Проводивъ нежданныхъ гостей, Гэй долго еще пѣлъ у себя въ комнатѣ любимый гимнъ Эмми и этотъ вечеръ принесъ ему много нравственнаго утѣшенія. Молитва и утѣшеніе придали святому вечеру какой-то особенный характеръ, и въ эту ночь Гэй заснулъ тихимъ, безмятежнымъ сномъ младенца, примиренный съ собою и со всею своей жизнью.
На другой день онъ спокойно всталъ, позавтракалъ одинъ и отправился въ церковь. Никогда въ жизни не молился онъ такъ горячо за ненавидящихъ и любящихъ насъ, какъ въ это утро. Изъ церкви онъ пошелъ ходить по деревнѣ, любовался черезъ окна на семейныя сцены въ домахъ поселянъ, которые почти всѣ обѣдали въ комнатахъ, убранныхъ зелевью, и ему на каждомъ шагу приходилось обмѣниваться съ народомъ привѣтствіями и поздравленіями. Домой, онъ вернулся когда было уже совсѣмъ темно; мистриссъ Дру подала ему и Буяну обѣдъ, котораго хватило бы человѣкъ на двѣнадцать, а послѣ обѣда Гэй заперся у себя въ комнатѣ, гдѣ просидѣлъ вплоть до ночи. Онъ не много почиталъ, писалъ что-то, но большую часть времени посвятилъ религіознымъ размышленіямъ и молитвѣ, такъ успокоительно подѣйствовавшимъ на его сердце, что онъ самъ удивился, когда пробило одинадцать часовъ, и ему совсѣмъ не хотѣлось спать. На второй день праздника, по утру, Гэй нашелъ въ столовой конвертъ, адресованный на его имя. Это было письмо отъ мистера Росса на счетъ улучшенія быта жителей Кулебъ-Пріора; онъ совѣтовалъ Гэю написать о положеніи этого прихода самому епископу и давалъ ему вообще много полезныхъ совѣтовъ на счетъ хозяйства. Все письмо дышало ласкою; мистеръ Россъ поздравлялъ Гэя съ праздниками, желалъ ему весело ихъ провести и въ концѣ прибавлялъ, что здоровье Чарльза Эдмонстона значительно поправилось, нарывъ зажилъ, но что больному еще не позволяли сходить съ постели. Для Гэя это письмо отъ Гольуэльскаго друга — было просто подаркомъ. Онъ теперь только узналъ причину молчанія Чарльза, и его радовало то, что отъ него покрайней мѣрѣ не всѣ отреклись. Онъ рѣшился немедленно отвѣчать мистеру Россу, и просить его сообщать ему все, что тотъ узнаетъ о положеніи больнаго Чарльза. Къ епископу онъ сѣлъ писать сейчасъ же. Времени терять было нечего; 28-го марта Гэй вступалъ въ совершеннолѣтіе и къ этому сроку ему хотѣлось получить разрѣшеніе на стипендію для новаго викарія, котораго онъ предлагалъ епископу въ замѣнъ мистера Гельрэйда, состоящаго на жалованьи. Окончивъ письмо, Гэй пожалѣлъ, что онъ мало знакомъ съ Ашфордомъ, чтобы спросить его, годится-ли принятая имъ форма для переписки съ лицомъ духовнаго званія, такъ высоко поставленнымъ, какъ епископъ, но дѣлать было нечего, онъ запечаталъ письмо какъ оно было.
Къ мистеру Россу онъ отправилъ длинное посданіе, въ которомъ разспрашивалъ его очень подробно о Чарльзѣ. Затѣмъ Гэй занялся съ часъ математикою, а утро кончилъ охотою съ ружьемъ. Лѣсникъ самъ вызвался потѣшить барина и, явившись къ нему въ библіотеку, сильно взволновалъ Буяна, неизмѣнно лежавшаго у ногъ своего господина. Увидавъ ружье, умная собака тотчасъ смекнула въ чемъ дѣло; она вскочила на ноги и, повернувшись къ Гэю мордой, такъ умильно начала на него глядѣть и такъ выразительно помахивала хвостомъ, что Гэй засмѣялся, бросилъ книги въ сторону и черезъ 5 минутъ былъ уже въ полѣ. Онъ давно не чувствовалъ наслажденія пробираться по снѣжной полянѣ въ сопровожденіи рѣзвыхъ собакъ, вдыхать свѣжій, холодный воздухъ и слушать, какъ хруститъ снѣгъ подъ ногами, и какъ разносится эхо отъ выстрѣловъ, перекатываясь по скаламъ.
