На этом совет закончился. Лесан и Алнез ушли ночью. По своей инициативе. Эскер — рано утром. Как я и предполагал, большинство вассалов остались под родовыми стягами. Так что у меня и Роннель оказалось около двух сотен всадников. Это — единственное, что пошло по плану.
Всё остальное — нет.
Бертран Ветвистый поднял своих людей ещё до рассвета. Стройно, организованно, без лишнего шума они приняли пищу — и я мог только мысленно ему поаплодировать. Сытый воин в бою против голодного — уже наполовину победитель. Пехота Маделар, плотными группами под командованием своих «офицеров», выходила из лагеря, когда мы только проснулись и начали разводить костры под завтрак.
Это не вызывало тревоги — до нужного им холма было всего километров десять по прямой. Три-четыре часа неспешного хода — чтобы не устать. У нас были все шансы их догнать. И при этом не спугнуть пиратов раньше времени.
Так что мы тоже позавтракали. Быстрее обычного — спасибо маделарским кошеварам, что остались и накормили всех. И уже через час двинулись следом, как раз успев получить копья, доставленные с подошедших барж.
Мы почти догнали пехоту Маделар — только для того, чтобы обнаружить, что они уже стоят в поле. А холм перед ними — занят пиратами.
Об этом сообщили разведчики. Я подумал — и решил не менять план. Повёл своих людей и отряды Роннель с Вирак вдоль канала. Именно там я впервые и увидел сорских пиратов.
Сорские пираты выглядели иначе. Не похожи не на жителей долины, не на жителей Таэна. Во-первых, заметно смуглее. Во-вторых — другие черты лица, что-то восточное, степное, несмотря на густые неухоженные бороды. В-третьих — очевидно чужая культура: татуировки, вычурные шлемы, костяные элементы брони, пёстрая, но функциональная одежда, яркие перья на шлемах. Они сразу выделялись.
Профессиональная деформация заставила меня отметить людей в тяжелой броне. Кольчуги, шлемы, щиты. Но не больше нескольких на корабль. Остальные в толстой коже. Не в «вареной», особой выделке, а просто в толстой коже. Но шлемы почти у всех только у некоторых широкополые шляпы, тоже из толстой кожи. И грубое, но сносное вооружение. Щиты маленькие, круглые, более подходящие для абордажной схватки. Копий почти не видно, но очень много коротких, тяжелых, явно метательных. Нет, не страшно, максимум средняя пехота.
Между нами было обнесённое стеной в полтора человеческих роста село домов в сорок… Хотя по местным меркам — уже вполне себе город. Именно за его стенами я собирался укрыться, прежде чем ударить с фланга.
Селение стояло метрах в двадцати от канала. Канал в этих местах страдал весенними паводками, затапливал округу, но здесь берег был укреплён: деревянные платформы на сваях, каменные пристани, пара ворот в городской стене, даже деревянные краны и разгрузочные устройства. Всё продумано, хозяйски.
И всё это уже атаковали.
Жители городка пытались обороняться — ниже по каналу были затоплены баржи, видимо, нагруженные камнем. Пираты за утро успели обвязать одну из них тросами и оттащить в сторону, частью вытащив на берег. Вторую, кажется, уже начали разбирать их пловцы прямо под водой.
Так или иначе, несколько их юрких, небольших, но хищных лодок уже прорвались к импровизированному «порту» и высадили штурмовые команды.
Со стен их встретили стрелами и арбалетными болтами. Не слишком плотно, но слаженно: человек сорок, примерно пополам — арбалетчики и лучники с маленькими, «охотничьими» луками. Однако пираты действовали с неприятной, будничной эффективностью — они установили перед собой огромные, сбитые из досок штурмовые щиты, укрылись за ними и прямо там, под прикрытием, начали собирать таран. Запчасти для него им передавали с кораблей, как по хорошо отлаженному конвейеру.
Именно за этим занятием мы их и застали.
Глава 11Битва на воде
Я поднял руку — жест, привычный и ясный. Всем замереть. Нашёл глазами Сперата, тот понятливо подъехал поближе. Я собирался отдать через него первый из десятков приказов. Поскольку, помимо «делай как я», с небольшими уточнениями, которые я мог отдать знаменем, и двух сигналов рога — «В атаку» и «Назад», — больше сигналов не было, я предчувствовал, что придётся немного повозиться. К счастью, время на это было.
— Собери тех, кто с арбалетом — и на фланг! Прикрыть подхо…
— Кто не трус? За Вирак! — рявкнул Вернер, и его крик отозвался эхом в его людях, как будто вопль покатился каменным шаром по ступеням, с каждым ударом удваиваясь.
Вернер всадил шпоры в бока своего коня и рванул вперёд, сразу перейдя на рысь. До врага было метров двести — рановато. Впрочем, сейчас это не самая большая моя претензия к Вернеру.
— За Вирак! — отозвались десятки голосов, и, к моему ожидаемому, но не менее оглушающему разочарованию, почти половина всей моей проклятой конницы взяла — и поехала за ним.
Без приказа. Без знамён. Без меня.
