Наследник из Сиама — страница 30 из 56

— Хм, свой дворец называете обителью? Вы перебираете со скромностью, месье. Я пришла за советом, Иштван…

Они как раз вошли в большую гостиную, а там на канапе восседал в чалме без броши сиамский принц, восседал горделиво, будто на троне. Марго тихонько спросила Медьери:

— А в Сиаме не принято снимать головной убор?

— Не принято, — развел тот руками. — У них и вставать при появлении женщин не принято, и руки им целовать не принято, разве что наедине. Принц Чаннаронг освоил их обычаи и почти забыл свои. Надеюсь, мой друг не помешает вам?

— Вовсе нет.

Однако принц не забыл европейские обычаи и хотя бы встал навстречу графине, учтиво склонив голову; после, обменявшись дежурными любезностями, они расположились в креслах вокруг ломберного столика для игры в карты и приготовились слушать. Марго заговорила по-французски, не желая оскорбить принца недоверием, но при этом многое утаивая:

— Мой крестный князь Соколинский болен, похоже, умирает. У нас есть подозрение, что его отравили, однако сильный организм князя сопротивляется смерти. Мсье Медьери, вы же видитесь с Феоной, известной знахаркой?

— Разумеется, — кивнул тот. — Она обещала полечить мою сестру, во всяком случае, попробовать, но не обещала избавить ее от слепоты.

Да, это большая трагедия: красавица Урсула слепа, не от рождения — нет, а в результате несчастного случая. Ради сестры Иштван изучал медицину по всему миру, только его знания не помогли восстановить девушке зрение.

— Я бы хотела спросить Феону, — продолжила Марго, — существуют ли противоядия, способные защитить человека от большинства известных ядов. Мы боимся, отравитель сделает новую попытку отправить крестного на тот свет, второго раза князь не перенесет.

— К сожалению, Феона уехала за травами, — вздохнул Медьери.

— Разрешите мне? — подал голос принц. — В моей стране знают толк в ядах и противоядиях, я должен огорчить вас, мадам: единого средства от всех отравлений не существует.

— Неужели? — расстроилась Марго.

— К сожалению, мадам. Но я могу вам помочь.

— Правда? — оживилась она. — Как?

— Мой сын врачеватель, он сам составляет снадобья и противоядия. По первым признакам недомогания способен определить, каким ядом отравлен человек и как помочь ему. К тому же богатство нашей флоры несоизмеримо по сравнению с вашим суровым краем, снадобья ставят на ноги человека за считаные дни. Найдется ли для нас скромная комната в доме вашего крестного на тот период, что мой сын будет лечить его? Ему понадобится ежечасно наблюдать за здоровьем князя. Одного его я не отпущу, он слишком юн, чтобы жить без языка среди людей, где есть отравитель.

— Комната? — растерялась Марго. — Думаю… Да, конечно.

Совсем не этого она хотела. Что теперь скажет князю, когда привезет чужестранцев в его дом? Ей чудилось, существуют универсальные средства от отравлений, ведь негодяй живет в доме и способен подсыпать яд куда угодно не только старому князю. Ему не составит особого труда пробраться ночью в ее спальню (как уже было) и распылить над лицом пыльцу из отравы. Мысль о нежелательной, но возможной смерти и явилась решающей:

— Едемте! Сегодня же! Вам долго собираться? Я готова ждать.

— Вам не придется долго ждать, — поднялся принц. — С вашего позволения я схожу за сыном.

После его ухода Медьери поддержал ее:

— Прекрасный выход. Теперь что бы ни случилось, принц спасет князя, впрочем, как и вас. Вы ведь тоже живете у его светлости и являетесь нежелательным гостем для отравителя, стало быть, подвергаетесь опасности.

— Откуда вам известно, что я живу у князя?

Некоторое замешательство венгра длилось недолго:

— Не помню, кто мне сказал… возможно, даже вы.

Но и она не помнила, говорила ли ему… да важно ли это?

Принц вернулся с сыном, сын держал в руках саквояж искусной работы, инкрустированный разноцветными орнаментами из кожи и яркими камнями, наверняка драгоценными и полудрагоценными. Юноша по всем признакам и был настоящим тайцем — с желтоватым оттенком кожи, круглолицый, с узкими щелочками глаз, черными тонкими бровями и длинными волосами, небольшого роста. Ни одной европейской черты от отца! Сколько ему лет — Марго не определила, он казался вне возраста, но не старый, безусловно. Если б она не знала, что перед ней юноша, могла принять его и за девушку, в нем не наблюдалось явных признаков ни мужчины, ни женщины.

— Его зовут Пакпао, — представил сына Чаннаронг, юноша слегка склонил голову. — Имя означает «истребитель змей», а змеи, мадам, живут не только в джунглях и пустынях, среди людей их тоже немало.

— Очень приятно, ваше высочество, — наклонила голову и Марго, обращаясь к Пакпао. — Никогда не находилась в обществе сразу двух принцев.

— Он не знает французского языка, — пояснил Чаннаронг.

— Разве вы не даете всестороннего образования детям?

— Наше образование отличается от вашего: то, что кажется важным для вас, совершенно не интересует нас.

— А что именно?

— Вы изучаете латынь — абсолютно ненужный язык, греческий — тоже вряд ли пригодится, а у нас изучают то, что понадобится в жизни. Едемте, мадам?