Гэй вернулся домой въ половинѣ четвертаго, приказавъ лѣснику занести часть убитой дичи на церковный дворъ. Самъ же онъ отправился посмотрѣть на работы въ школьномъ домѣ. Мистеръ Ашфордъ съ женою и дѣтьми были уже тамъ. Мальчики съ любопытствомъ осматривали ружье сэръ Гэя и его охотничьи гэтры, совершенно покрытыя глинистой грязью; но они не рѣшались заговорить съ своимъ непріятелемъ, и не смотря на его ласковый привѣтъ и дружеское пожатіе руки, они прятались отъ него за мать и отвѣчали короткими да и нѣтъ на всѣ его разспросы. Молодой викарій чрезвычайно совѣстился, что ни онъ, ни жена его не пригласили еще къ себѣ сэръ Гэя, и потому, собравшись съ духомъ, супруги предложили баронету выбрать любой день и пожаловать къ нимъ откушать въ часовъ шесть вечера.
— Но вѣдь этотъ часъ нарушитъ вашъ обычный домашній порядокъ, — сказалъ Гэй. — Вы, кажется, всегда рано кушаете. Позвольте мнѣ лучше придти къ вамъ когда-нибудь, вечеромъ, къ чаю.
— Но вамъ надоѣстъ наша куча дѣтей, — возразилъ мистеръ Ашфордъ.
— Напротивъ, я дѣтей чрезвычайно люблю, — замѣтилъ Гэй. — Мнѣ давно съ ними хочется познакомиться. И онъ положилъ руку на плечо Роберта. Притомъ, намъ съ вами нужно еще переговорить на счетъ церконнаго хора, мистеръ Ашфордъ, — прибавилъ онъ. — Намъ нужно избавиться отъ скрипки Джемса Робинзона, не оскорбляя самолюбія старика.
Они простились, условившись о днѣ свиданія, и Гэй побѣжалъ обѣдать домой. Вечеръ онъ провелъ за греческимъ языкомъ и чтеніемъ. Съ этихъ поръ у него почти недоставало времени для окончанія необходимыхъ ежедневныхъ занятій. Переписка съ епископомъ о мѣстѣ викарія въ Кумбъ-Пріорѣ, устройство самой деревни, куда онъ безпрестанно ѣздилъ съ Мэркгамомъ и перемѣна контракта съ Тоддомъ, самымъ упрямымъ и непріятнымъ арендаторомъ, все это поглощало пропасть времени. Пришло второе письмо отъ мистера Росса. Въ его конвертъ была вложена записка отъ Чарльза къ Гэю. Больной писалъ, что онъ очень обрадовался, получивъ объ немъ извѣстіе; онъ просилъ Гэя извинить, что онъ самъ до сихъ поръ не прислалъ ему ни строчки.
— Силы не было, — писалъ онъ: — взять перо въ руки, да и теперь даже тяжело писать.
Чарльзъ упрашивалъ Гэя вѣрить, что онъ къ нему ни мало не перемѣнился, и что онъ будетъ ждать отъ него вѣсточки съ каждой почтой. Мистеръ Россъ приписывалъ въ концѣ, что болѣзнь Чарльза имѣла весьма серьезный характеръ; нѣсколько недѣль сряду больной лежалъ безъ движенія, такъ что нужно было выписать изъ Лондона оператора. Тотъ обнадежилъ родныхъ, говоря, что послѣ этого нарыва здоровье больнаго очень поправится, но что для этого ему нужно ровно шесть недѣль пролежать на спинѣ не двигаясь и рѣшительно ничѣмъ не волноваться. Чарльзъ такъ и дѣлаетъ, — писалъ мистеръ Россъ. — онъ теперь веселѣе, покойнѣе и позволяетъ себя развлекать.
Гэй дотого обрадовался, увидавъ возможность снова возобновить сношенія съ Гольуэлемъ, и продолжать переписку съ Чарльзомъ, что онъ и забылъ думать, что въ сущности, между имъ и Эмми лежитъ та же пропасть, которая раздѣляла ихъ и прежде, и что отъ переписки съ мистеромъ Россомъ, дѣло его съ опекуномъ не подвинулось ни на шагъ впередъ.
