Мимоходом подумал про судейскую бригаду, но та ничем мне помочь не могла, сил утихомирить Иванова у них, самих не обладавших большим даром, попросту не было. А значит, приходилось спасаться бегством. Потому, что гордо вступают в неравный бой или герои или идиоты. А ни к тем, ни к другим я себя не причислял.
Захлопнув за собой дверь, увидел нагло целующихся у стенки Валуа с Казимировой, но не успел возмутиться, – Нашли место, – как деревянное полотно вместе с изрядной частью стены просто снесло, и крикнув им, – Ложись! – я продолжил свой спасительный бег.
Впрочем, успел заметить, что исполнительный Николя, таки команду мою выполнил и лёг прямо на Веронику, самоотверженно прикрыв ту собой. Кстати говоря, целоваться не прекратив.
Но Иванов, круша всё своими плазменными хлыстами, буквально жёг мне пятки, и отложив на потом осмысление взаимоотношений между моим подручным и надоедливой аристократкой, я пулей проскочил раздевалку, выбегая в школьный коридор…
– Твою мать, твою мать! – лихорадочно повторял завуч, в спешке ища на телефоне номер тревожных служб, и одновременно наблюдая краем глаза, как ставший болдаром Иванов, сея хаос и разрушение, скрывается вслед за Рассказовым в раздевалке.
Набрал, а затем, услышав в трубке приятный женский голос, резко произнёс:
– Школа «Последний путь», у нас коричневый код, повторяю, коричневый код. Вызывайте бригаду!
Глава 29
– А я бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу и все бегу-ут…
Напевал я на ходу, очень подходящую к ситуации популярную песенку, как нельзя лучше отражавшую всё происходящее со мной и вокруг меня. Ну а как иначе, если за спиной фонтанирующий плазмой болдар, в слепой ярости не замечающий ничего кроме меня перед собой.
– Бегите, глупцы! – периодически орал я попадающимся в коридоре школьникам, с удовлетворением наблюдая как те со скоростью поросячего визга прыскают в стороны, влетая обратно в классы, а то и сигая прямиком в окно, благо первый этаж.
Всё-таки школа учит правильным рефлексам, и реагированию на опасность. Впавших в ступор, растерявшихся, да и просто затупивших не было, народ оперативно убирался с дороги.
Вот два первоклассника, схватив третьего, ловко высадили им стекло, а затем рыбкой нырнули следом. Ещё один младшеклассник, сначала поравнялся со мной, развив приличную скорость, а затем и вовсе, поднажав, вырвался вперёд и резко свернул, входя в поворот, не снижая скорости и пробежав шагов пять по стене, вызвав неподдельное уважение своими физическими качествами.
Я по стене бегать не мог, поэтому вынужденно притормаживал на виражах, отчего Иванов никак не хотел отставать и до меня всё время доносилось его непрекращающееся громоподобное рычание. Откуда только лёгких хватало.
Мне, кстати, было совсем не страшно. Ну болдар, ну плазма, по меркам моего прошлого мира, не силы, а так, тьфу и растереть, ерунда на постном масле. Просто на перерождение уходить не хотелось, а то забросит опять в мир по типу моего прошлого, а там снова богом-императором-нагибатором становиться. Бе, мерзость. Опять убивать драконов, спать со спасёнными принцессами. Причём я и наоборот пробовал, убивать принцесс и спать со спасёнными драконами, но тоже приелось. Я, можно сказать, тут только новую жизнь начинаю, а Такаюки, гад такой, пытается палки в колёса совать.
Я планировал добежать до выхода из школы, и плавно увести придурка в лес, чтобы там разобраться без помех и лишних свидетелей, но планы резко пришлось менять, когда я увидел скучившуюся у выхода толпу, через которую, во-первых было не пробиться, а во-вторых Иванов со своей плазмой, там же мигом всех спалит. А запах палёной человечины это не то, что я люблю нюхать по утрам. Поэтому пришлось перестраиваться на ходу и выскакивать на лестницу, поднимаясь на второй, а затем и на третий этаж.
На верхней площадке стояла большая кадка с пальмой, и на ходу зацепив её, я ловко скинул Такаюки под ноги. Жаль только, предыдущие годы его закалили, да и болдарство добавило живучести, поэтому от встречи его лба со ступенькой, когда он споткнулся о пальму, пострадала только ступенька. Ну и его самолюбие, потому что полыхнуло от него плазмой вдвое сильнее чем было, а рёв и вовсе перестал напоминать человеческий.
Вот тут я поднажал, потому что вокруг моего преследователя от многотысячной температуры начали мгновенно чернеть, а затем багроветь и течь каменные стены.
Правда не удержался и прокричал во весь голос, повернувшись к нему:
– Смотри не пукни, Такаюки-кун, а то нам только объёмного взрыва тут не хватало, – после чего дико расхохотался.
От этого у парня полыхнуло ещё сильнеё, хотя казалось бы, куда сильнее, и так он уже выдал куда больше любого новоиспечённого болдара. Видать от эмоций распёрло, что смог выше предела прыгнуть. Ну ничего, это тоже хорошо.
Мы весело побежали дальше, туда, где в боковом коридоре был выход на крышу.
Добежав туда, я пинком распахнул дверь и, взбежав по ещё одному пролёту, плечом вышиб вторую дверь и оказался под открытым небом.
