Неугомонный Джозеф вбежал на кухню вприпрыжку, одетый в костюм человека-монстра поверх школьной одежды.
— Ой, — пробормотал он, резко останавливаясь и переводя взгляд с одного напряженного лица на другое. — Вы ссоритесь. Мне выйти, а потом снова войти, чтобы вы могли сделать вид, будто все в порядке?
Николь лихорадочно пыталась придумать, как успокоить его, когда Блейк заговорил.
— Что ты здесь делаешь в такое время? — спросил он с пугающим хладнокровием.
— Я проснулся и пошел к тебе в спальню, а твоя постель даже не разобрана. Поэтому я оделся и отправился проведать бабушку. — Джозеф улыбнулся отцу. — Я сказал, что красивая леди гостит у нас, и она подняла бровь прямо как ты. Ты спал в кровати Николь, папа?
— Нет! — в унисон крикнули Блейк и Николь. Джозеф испуганно отскочил.
— Что я такого сказал? — пожаловался он. — Бабушка попросила меня принести ей апельсинового сока и рассказать еще о…
— Я сам отнесу, — пробормотал Блейк, направляясь к холодильнику. Он налил стакан сока.
— Значит, вы ссорились не потому, что ты перетянул на себя все одеяло и оставил Николь замерзать, папа?
Рот Блейка сжался.
— Нет! Сделай себе завтрак. — И направился к двери. — Я скоро вернусь, — буркнул он и исчез.
Николь умиротворяюще улыбнулась необычайно притихшему Джозефу:
— Мы с твоим папой познакомились совсем не давно, — мягко сказала она. — Обычно только женатые люди делят постель.
— Папа Питера не женат на Дебби Баркер, а они спят вместе, — заявил Джозеф, высыпая хлопья в тарелку.
Николь вздохнула. Детей не проведешь.
— Ну, я полагаю, они знают друг друга очень хорошо, — предположила она.
— О, ну еще бы. Пит говорит, они вместе моются в ванне. А вы с папой будете так делать, когда хорошенько подружитесь?
— Я предпочитаю душ, — слабо промямлила Николь.
— В папином хватит места для двоих, — обнадежил ее Джозеф. — Правда, там не поиграешь ни с моторками, ни с чем еще.
— По-моему, — торопливо сказала Николь, — Люка надо переодеть. Оставь нас на минутку.
Поспешив к дивану, она разложила на нем подстилку для переодевания и положила на нее плачущего Люка.
— Я сказал бабушке, что ты симпатичнее всех папиных подружек, — объявил неугомонный Джозеф с набитым ртом.
— Это очень лестно. Спасибо, — ответила она, гадая, много ли «подружек» пришлось пережить маленькому мальчику. Вероятно, десятки, подумала она. — Я не знала, что у тебя здесь есть бабушка, — праздно заметила Николь.
— Она все время в постели. Я хожу ее навещать только один раз в день с папой. А Мейзи говорит, что она дышит на ладан.
Николь быстро расстегнула комбинезончик. Прошло несколько секунд, прежде чем она с ужасом осознала, что кожа Люка покрыта сыпью, которой прежде не было. Дрожащими руками она быстро переодела сына и ровным, насколько это было возможно, голосом крикнула Джозефу:
— Принеси мне, пожалуйста, стеклянный стакан!
— Он тоже пьет апельсиновый сок?
— Нет!
В панике Николь выхватила у него стакан и прижала его к коже Люка, чтобы проверить на менингит. Сыпь исчезла. Она облегченно опустилась на корточки. Стакан выпал из ее нервных пальцев и был подхвачен большой загорелой рукой.
— Что случилось? — тревожно спросил Блейк.
Она приложила руку ко лбу, стараясь взять себя в руки, но не могла унять сильнейшую дрожь. Рука Блейка обвилась вокруг нее.
— Спокойнее. Дышите глубже, — проговорил он. — Эта сыпь…
— Это не менингит! — прошептала она, пряча голову на плече Блейка. — Это что-то другое… — Она подняла несчастное лицо. — О, Блейк! Я подумала… подумала…
— Ну-ну, успокойтесь.
Она не переставала дрожать, он поколебался мгновенье, а затем с обреченным вздохом обнял ее крепче, надежно обхватив руками. Она вдохнула его мужской запах, почувствовала твердость его теплого тела и моментально успокоилась.
Затем маленькая ручка протиснулась в ее руку, и, отодвинувшись, она увидела взволнованное личико Джозефа.
— Все хорошо, — отрывисто сказала Николь, успокаивая себя. Она выдавила слабую улыбку и сжала ладошку Джозефа. — Я подумала, что Люк сильно заболел, но, похоже, ничего страшного.
Блейк отпустил ее, вскочил на ноги и направился к телефону, говоря голосом, не терпящим возражения:
— Мы вызовем врача, просто для полной уверенности. Джо, доедай овсянку, сделай себе тостов и приготовься к школе. Сегодня утром Сьюзи отведет тебя. Ты найдешь ее в конюшне. Хорошо?
— Да, папа. Но если что-нибудь случится, ты?..
— Я позвоню в школу в любом случае. Обещаю. Молодчина. — Блейк одобрительно кивнул сыну и начал говорить низким тоном по телефону.
Сердце Николь гулко колотилось. Опустившись на диван, она прижала к себе сына, молясь, чтобы сыпь не оказалась чем-то серьезным. Причин могло быть много — а она не вынесет, если с Люком что-то случится. В нем для нее сейчас вся жизнь.
