— Мы окружены врагами, что жаждут наших богатств, — заговорил Вермер. Он как-то оказался по мою сторону стола, оставшись рядом с Дйевом. — Пора нанести удар.
— Рано, — возразил Гарвин Алнез. — Мы рыхлые, как песок Красного Волока. Можем сожрать, но и сами рассыпаемся от любого натиска.
— Вот зачем нужны эти нелепые договоры о союзе. Сеньор Магн просит лишь людей, — сказал Роннель. — И каждый копейщик — это стежок, что пришивает к Караэну новую землю.
— Тогда понятны «чушпаны». Итвис не знают пехоту. Это дело Алнез. Пусть идут к нам.
— Сделаем вместе. Лучше. С нуля, — покачал головой Вирак.
— Только надо придумать им новое имя, хорошее, — конечно же, Треве.
— Нас много. Как только они увидят, что мы строим стены, они объединятся, чтобы напасть, — снова Алнез.
— Для этого есть мы, — сказал Вирак. — И караэнцы, если мы не справимся.
— Это будет долго, — сказал я. — Все терпят поражения. Но побеждает тот, кто учится на них и становится сильнее. И замок не возводится любым с первого раза. Надо пробовать. Снова и снова.
— Тогда нам потребуется хороший мастер, — хохотнул Треве. — Я, от лица Семьи Треве, предлагаю избрать Магна из семьи Итвис герцогом Караэна и обязуюсь помогать ему во всём по мере сил, пока это не угрожает моей семье и вассалам. Обязуюсь служить ему верно, сражаться за него, не жалея сил и жизни, пока он оберегает меня от врагов, помогает в бедах и хранит мои земли и владения.
— Вирак не имеет причин отказать и желания оспорить — и присоединяется к сказанному…
— Роннель не имеет причин отказать и желания оспорить…
Пока ритуальные фразы падали в гудящую пустоту моего разума, я просто стоял и хлопал глазами.
Совет продолжался почти до утра. Я с трудом собирал мысли — и заставлял себя участвовать в нём. Этот совет меньше всего интересовала предстоящая битва. Они широкими мазками обсуждали планы возведения государства. Я лишь добавлял детали. Они даже наметили пути экспансии. Долина Вара, за рекой Во — ослабленная внутренней грызнёй, с большим городом и фактически независимыми мелкими владениями вокруг. Лёгкая добыча. Очень кстати, что мой сын и дочь правителя Вары обещаны друг другу. Пусть его власть полностью формальна — это легко изменить.
То, что до свадьбы минимум лет десять, никого не смутило. Эти люди думали наперёд.
Они даже расчертили зоны влияния на услужливо «набросанной» Треве карте, не забыв и про Маделар. Все очень единодушно выразили уверенность, что Маделар полностью поддержит наши решения. Как же может быть иначе.
Когда я вышел из шатра — Адель покинула нас сильно раньше — была ночь. Я отступил в тень и утянул за собой Вокулу. Фанго появился рядом сам. Сперат вообще часть меня, как и Волок. Можно сказать, остановился подышать свежим воздухом наедине. И сказал вслух:
— Это всё… странно.
— Несомненно, мой сеньор, — тут же отозвался Вокула. — Такие вещи обдумываются годами. А обговариваются — и того дольше. Все эти благородные семейства уже давно всё решили, и сегодня лишь подтвердили своё решение. Хотя вы, несомненно, смогли удивить их своими мотивами.
— Но почему сейчас? Вот так?.. — я сильно устал и потерял твёрдость. Мне хотелось простых ответов. Вокула развёл руками. Вместо него ответил Фанго.
— Мой сеньор. Если бы это была встреча не благородных сеньоров, а неких бесчестных и подлых людей — я бы предположил, что они хотят… — он понизил голос. — Убить Маделар.
— И ради этого сделали меня герцогом? — засомневался я.
— Они дали вам то, что уже было ваше, — покачал головой Вокула.
— То есть всё это, там… — я на секунду замялся, подбирая слово. — Представление бродячих артистов?
— Представление — несомненно, — сказал Вокула, и Фанго кивнул ему в такт. — Но это не бродяги, нарядившиеся в маски.
Фанго хмыкнул. Вокула поправился:
— По крайней мере, не все. Нет, эти люди другого сорта. Они сказали нам правду. Вот только, боюсь, что они видят вас веткой, которой можно пошерудить угли, прежде чем бросить её в огонь.
Теперь хмыкнул я. Вполне возможно. Это многое объясняет — почти все, кроме Роннеля, прислали нечто вроде экспедиционного корпуса. А сила семьи Роннель, похоже, вовсе не в мечах его вассалов. Они дали то, чем могут пожертвовать. Не больше. А вот планы по возведению крепостей и захвату всей Долины с помощью войск союзников Караэна и его самого они строили абсолютно всерьёз.
Они уверены, что приставка «герцог» не изменит ничего — это будут те же Итвис, только сильно слабее, чем раньше. Ведь теперь во главе Итвис просто «подорожник». И они смогут избавиться от меня, как только посчитают нужным. Им нужно было знамя видное из далека, за которым будут идти, и которого будут бояться. Пока они будут указывать путь и богатеть, ничем рискуя. А если знамя упадет, они просто останутся в стороне.