Иванов внизу чуть замешкался и я, подставив лицо солнцу и ветру, на секунду блаженно зажмурился. Сегодня был на редкость погожий день. Ясный, тёплый, без единого облачка на голубом небе. Даже ветер и тот не дул, как обыкновенно с ним бывало, а лишь нежно и осторожно ласкал кожу…
Но почти сразу же отмер и рысцой добежал до торчавшей на крыше будке вентиляционной шахты, единственного более менее основательного укрытия, за которым можно было спрятаться. Нужно было выиграть время чтобы решить, что делать дальше.
Но тут, заглянув за будку, я внезапно увидел то, чего не было в прошлое посещение крыши – стоявших у стенки будки баллона с пропаном и пары баллонов с кислородом, возникших там будто из ниоткуда. Протёр недоверчиво глаза, но нет, вот они новенькие, свежие, как игрушечные, один красный и два синих, стоят, пуская солнечные зайчики своими боками.
Это было НЕ нормально, они НЕ должны были тут находиться, но они были, потому что мои глаза меня не обманывали. Я недоверчиво потрогал сначала один, затем второй, но нет, это был не фантом, не мираж, а самые настоящие металлические баллоны. Я пошатал их и услышал бульканье внутри.
И тут, мои упорно ищущие выход мозги, поразила молнией блеснувшая идея.
Вознеся короткую благодарственную молитву могучей Мэри Сью, богине-покровительнице игры на рояле, я завалил тяжёлые баллоны на бок и торопливо катнул к выходу на крышу, где уже вот-вот должен был появиться мой заклятый неприятель.
По ощущениям, почти полные, те тяжело, с грохотом, покатились к двери, то и дело стукаясь друг об друга, и в этот момент, разнеся выход, на крыше показался Иванов. Увидев меня, выглядывающего из-за будки, вспыхнул снова, малиновым заревом, загремел:
– Прими смерть…
Но в этот момент, баллоны вкатились в излучаемую им ауру…
Всё, что я успел, это спрятаться за будку, зажмуришись, зажав уши ладонями, и открыв рот. Если мои прикидки были верны, то облако взрыва должно было быть достаточно локальным, и меня не зацепить. Но это в теории, которая требовала проверки практикой. Жаль, не в лабораторных условиях, а сразу в полевых, но что поделать, время и место опыта определяется судьбой, но если не будет экспериментатора, то не будет и опыта…
И тут оно жахнуло. Да так, что показалось, что зашаталась сама крыша. Ударная волна хлопком ушла в стороны, чуть не скинув будку, за которой я прятался. Но та, спасибо сварщику, не пожалевшему сварки, всё же устояла, и я осторожно приоткрыл глаза, и выглянул, посмотреть, как там поживает Такаюки-кун.
Разглядев лежавшее на обуглившейся крыше тело, поднялся, отряхнул запачкавшиеся колени и, не спеша, подошёл ближе.
Глядя на мерно вздымающуююся грудь полностью голого парня, я понял, что тот жив, хоть и без сознания. Похоже, газа в баллоне было, всё-таки не так много, иначе, как бы ни было его тело укреплено магией, термобарический взрыв оно бы не пережило. Да и рванули баллоны не прямо возле него, а на границе ауры, и одежду его не сожгло, а просто сорвало с тела.
– Эх, – вздохнул я, – Такаюки, Такаюки, и в кого ты такой упёртый баран.
Вопрос был риторический, ответа от бессознательного тела я не ждал.
Внезапно, из-за деревьев на бреющем, как чёртики из табакерки, вынырнули две вертушки, присмотревшись я узнал в них пару боевых вертолётов Си-134 «Крокодил».
Пронесясь над головой, они затормозили задрав вверх носы и, разойдясь в стороны, облетели меня, зависая и грозно наставляя с двух сторон стволы пушек и кассеты неуправляемых ракет.
Апасна, аданака. Я тут же задрал руки вверх, а из репродуктора, закреплённого на одном из вертолетов, послышался твёрдый и строгий мужской голос:
– Внимание, оставайтесь на месте, при попытке применить магию, будет открыт огонь на поражение.
Улыбаемся и машем, как говориться. Я продолжал стоять руки вверх, когда следом за «Крокодилами» выскочила третья вертушка, зависнув почти прямо надо мной, а из раскрывшихся люков вниз упали тросы, по которым тут же начали съезжать одетые в чёрную форму в бронежилетах и глухих шлемах с забралами вооружённые до зубов спецназёры.
Меня тут же взяли на прицел ещё и они, а затем, по всей видимости, старший, требовательно гаркнул:
– Имя?!
– Дрейк Рассказов, – охотно ответил я, продолжая миролюбиво улыбаться.
– А этот? – кивнул спецназовец на лежавшего раскинув руки, так и не пришедшего в себя Иванова.
– Этот? Такаюки-кун… тьфу, Такаюки Иванов. Собственно, вы, я так понимаю, тут из-за него?
Старший ещё раз с подозрением на меня поглядел, затем вытащил планшет, сверился с чем-то на экране, после чего кивнул остальным и буркнул пару неразборчивых фраз в рацию.
«Крокодилы» тут же чуть отлетели, хоть и продолжили бдительно пасти окрестности, а вертолёт спецназёров сместился чуть в сторону и ловко приземлился прямо на крыше.