ГЛАВА VIII
Вечеръ, проведенный Гэемъ Морвиль у Ашфордовъ, сблизилъ его чрезвычайно скоро съ этимъ семействомъ. Онъ сейчасъ же подружился со всѣми дѣтьми, начиная съ младшаго двухъ-лѣтняго ребенка, и кончая старшимъ, робкимъ, но упрямымъ Робертомъ, который легко поддался на дружбу съ сэръ Гэемъ, когда услыхалъ, что тотъ знаетъ мѣсто, гдѣ водятся морскіе ежи, предметъ любимой охоты Роберта.
— Но вѣдь намъ нужно будетъ проходить черезъ вашъ паркъ, чтобы добраться до моря, — грустно замѣтилъ Эдуардъ, второй мальчикъ послѣ Роберта, когда Гэй объяснилъ имъ положеніе мѣста, гдѣ водились ежи.
— Да, иначе вы туда и не попадете, — возразій Гэй. — А что-жъ тутъ труднаго?
— Но вѣдь насъ въ паркъ не пускаютъ! закричали хоромъ дѣти.
— Не пускаютъ? повторилъ Гэй, взглянувь съ удивленіемъ на мистриссъ Ашфордъ, но потомъ догадавшись, что отъ него только и ждутъ разрѣшенія на свободный пронускъ, онъ засмѣлся и прибавилъ: — я не зналъ, что вы меня боитесь, какъ злой собаки. До сихъ поръ мнѣ казалось, что двери моего парка ни для кого не заперты. Зачѣмъ же и паркъ, если тамъ никто не станетъ гулять? Можетъ быть, Мэркгамъ его запиралъ безъ меня, въ такомъ случаѣ, я велю ему отдать вамъ ключъ въ полное распоряженіе.
На слѣдующій день, мальчики, по приказанію сэръ Морвиля, явились въ паркъ для осмотра залива ежей и съ этихъ поръ молодой баронетъ и сыновья викарія сдѣлались дотого неразлучны, что мать и отецъ Ашфорды начали уже совѣститься, боясь, чтобы дѣти не надоѣли сэръ Гэю. Тотъ, напротивъ, увѣрялъ, что очень радъ такому милому обществу, и материнское сердце мистриссъ Ашфордъ поневолѣ уступило, видя, какъ сыновья ея счастливы. Они то и дѣло прибѣгали къ ней домой, съ радостными криками: «Мама! я катался на лошади сэръ Гэя! Мама! насъ сэръ Гэй водилъ на большую скалу! Папа! сэръ Гэй сказалть, что мы можемъ идти съ нимъ завтра на охоту, если вы насъ пустите! Посмотрите, посмотрите! я самъ застрѣлилъ кролика изъ ружья сэръ Гэя. Сэръ Гэй показывалъ намъ свою лодку и обѣщалъ свозить насъ на островъ Шэръ-Стонъ, если вы позволите!…
Отецъ и мать съ улыбкой выслушивали всѣ эти восторженныя восклицанія, но катанье на лодкѣ около острова, извѣстнаго своими подводными камнями, казалось чѣмъ-то очень опаснымъ въ ихъ глазахъ и потому мать старалась всячески отговорить сыновей отъ такой прогулки, напоминая имъ, что въ декабрѣ мѣсяцѣ всегда бываютъ бури на морѣ. Отецъ просилъ ихъ, по крайней мѣрѣ, подождать, пока онъ не справится у опытныхъ рыбаковъ, съ которой стороны безопаснѣе пристать къ острову. Онъ въ тотъ же день отправился къ нимъ за справками.
— Мы, сэръ, — отвѣчали ему старики: — сами не охотно туда ѣздимъ, больно камней-то много. Но опасности нѣтъ большой, сэръ Гэй, еще въ дѣтствѣ туда ѣзжалъ постоянно. Сперва, ему давали лодочника въ провожатые, а потомъ, ужъ стали отпускать одного въ гичкѣ. Мы всѣ удивлялись бывало, какъ это онъ справляется одинъ. Ужь ему вѣрно дорога хорошо стала извѣстна.
Но мистриссъ Ашфордъ этимъ не успокоилась, и мальчики пришли объявить сэръ Гэю, что мама боится и не пускаетъ ихъ съ нимъ на островъ.
— Не бѣда! возразилъ онъ. — Если не теперь, такъ мы лѣтомъ поѣдемъ, и попросимъ тогда папу, чтобы онъ съ нами отправился. Вмѣсто этого, не хотите ли сегодня идти со мной на охоту за кроликами, въ Клифтонскую рощу? Фермеръ Гольтъ будетъ очень благодаренъ Робу, если тотъ ему настрѣляетъ ихъ съ дюжину, они у него всѣ деревья перепортили на фермѣ.