Подтвердив доставку и отпустив курьера, Пол взял тубус, перевернул гладкую серебристую трубку и взглянул на печать. И почувствовал, как зашевелились волосы на затылке.
Лето бросил на него любопытный взгляд из-за стола:
– Кто прислал тебе такое официальное сообщение, Пол?
– Бинэ Гессерит. – Отпечатком большого пальца юноша деактивировал идентификационный замок и вскрыл контейнер. Он вытащил оттуда письмо от преподобной матери Корданы. – С чего бы ей писать мне?
Лето почувствовал, как в груди разгорается гневный огонь:
– Никто не знает, какие планы вынашивают эти ведьмы. Если они знали, что я был среди повстанцев, – возможно, решили, что я никогда не вернусь. Это сообщение могло находиться в пути несколько дней. Вероятно, они подумали, что могут как-то повлиять на тебя.
Пол пробежал глазами письмо и откинулся на спинку стула, глядя в одну точку широко раскрытыми глазами. Он выглядел как громом пораженный.
– Отец, это самая лучшая новость на свете!
После стольких неурядиц и эмоциональных ударов Лето не знал, что может показаться его сыну хорошей новостью. И совершенно не ожидал того, что сын произнес дальше:
– Она жива! Бинэ Гессерит спасли ее!
Лето схватил письмо и сам прочитал слова преподобной матери:
«Полу Атрейдесу, сыну леди Джессики и герцога Лето Атрейдеса.
Мой долг сообщить Вам, что Сестринство отозвало Вашу мать как раз перед нападением на владения виконта Тулла, к которому она была приписана как наложница. Джессика в безопасности с нами на Уаллахе IX.
Возможно, до Вас доходили разные тревожные вести. Не верьте им. Джессика по-прежнему хранит верность Ордену Бинэ Гессерит. Знайте, что она жива. И пускай это укрепит Ваш дух».
Слишком часто глаза видят то, что хочет видеть сердце, невзирая на логику.
Кавардак, учиненный в хранилище, приводил ур-директора Малину Ару в ярость. Ее гнев был более сдержанным и рационально направленным, чем гнев Якссона во время его сумасбродных поступков, но столь же опасным.
Ее дочь Джалма, сославшись на срочные дела на Плиссе, уже заказала билет на ближайший корабль, отбывающий с Танегаарда. Франкос назвал это трусливым бегством – сам он собирался остаться с матерью. Но Малина не сомневалась, что он тоже улизнул бы, будь у него такая возможность.
После того, как имперские войска отбыли восвояси, оставив сотрудников Картеля устранять повреждения, Танегаард начал возвращаться к прежней жизни. Тем не менее планета-крепость напоминала жертву, пытающуюся оправиться от нападения. Даже когда раны затянутся и шрамы исчезнут, потрясение все равно будет глубоким и останется надолго после того, как столько сардаукаров и имперцев побывало внутри административной цитадели.
Сейчас, в экранированном конференц-зале, вице-директор и президент КАНИКТ встретились, чтобы обсудить будущее компании и Империи. Поджарые псы Малины выглядели возбужденными, их колючая серебристая шерсть стояла дыбом. Выбритый живот Кара наводил на мысли о бренности существования, и Малина невольно примеряла это на себя.
Сидящий напротив Франкос был бледным и растерянным. Он хмуро поигрывал пальцами, а когда взглянул на мать, заговорил тихим голосом, будто ребенок, которого только что отругали.
– Мы должны потребовать, чтобы нам отдали тело Якссона. Каждый имеет право на человеческое отношение после смерти, невзирая на грехи. – Франкос сокрушенно покачал головой, очевидно, он хотел поскорей перейти к другой теме разговора. – Возможно, у нас даже получилось бы похоронить его на Оторио, на территории нашего поместья. Я думаю, он хотел бы этого.
– Это уже без разницы. – Малина печально вздохнула. – Я любила его – по-своему; пыталась его спасти, но так же пыталась сохранить и Картель. Я не могла сделать и то и другое, и еще не совсем ясно, как все это отразится на нашей репутации.
Франкос тревожился больше, чем она ожидала:
– Но если мы ничего не предпримем, Император Шаддам выставит тело Якссона на всеобщее обозрение и поругание.
– В качестве урока всем остальным, и мы должны предоставить Императору эту возможность, – произнесла Малина, опустив голову. – Нам придется заплатить ужасную цену и по другим счетам, так что будь к этому готов. Как ты мог допустить, что тебя взяли в заложники? Это непростительно. Это значительно осложнило обстановку.
– Можно подумать, это зависело от меня, мама.
– Судьба человека всегда зависит от него самого. Ты проявил недостаточную бдительность! Ты знал, на что способен Якссон, и угодил прямо в его ловушку!
Сын покраснел:
– Как и ты, мама. Ты заманила его сюда, и теперь Танегаард… осквернен чужаками. Если бы Лето Атрейдес в последний момент не уничтожил камень памяти, эти подрывные данные сейчас распространялись бы по всей Империи.
