Кажется, репортеры это поняли и оттянулись обратно к пальмам.
Магазин, про который толковал Ростоцкий, находился в двух домах за «Достыком», и Каргин, минуя двери заведения, увидел, что швейцары-вышибалы там другие, не Вахид с компанией, а троица джигитов в серых папахах и синих черкесках, с огромными декоративными кинжалами. Окна сразу за входом относились к бару, и, посмотрев в них, он разглядел сквозь кисейный занавес немногочисленных посетителей и женщину за стойкой. Кажется, это была Зульфия.
Магазин оказался шикарный. Его витрины украшала всевозможная снедь, горы из фруктов, вазы с конфетами, шоколадный дворец за стеной из импортных консервов и бутылок, а также двухметровый осетр, изогнувшийся над банками икры точно дельфин над волнами. Каргин остановился поглядеть на это чудо, отметив, что народ сюда не ломится, не рвется и даже у витрин не толпится, поскольку цены на витринах запредельные. Но хозяина «тойоты» цвета кофе с молоком это не смущало: подъехал, вылез, юркнул в магазин, вышел с деловым видом и при набитом пакете, закурил, смял пустую пачку, бросил в урну. Сел в машину и покатил себе по Рустам-авеню.
Каргин все еще глядел на осетра. Долго любовался, минут десять, пока Балабин и парни у другой витрины обсуждали, брать ли пиво в этой лавочке или поискать ларек, где цены не кусаются. Наконец повернулся, пошел назад, спросил негромко:
– Мужика в «тойоте» видели?
– Грабеж! Сто таньга за банку «Гиннеса»! Что у нас, пальцы веером? – прогудел Балабин.
– Пачку он бросил из-под сигарет. Изъять и принести в гостиницу.
– Короче, перетерли это дело и возьмем в ларьке, – поддержал Балабина Слава. – Втрое дешевле!
– Реально, – согласился Рудик, двигаясь в сторону урны.
Изъятие произошло без помех, и Каргин неторопливо зашагал вдоль Рустам-авеню к майдану Независимости. У «Достыка» он остановился, поглядел на джигитов с кинжалами, хмыкнул, вошел и повернул налево, к тонувшему в тенях бару. Время было не позднее, часа четыре, девицы древнейшей профессии и их кавалеры еще, по-видимому, спали, так что контингент был разномастный: кто выпить стопку забежал, кто встретиться с приятелем, кто шарил тоскующим взглядом туда-сюда, надеясь на даровое угощение. Каргин оперся локтями о стойку и тихо произнес:
– Два «Курвуазье», красавица.
Протиравшая бокалы барменша вскинула глаза и побледнела.
– Вы?..
– Были вроде бы на «ты». Наливай!
Зульфия налила. Губы и руки ее тряслись, бутылочное горлышко тренькало, ударяясь о край стакана. Одну емкость Каргин подвинул к ней.
– Выпьем, рыбка! В России теперь праздник есть, седьмое ноября, день всеобщего примирения… А мы с тобой в мае помиримся. Не возражаешь?
– Что вам надо? Что…
– Пей! И выкать мне не надо. Сегодня я не при исполнении.
Она послушно выпила, пробормотала:
– Я ведь даже не знаю, как вас… как тебя зовут…
– Капитан Брянский, ликвидатор, – представился Каргин. – Ну, не пугайся ты так, не трепещи ресницами! Сказал ведь, что не на работе! Видишь, ни кислоты со мной, ни щипчиков…
Зульфия чуть-чуть успокоилась и даже усмехнулась бледной вымученной улыбкой.
– А этот… анальгетик?
– Что – анальгетик?
– Ты от него не избавился?
– Увы! Препарат пролонгированного действия, так что в койку меня не затянешь. Бесполезно! – Он прищурился. – А хотелось бы?
– Возможно. Никогда не встречала секретных агентов, а тем более – ликвидаторов.
– Вижу, расположена ты ко мне и обиды не держишь, – сказал Каргин, вытаскивая из кармана деньги. – Давай еще по одной выпьем, и я тебя быстренько перевербую. Что тебе Таймазову служить? Конченый он человек, пропащий, ты уж мне поверь. А мы из тебя Мату Хари сделаем.
– Кто такая Мата Хари? – спросила Зульфия, пригубив коньяк.
Каргин подвинул к ней деньги.
– В другой раз объясню. А сегодня лучше ты расскажи что-нибудь занимательное.
Деньги исчезли, будто корова языком слизнула.
– Что?
– Ну, например, где мне Нукера найти. Помнишь про такого? Очень хочу с ним познакомиться.
Зульфия с обидой оттопырила губку.
– Ну, вот… А говорил, что не при исполнении…
Каргин молча ждал. Она отхлебнула еще глоточек, бросила осторожный взгляд в полутемный зал и, наклонившись к нему, прошептала:
– Не знаю, где его искать. Сам приходит, а иногда своих пришлет, предупредить.
– О чем?
– О людях. В «Достыке» всякие люди бывают, из Курултая, из Дивана или, – голос Зульфии стал еще тише, – из тех, кто промышляет наркотой. Выпьют, девушек пригласят, разговорятся… Много интересного можно услышать.
– Сама слушаешь?
– Зачем? Я тут, в баре. Другие есть – девушки, официанты…
– Значит, где Нукера искать не знаешь?
– Нет.