Что ж, надо успеть многое сделать, до того как они поймут, что некоторые слова имеют особую силу не давать упасть знамени. И даже поднимать новые знамена.
Глава 10Сначала завтрак, потом война
На рассвете мы двинулись.
Часть войска погрузилась на баржи — тяжёлые, пузатые, они лениво ползли по каналу, гружённые провиантом, шатрами и рыцарскими копьями. Серьёзно, эти длинные штуки тяжело таскать с собой: не у всех для этого был специальный человек на коне. Зато повозки в хозяйстве нашлись почти у всех — караэнцы умеют видеть возможности, и любая война предполагает возможность наполнить одну-две телеги. Только вот быки, привычно тянущие эти телеги, шли даже медленнее уставшего пехотинца. И потому то, что их повезут на баржах, значительно облегчало жизнь. Мелочи, из которых складывается удачный поход. По бортам барж висели деревянные щиты — часть защиты, часть украшение, часть заявление: теперь это не просто баржи, это боевые корабли. Они качались на воде, изрядно пугая пехоту, слуг и скотину, отчего вопли раздавались такие, как будто нас уже разбили.
Остальные — всадники, отряды лёгкой кавалерии, знать и их телохранители — пошли верхом вдоль берега, по старой имперской дороге. Жёлтые каменные плиты под копытами издавали глухой рокот — будто боевые барабаны.
Я ехал в голове колонны, один, если не считать Сперата. Волок держался чуть сзади. За моей спиной тянулось не войско, а множество отдельных, независимых отрядов. Вирак — разумеется, сразу за мной. Никто не рискнул оспорить это право. Благородный Дйев замыкал колонну со своими птенцами — и, честно говоря, если бы я назначил в арьергард кого-то из Великих семей, это могло бы закончиться политическим кризисом. Там, сзади, и так ехали Треве с остальными. Шли толпами, плотно, без охранения — но… С душой.
У меня был опыт — и я видел, эти люди готовы убивать. Опасные весельчаки, скалятся белыми зубами и смотрят вокруг глазами пьяницы в алкогольном отделе. Готовы ли они умирать? Трудно сказать, но есть признаки, что да. Шутят и смеются без надрыва, не на показ. Спокойные. Без бравады, за которой удобно прятать страх.
Караэнское ополчение не присоединилось. По официальной версии — не успело. На деле — не захотело. Слуги и гонцы говорили о путанице, задержках, перебоях. Я знал правду — страх и безволие. Одно дело — защищать родной дом. Даже от самого страшного врага. Там хотя бы нужно попытаться. Да и вместе не так страшно. А вот топать чёрт знает куда — веселье на любителя. У тебя тут бизнес, семья. Тебе совсем не очевидно, что там, в трёх переходах от твоего очага, происходит что-то важное. А те, кто это понимает — богатые ремесленники, гильдейские мастера, купцы — вообще не привыкли ходить в походы. Хотя их имена и вписаны в Серебряную Книгу.
Из серебряных собралось тысячи две, да и те почти все из контадо. Плюс Фрозен с двумя сотнями «таэнцев». Разумеется, они никуда не пошли без остальных.
Мы пошли с тем, что привели сами. И с теми, кто откликнулся не на зов герольда, а на запах войны. Таких набралось немало. Мухи, слетевшиеся на… пусть будет мёд. Несколько отрядов горцев — оборванцы в одних штанах и свернутых одеялах через плечо. У многих только дубины. Чуть более одетые, но ещё менее вооружённые батраки — почти все в возрасте, многие на вид больные. Женщины с детьми. Торговцы с одноколёсными тачками. Бродячие певцы. И те, кто не мог быть никем, кроме нищих и сумасшедших.
Я не обращал внимания — спутники любого средневекового войска. Пока их было не так много, от силы пара сотен. В Таэне их было бы вдвое больше. Баржи их не взяли, и они быстро отстали, скрывшись в пыли позади.
Перед отправлением я простился с Адель. Честно говоря, я слишком углубился в дела погрузки и прочие мелочи. Это была ошибка — следовало бы назначить ответственных и пинать их, а не вляпываться в это самому. К тому времени как я это понял, уже пора было выезжать. Именно тогда Адель поймала меня — буквально, перехватила на выходе.
Она не сказала ни слова. Просто взяла за руку — крепко, как держат руль на гололёде. Потом, под взглядом всей свиты, придвинулась ближе, встала на цыпочки и поцеловала меня. Прямо, просто, в губы. Как в последний раз. Или в первый.
— Вернись, — сказала она. И глаза у неё были прозрачные, как небо моего родного мира.
— Только с победой, — ответил я. И послал Коровиэля вперёд.
Мы двигались быстро. Быстрее, чем баржи. Но если те плыли всю ночь, нам всё же приходилось останавливаться, когда темнело. Нас ждали телеги с овсом, городки и постоялые дворы открывали ворота. И баржи нагоняли нас к утру. Нас было примерно семь сотен всадников, но «лагерь» растягивался на несколько километров. О каком-либо управлении не было и речи. На второй день я выслал разведку. Не доверяя никому, кроме своих, поручил её людям из свиты, придав им птенцов Дйева. За день мы сделали почти два пеших дневных перехода. На следующий день — столько же.
И вот, вечером второго дня, нас встретили.
К нам присоединилась семья Маделар. Без протяжных воплей рогов и церемоний, но с явным намерением сражаться.