Малина не стала упоминать о запасной копии в серьге, которую пытался использовать Якссон. Ее темные глаза вспыхнули:
– А ты едва не спровоцировал другую катастрофу. Что за вздор ты придумал: якобы какой-то безымянный стражник убил императрицу Арикату! Шаддам чуть было не сжег всю планету! И все потому, что тебе что-то почудилось в панике.
– Мои глаза не обманули меня! – настаивал Франкос. – Хотя сейчас у меня и нет объяснений. Во мне бурлил адреналин, но я точно видел Арикату с ножом в затылке, и кровь, и то, как императрица упала, – и сразу убежал.
Малина поджала губы:
– И кто же этот охранник-убийца? Тебе предъявили трупы соратников Якссона, но ты не смог опознать его ни в ком из них. Императрицу Арикату тщательно осмотрели врачи. – Она усмехнулась: – Доктора школы Сукк непременно обнаружили бы смертельную рану у нее на шее, но там нет даже царапины.
Франкос кипел от злости и досады. Он явно ничего не понимал:
– Возможно, это был какой-то трюк Якссона. Он использовал затейливые голограммы на Оторио, а потом на площади фонтанов перед дворцом, прежде чем обрушить корабль казначейства на Прогулочное крыло.
Малина оперлась локтями о стол:
– Ты полагаешь, что императрица, которую ты видел, все это время была просто голограммой? Трюком? В этом нет никакого смысла. Для чего Якссону могло понадобиться, чтобы ты стал свидетелем ее очевидного убийства?
Франкос вновь поиграл пальцами.
– Ты сама это и объяснила, мама. Чтобы разозлить Императора. После того как я сбежал и рассказал о том, что видел, Шаддам вышел из себя.
– Но какая польза от этого Якссону? Открытое столкновение между Картелем и Империей? – Малина вздохнула. – Хотя и прочие его действия вряд ли можно объяснить. Он был непредсказуем и слишком бурно на все реагировал. – Она наклонилась погладить Хара и Кара, чтобы успокоить их. – К счастью, Шаддам безумно рад возвращению Арикаты. Она умеет им вертеть и с моими указаниями сможет отвлечь его от мыслей о мести… на какое-то время.
Однако ур-директор всерьез беспокоилась об отсутствии вестей от Арикаты. Перед отлетом императорской свиты Малина отправила императрице зашифрованное сообщение с требованием немедленной встречи, поскольку им двоим предстояло многое спланировать, особенно действия по устранению ущерба. Но Ариката, которую столь тщательно обучали и готовили к ее роли, так и не ответила, будто игнорировала свои обязательства перед Картелем… или забыла о них.
– И еще одно ты должен сделать напоследок. – Малина приготовилась произнести беспощадные слова. – КАНИКТ усилит меры безопасности и произведет все необходимые ремонтные работы, но мы должны сделать решительное заявление для всей Империи. Довольно скоро Шаддам сообразит, что для нас пришло время платить по счетам. Поэтому мы должны предложить ему цену на наших собственных условиях.
– Какую еще цену? Якссон – вот кто ответственная сторона, и он уже мертв. Вся вина ложится на его плечи.
– Гибели Якссона недостаточно, сын мой. – Она с материнской теплотой похлопала его по руке, и Франкос вздрогнул: такие жесты были совершенно не в характере Малины. – Ты должен немедленно уйти в отставку с поста президента Картеля, но не принимая на себя никакой вины. Сослаться на семейные обстоятельства.
Сын напрягся:
– Почему? Почему я должен уйти в отставку?
– Потому что ты самая подходящая сакральная жертва. В любом случае ты всего лишь номинальный глава, и у тебя все равно останется власть и семейное богатство. Мы подыщем для тебя какое-нибудь занятие. – Франкос понурился, и Малине показалось, что он сейчас даже расплачется. Она продолжала: – Для того, чтобы один из семейства Ару оставался ур-директором, другому Ару придется уйти с поста президента. Это смягчит Шаддама, и когда-нибудь ты дорастешь до того, чтобы занять мое место.
Франкос побледнел и вздрогнул, но не произнес ни слова. Он подчинится ее приказу, насколько бы сильно это его ни ранило. Потому что он – хороший сын.
Облачившись в официальный императорский наряд, Шаддам чувствовал себя могущественным и уважаемым правителем всей освоенной Вселенной. А с прекрасной Арикатой рядом – особенно после пережитого ужаса, когда он счел ее убитой, – и вовсе непобедимым.
Его пригласили в Палату Ландсраада – послушать важное выступление. Из политических соображений Шаддаму приходилось присутствовать в таких случаях, и в кои-то веки он не тяготился обязанностями, которые накладывал на него статус. Ему предстояло одобрить официальное ходатайство и сделать собственное заявление.
У него ушло довольно много времени, чтобы осознать и принять объяснения Лето Атрейдеса по поводу его действий среди мятежников и в главном хранилище. Увидев Арикату живой и невредимой, Император ощутил огромную признательность герцогу Каладанскому, хотя это и не могло компенсировать всего ущерба и неприятностей, причиненных Якссоном Ару. Тем не менее императрица, которой он верил, отзывалась о Лето очень хорошо.
Шаддам опасался, что узнал о невиновности Лето слишком поздно, поскольку карательные силы сардаукаров уже начали свой марш по мятежным мирам, включая Каладан.