Полным ответ не назовешь, но если честно, не очень-то ее интересовало образование в стране, куда она никогда не попадет. Венгр предоставил экипаж для них и проводил с напутствием:

— Ничего не бойтесь, Маргарита Аристарховна, вы надежно защищены. И не сочтите за труд сообщать мне о положении дел в доме.

Родственникам князя она представила сиамцев как величайших лекарей, прибывших из далекой Азии и любезно согласившихся лечить его светлость. Те изобразили фальшивую радость, а самих небось раздирали злые силы. Марго сопроводила принцев к спальне крестного и попросила подождать немного, сама же вбежала к князю и в двух словах, правда сбивчиво, потому что торопилась, рассказала, каких гостей привезла к нему. Думала, крестный рассердится за ее самоуправство, а он, напротив, радовался, что их полку прибыло, ведь обещание спасти от будущих отравлений дорогого стоит. Но! Ломать комедию предстояло и перед их высочествами, иначе никак. Гаврила Платонович с готовностью улегся на кровать, вытянул вдоль тела руки и замер, бросив Марго:

— Зови своих принцев.

— Смотрите, не выдайте себя, а то мне неловко будет за ложь.

— Маргоша, чай, не впервой. Зови, зови.

Пакпао скромно шел за отцом, опустив голову; подойдя к кровати, оба постояли (как над покойником, отметила Марго), затем принц Чаннаронг что-то сказал сыну на непривычном языке. Мальчик стал коленями на кровать, поставив рядом саквояж, и начал ощупывать старика, раздвигать веки, открывать рот и рассматривать язык, зубы, нажимал пальцем на разные участки тела. Надо отдать должное старому князю: держался тот стоически — лежал трупом.

А графиня и Чаннаронг, прохаживаясь, отошли к окну, чтобы не мешать лечению. Конечно, на языке Марго вертелось множество вопросов, хотя бы насчет безупречного русского языка, которым блестяще владел принц, да не сегодня их задавать. Тем не менее без вопросов с ее стороны не обошлось:

— Простите, принц Чаннаронг, я видела много рисунков с жителями Сиама, они одеты иначе, чем вы… или я ошибаюсь?

— В Сиаме проживает множество народов, мадам, все они одеваются в привычные им одежды. Я избрал наряд индусов, так одевается индийская знать.

— Мне казалось, знать в Индии любит украшения, много-много…

— Опять картинки? — усмехнулся принц Чаннаронг.

— А где ж еще мне увидеть мир? Индия и Сиам слишком далеко, чтобы туда поехать ради любопытства…

Они вынужденно прервали светскую беседу, потому что к ним подошел принц Пакпао, видимо, рассказать о состоянии умирающего. Юноша постоянно держал голову чуть опущенной, а смотрел в пол, словно не хотел ни с кем встретиться взглядом. Не извинившись перед графиней, что было бы понятно на любом языке, он что-то сказал отцу звонким высоким голосом, после чего Чаннаронг явно озадачился и с некоторым подозрением уставился на Марго. Через несколько секунд он отвел взгляд, задумался… Она поняла: Чаннаронг попал в затруднение, не решается перевести слова сына. Да что же этот мальчик разглядел в неподвижно лежащем теле?! Марго просто переклинило, она забылась и тронула принца за руку, забыв предписания этикета:

— Что случилось? Что обнаружил ваш сын?

Надо было видеть, с каким надменным видом Чаннаронг повернул голову в ее сторону, сколько отчуждения было в его лице и подозрения в глазах! Приподняв одну бровь, наверное, в знак презрения, он холодно сказал:

— Видите ли, мадам… Пакпао сказал, что ваш князь симулянт.

* * *

Долгонько, скрепя сердце Аким Харитонович сносил вольнолюбивый нрав старшего сына, да все вышло оно — терпение-то. Найденка не спускалась к общему столу, Нюшка носила еду в ее комнату, казалось бы, отсутствие девушки и побудило обеспокоенного отца начать нелегкий разговор, но нет. Деликатность незнакома главе семейства, иначе он вызвал бы сына в кабинет и, не унижая его присутствием остальных членов семьи вместе со слугами, решил проблему.

— Вижу, — громче обычного начал глава, — здоровье найденной девицы идет на поправку и быстрей, чем мы ожидали. Доброе дело сделано, пора ей домой.

Исподлобья Прохор окинул взглядом сидевших за столом — маменька замерла, согнувшись над тарелкой, права голоса она не имела, потому поддержки от нее нечего и ждать. Федьке двадцать два года, однако своего мнения он не высказывал никогда, а держался нейтралитета, не влезая в споры. Вдовствующая сестра отца на иждивении… В общем, Прохору одному предстояло выдержать битву, он взял спокойный тон, понимая, что отец настроен решительно:

— Неужто мешает она вам?

— Мешает, — заявил тот. — Наша репутация…

— Ха! — хохотнул он, ну, не выдержал, как ни старался. — Отец, мы с Федькой не девицы, чтоб нашу репутацию подпортить, сами кому хошь испортить могем.

— Я сказал — отвези! — повысил голос Аким Харитонович. — Жила ведь она где-то до того, как ты нашел ее на дороге! Туда и вези.