руки.
– Можно, – кивнул анестезиолог.
Работали быстро. Разрез, ушивание сосудов. Вошли в брюшную полость, а там сплошная каша, всё кровью залито. Отсосом откачали кровь. Главное сейчас – определить главный источник кровотечения. При проникающих ранениях брюшной полости он мог быть не один. Есть! Селезёнка просто размозжена, кровит сильно. Никита сразу и артерию, и вену перевязал. Кровотечение уменьшилось, но не прекратилось.
Пока не были определены группа и резус крови, струйно в вены обеих рук вливали растворы.
Никита тем временем обнаружил второй источник кровотечения – небольшую артерию брыжейки. Прошил и перевязал. Постоял с минуту, больше не кровило. Счастье, что раненого успели довезти живым, кровотечение массивное было.
Никита удалил селезёнку, стал осматривать соседние органы. Оказалось – ещё задет желудок. И его стенку ушил. Теперь надо искать пулю. Если оставить её в теле, могут начаться осложнения. А ещё пуля нужна следственным органам. Пришлось повозиться, но обнаружил. Пуля, пробив мягкие ткани – мышцы, желудок, селезёнку – остановилась, уткнувшись в ребро. Тупорылая, пистолетная, Никита бросил её в лоток, предупредил санитарку.
– Не вздумай выкинуть, теперь это вещдок для следователей.
– Никита Алексеевич, не первый раз, знаю.
Промыли брюшную полость, ввели антибиотик. Ранения – пулевые или ножевые, никогда не бывают стерильными.
Поставили дренаж, ушили рану. Никита спросил у анестезиолога.
– Как он?
– Пока скверно. Давление семьдесят на сорок, льём струйно.
В одну вену капали уже кровь, в другую гемодез и реополиглюкин.
Вышли из операционной, а в коридоре уже полицейский в форме и следователь в штатском.
– Добрый вечер!
Следователь удостоверение предъявил.
– Что с раненым, как его состояние?
– Крайне тяжёлое, прогнозов пока дать не могу.
– Пулю нашли?
Никита в операционную вернулся, вынес пулю, отдал её следователю. Тот повертел в руках.
– А пулька-то не наша! Похоже – люгеровская. Ладно, будем смотреть по пулегильзотеке. Не обратили внимания, есть ли вокруг раны следы ожога?
При выстреле с близкого расстояния вокруг раны могут быть следы ожога от выстрела, несгоревшие порошинки. Но в этом случае тело одеждой закрыто было.
– Можете забрать его пиджак, всё равно он кровью залит и нами разрезан.
– Заберу, – кивнул следователь. У вас пакет найдётся?
– Найдём.
В пакет из-под медикаментов упаковали всю одежду пострадавшего. Следователь в кабинете Никиты написал протокол изъятия, понятыми записал Сергея и Матвея. Полицейский остался у палаты интенсивной терапии. Непонятно – для охраны или караул? Посторонних в отделении Никита не любил, только отвлекают персонал, но мера вынужденная. Следователь попросил позвонить ему, как только по состоянию здоровья пациента его можно будет допросить. Оставив визитку, откланялся.
Никита попросил, на всякий случай, остаться Матвея. Хоть и под приглядом персонала, но спокойнее, когда хирург рядом. Сам же уселся за протокол операции. Продумывал каждое слово, потому как его будут тщательно изучать и следователь и судмедэксперт.
Домой Никита вернулся поздно, но с чувством хорошо исполненного дела. Лена спросила:
– Что так поздно? Хоть бы позвонил.
– Не мог, в операционной был, случай тяжёлый.
Только встал из-за стола, звонок. Посмотрел на номер – Матвей. Сразу неприятное чувство появилось.
– Что случилось?
– Леньков умер.
– Чёрт!
– Реанимационные мероприятия результата не дали.
– Пиши вместе с реаниматологом посмертный эпикриз. Лучше сначала черновик. Сам понимаешь, следователь читать будет.
– Понял, отдыхайте.
Ну да, уснёшь после такого. И пациента жалко, хоть и не знал его и своих трудов. Были и раньше летальные исходы, но не часто, можно по пальцам пересчитать. Никита всех их помнил. Медики – циники, про хирургов поговорка есть: у каждого врача своё кладбище. Многие врачи тяжело переживают гибель пациента, только вида не подают. Для родственников смерть близкого всегда беда, для врача – удар по репутации. Бывают болезни или осложнения после операций, когда медицина бессильна.
Придя утром на работу, Никита по телефону сообщил следователю о смерти потерпевшего.
– Жаль. Мы заберём тело в судмедэкспертизу.
Обычно умерших в стационаре отправляли в патологоанатомическое отделение, но этот потерпевший из криминальных случаев.
На сегодняшний день операций назначено не было – перевязки, процедуры. К вечеру позвонил следователь.
– Судмедэксперт вашей вины в смерти потерпевшего не усматривает. Большая кровопотеря, тромбэктомия лёгочной артерии. По заключению – гемостаз выполнен правильно, в полном объёме.
– И на том спасибо.
– До свидания.
– Лучше – прощайте.
Встреча с силовыми структурами – всегда неприятности, хотя не личного плана. Почти сразу звонок от главврача.