Каргин разочарованно вздохнул – уж очень ему хотелось добраться до минбаши Дантазова по кличке Нукер. Счет предъявить за похищенных, а заодно расспросить про базу Ариман-1 и тонкогубого пилота Витаса… По словам Ростоцкого минбаши являлся куратором проекта – выходит, лицо информированное. «Сергеев отыщет, – мелькнула мысль. – Но хорошо бы до того, как пригласят к президенту. Чем больше информации, тем лучше».
Он вытащил еще пару зеленых бумажек и передвинул к Зульфие.
– Внешность опиши. Привычки. Возраст.
– Худой, смуглый, ростом немного пониже тебя, здесь родимое пятно, – Зульфия коснулась левой щеки. – Немолодой, лет за пятьдесят. По выговору – таджик или узбек… Что еще? Брови густые… Пьет мало, только для видимости… Девушками не интересуется, носит светлые костюмы. Мрачный. – Она снова наклонилась к Каргину – так, что он ощутил сладкий запах ее духов – и прошептала: – Ты его ликвидируешь?
– Непременно, – пообещал Каргин. – Допрошу с пристрастием и вырву печень.
– Только не спеши, – с озабоченным видом сказала Зульфия. – Он за работу со мной еще не рассчитался.
– Я рассчитаюсь. Все его долги теперь на мне.
Кивнув, Каргин зашагал к выходу. В дверях он столкнулся с темноволосым, невысоким и узкоглазым мужчиной, по внешности – японцем. Мужчина, уступая дорогу, что-то вежливо прошипел, скользнул мимо него как тень и растворился в сумраке бара. Нахмурившись, Каргин попробовал отыскать его взглядом, не нашел, и так, с озабоченным челом, будто пытаясь что-то вспомнить, и оказался на улице. Поглядел на джигита с кинжалом, спросил:
– Вахид где? Телку мне обещал. Куда смылся?
– Лечится Вахид, рука сломана и ребра, – сообщили ему. – А телку мы тебе найдем. Часа через три загляни, дорогой, любую выберешь. Вай, какие тут телки пасутся!
– Загляну, – сказал Каргин и отправился в гостиницу.
Там, на столе в офисе, ждала его смятая сигаретная пачка, а в ней – скатанный в трубочку листок бумаги. Расправив записку, он изучил ее, потом занес в компьютер шесть фамилий и имен, переписал на дискету и уничтожил файл. Записку сжег.
Сергеев появился только на следующий день, к обеду. Большая часть делегации была в разъездах: Флинт, Рогов и Кань отправились в министерство ВОПиОБ, утрясать дела с верительными грамотами; Гальперин поехал на базар (жена наказала ему купить орехов и сушеной дыни); Балабин напросился в компанию к Гальперину, а Перфильев с Димой и Славой были посланы на склад к торговцу-минбаши. Каргин полагал, что кое-какие боеприпасы будут для Азера не лишними – ведь арсеналы на лугах Бахар изрядно опустели, а автоматные рожки, гранаты и ракеты, в отличие от гусей и груш, сами собой не рождаются и не растут. К тому же Влад два дня сидел у постели Прохорова, развлекая его анекдотами, что было, с одной стороны, хорошо, а с другой мешало налаживанию контактов с Ксюшей.
Плотно прикрыв дверь в гостиную, Сергеев опустился в кресло, поднял к потолку маленькие глазки и проинформировал:
– Арабы приехали, Алексей Николаевич. Точнее, араб, шейх нефтяной из Абу-Даби.[56] Люди богатые, сами в оружии не нуждаются, живут в безопасности – за них, если что, янки грудью встанут. Однако желают капитал вложить с хорошей прибылью. Это первое, а второе – контроль за поставками. Если, скажем, «Шмели» в мусульманские страны пойдут, то эмиратским шейхам большое уважение от единоверцев. Понимаете?
– Вполне, – сказал Каргин. – Встречался я с этим шейхом, когда к Курбанову ездили. Был он нам специально показан. Бородатый такой, в платке и белой простынке. Азиз ад-Дин зовут.
Сергеев неодобрительно покачал головой.
– А мне вы об этом не сказали!
– Запамятовал.
– Ну, бог с ним, с арабом… Араб, само собой, факт серьезный, но для нас важнее разобраться в побуждениях туран-баши. Понятно, денег он хочет, но это мотив поверхностный и, думаю, не главный. Деньги нужны не столько Курбанову, сколько семейству его и клану – эти ничего не видят, кроме денег, и каждый думает, что деньги обеспечат власть. Психология бая и купца, не хана… А президент – все-таки хан, и человек непростой! – Сергеев откинулся в кресле и прикрыл глаза. – Кем он был? Одной из властительных персон огромной империи, но не самой могущественной и важной, и это его угнетало. А кем он стал? Независимым повелителем в нищей стране, где много земли, но мало народа… меньше, чем в любой из европейских столиц. Вес его в мире – величина отрицательная, а это – страшный удар по самолюбию! Никому он не нужен, кроме транзитчиков – наркоторговцев, и нефть его не нужна, и медь, и груши… А человеку обидно. Злобится человек! Вот из этого и надо исходить.
Каргин припомнил туалет с художественными изваяниями и кивнул.
– Согласен с вами. Славы ищет, известности, жаждет влиять на мировые дела, и эти мотивы сильней финансовых расчетов. Торговля уникальным оружием – отличный способ, чтобы добиться своего.
– Значит, «Шмели» он не отдаст, – подвел итог Сергеев. – Вывезти машины тайком – это, Алексей Николаевич, авантюрой попахивает, так что придется их уничтожить. И что с того? У нас, рано или поздно, в Челябинске новые сделают, а здесь такое не получится, не выйдет, хоть техдокументация есть. Без демонстрационных образцов