— Врач будет через несколько минут. Не волнуйтесь, — подбодрил Блейк, когда она подняла на него полные слез глаза. — Все будет хорошо.
Николь взглянула на него с благодарностью.
— Спасибо, — прошептала она. — Я… я могу справиться с чем угодно, но мысль о… о… — Она не могла произнести это. Смерть отца и без того была тяжелым ударом, но то, что ее малыш может… — Извините! — выдавила она, глотая слезы.
Он промокнул ей глаза носовым платком. Его лицо было очень близко и казалось менее сердитым, чем раньше.
— Ничего. Я понимаю ваши тревоги, — мягко проговорил он. — Я чувствовал точь-в-точь такую же беспомощность, когда у Джозефа однажды был гастроэнтерит.
— Я помню, — вклинился Джозеф. — Меня тошнило и рвало. Папа постоянно убирал за мной. Фу!
— Делай свои тосты, Джо, и избавь нас от неприятных подробностей, — сухо перебил его Блейк.
— А Николь с Люком еще будут здесь, когда я вернусь? — спросил Джозеф.
Блейк громко выдохнул.
— Возможно.
— Хорошо. Значит, я покажу им своих жуков.
— Зависит от того, как будет себя чувствовать Люк, — предупредил Блейк. — Вполне возможно, ему будет не до жуков.
Николь была уверена, что Блейк не рад этой вынужденной задержке их отъезда. Вчера вечером он ясно дал понять, какие чувства к ней испытывает. Его сочувствие относится исключительно к ее ребенку, а не к ней, так что ей не следует обольщаться.
— Я очень сожалею по поводу задержки, — неуклюже сказала она. — Я действительно намеревалась уехать.
— Но теперь вы не можете, — отрывисто проговорил он. — Не могу же я выставить вас с больным ребенком, верно?
— Послушайте…
Блейк был смущен и сбит с толку. Казалось таким правильным держать ее за руку, защищать, пытаться успокоить ее тревоги. Он не понимал почему, только все его существо восставало против его же решения удерживать ее подальше от Крэнфорда любой ценой. Что-то говорило ему, что в ней есть качества, которые не могут не вызывать восхищения. Она все время чутка и внимательна по отношению к его Джозефу, и она преданная, любящая мать. Он нахмурился. Только что его мать выразила надежду, что он наконец встретил «славную девушку».
Блейк криво улыбнулся и заверил ее, что ночью отнюдь не предавался страсти, а выслеживал барсука на северном лугу.
— Жаль, — сказала Кей, удивив его. — Будь счастлив, мой дорогой, — посоветовала она. — Слушайся своего сердца и интуиции. Не соверши моей ошибки.
Сдержав язвительную реплику, что именно она научила его подавлять свои чувства, Блейк с печалью в сердце поцеловал мать, пообещав почитать ей перед ланчем.
И вот теперь его сердце и интуиция убеждали его дать Николь шанс. Позволить молодой женщине остаться и посмотреть, можно ли доверить ей Крэнфорд.
— Вы собирались что-то сказать, — пробормотал он.
— Ничего, — сказала она.
— Что-то беспокоит вас. Я вижу это по вашему лицу. — (Николь опустила ресницы и закусила губу.) — Почему бы вам не сказать, что хотели?
Он почувствовал, как она сделала глубокий вдох.
— После визита врача, — сказала она. — Сейчас я плохо соображаю.
— Разумеется.
Рядом послышался какой-то хруст. Блейк поднял глаза и увидел взволнованного Джозефа, жующего полусгоревший кусочек тоста.
— С ним будет все хорошо, да, папа?
Не обращая внимания на сыплющиеся горелые крошки, Блейк притянул сына на колено и обнял его.
— У нас лучший врач в Котсволдсе. Конечно, с ним будет все хорошо. Взял все, что нужно?
— Физкультурную форму, деньги на ланч, носовой платок, веревку, наклейку с Монстерменом, банан, шоколадку, совиные катышки, счастливый камень, пустой спичечный коробок, полоску кожи и сорочиные перья, — торжественно перечислил Джозеф.
Николь вопросительно взглянула на Блейка.
— Не спрашивайте, — пробормотал он и поднялся с дивана вместе с сыном. Ему удалось выпроводить Джозефа за дверь как раз в тот момент, когда вошел Стив.
— Доброе утро, Блейк! Это и есть мой пациент? Блондин, прямо как Беллами, да? Доброе утро, юная леди. Я доктор Стив Маккензи. Давайте я осмотрю этого юного джентльмена, а Блейк тем временем сделает нам чай, идет?
Блейк бросил взгляд на испуганное лицо Николь и в тот момент готов был сделать все, что угодно, лишь бы унять ее тревогу. Она небезразлична ему. Почему, черт побери? Возможно, его способность сострадать куда больше, чем он себе представлял. Возможно, он бы чувствовал то же самое к любой женщине, чей ребенок болен. Он отмахнулся от своих сомнений и сосредоточился на приготовлении чая.
— Что ж, Николь, — наконец-то сказал Стив, и Блейк обнаружил, что подался вперед в ожидании вердикта.
Стив успокаивающе ей улыбнулся, и она слегка расслабилась. В тот момент Блейку хотелось заключить ее в объятия и защитить от всех бед и страданий. Черт. Он сходит с ума.
— Ну что? — потребовал он резче, чем следовало.
Стив удивленно заморгал, затем снова повернулся к Николь.
— Беспокоиться не о чем.
— Ох, слава богу! — хрипло воскликнула она, зарывшись лицом в маленькое тельце Люка.