Топот, ржание, звон оружия, смех. Один всадник выронил шлем и не стал останавливаться — только плюнул и потряс копьём. Кто-то даже успел махнуть мне рукой, словно он за пивом поехал, а я тут должен ему шашлык к его возвращению пожарить…
Я яростно попытался ущипнуть себя за руку, но на ней везде была сталь, поэтому я просто закрыл глаза и стал глубоко дышать, считая до десяти.
— Нам следует присоединиться, сеньор Магн, — это Этвиан Роннель. Голос подчеркнуто спокойный. Вежливый. Я открыл глаза. Смотрит на меня из-под открытого забрала, глаза ясные и пронзительные. Кожа как из фарфора. Не воин. Мажор. И боится не успеть на веселье.
Я молча отворачиваюсь — мысли ещё путаются, но я избежал приступа бешенства, когда в голову будто кипяток заливают. Но надо закрепить успех, поэтому я просто молча наблюдаю за происходящим, стараясь удержать внутренний дзен.
Пёстрая кавалькада — в кольчугах, стёганках ярких цветов, с перьями на шлемах и вышитыми гербовыми плащами, с копьями, украшенными разноцветными флажками, и конные слуги с алебардами, длинными кавалерийскими мечами и даже, кажется, у одного — что-то вроде косы — неслась по склону, подняв пыльную завесу, в которой едва угадывались гербы. Кто-то ещё кричал «За Итвис!», кто-то — «За Роннель!» или просто «Убивай!». Один прокричал имя своей любимой, и я запомнил это имя: Риала. Узнает ли она, что её именем закричали в момент безумия?
Усатый дядька Гирен сменил Сперата, приняв от него мое знамя. Посмотрел на меня, вздохнул:
— Рыцари Караэна, — прокомментировал философски. — Для них война пахнет пивом, потом и славой.
— Не для всех, — холодно отозвался Этвиан. Ожег взглядом Гирена, но тот этого даже не заметил. Снова пытливо взглянул мне в глаза. — Я нисколько не сомневаюсь в вашей правоте, сеньор Магн, но чего мы ждём?
Нельзя же просто смотреть, как кто-то сражается. Ещё подумают, что трус, раз сам с двух ног не впрыгнул.
— Ждём, когда Вирак нюхнёт дерьмо. Потом я унизительно высмею тех, кто атаковал без приказа. А может, просто посмотрю на них, как на идиотов. Но сейчас нам нужно не это.
Я повернулся к Сперату:
— Так, на тебе арбалетчики. Собери и наших, и Роннель. Зайди вдоль берега. Можешь пострелять сам, но далеко не отъезжай, ты мне скоро понадобишься.
Я снова посмотрел вслед несущейся вниз лавине благородного энтузиазма. Впереди был Вернер. Оторвался даже от своих метров на десять. Спина прямая, плащ за спиной, как и родовое знамя за ним красиво развивается. Видно — опытный, уверенный в себе. И наверняка думает, что я потом просто ему подмахну, для большего удовольствия. Ну, когда он всех победит.
Волок, стоявший рядом, уже протянул шлем. Да, наверное, пора его надеть.
Пока Сперат с помощью Гирена отлавливает арбалетчиков и формирует из них отдельный отряд — не самое лучшее время разбивать людей по родам войск, но что поделать, если раньше как-то в голову не пришло, — я наблюдаю за происходящим. Рядом бледный Роннель сидит неподвижно в своём седле и молчит.
Впереди всех по-прежнему — Вернер Вирак. Шлем ловит отблеск светила, и кажется, будто он отлит из серебра — так сверкает в солнечном свете. Хорошая броня у Вернера, не хуже моей. Даже его конь облачён в чешую, поблёскивающую бронзой и воронёным железом. Рядом — знаменосец, несущий герб с тремя красными перекрещёнными копьями на чёрном фоне. Щит с гербом высоко поднят, копьё у бедра — и всадники начинают разгон.
Не бешено — медленно, сдержанно, размеренно. Доспехи тяжёлые, но они носят их так, как будто выросли с ними. Под каждым седлом — зверь, натренированный не хуже рыцаря. Они мнут землю под собой, ускоряются — и через миг будто одним прыжком преодолевают полсотни метров между стеной города и деревянными пристанями.
Широким движением колонна раскалывается надвое — одна часть, с Вернером во главе, продолжает движение к западу, вторая сворачивает — и мчится по пирсу, туда, где с кораблей высадились пираты. Вторая спустя секунду делает то же по параллельному пирсу. Красиво. Четко. Слаженно. Аж завидно. Они мчатся на пиратов черно-стальным живым тараном. Но их уже ждут.
Пираты не растерялись.
Пока рыцари спускались по склону, воины сорского флота уже укрепили линию. Огромные щиты — те самые штурмовые, сбитые из корабельных досок — они быстро поставили на ребро и стянули верёвками с остатками старых кранов. Один даже успел подпереть наполовину собранным тараном. Получилось уродливо, криво — но крепко.
Вирак налетают — и их колонна сминается, как легковушка врезавшаяся в бетонную стену.
С неба на пиратов падают огненные росчерки. Вспышка — и ледяной магический снаряд, похожий на длинное копьё, вбивается в щит пирата, оставляя в руках, а отломанный огрызок. Один из рыцарей, догнавший Вернера, с размаху ударяет мечом — и это выглядит как волна чистой силы в моём зрении. Удар сметает угол штурмового щита сбитого из толстых, почти в ладонь, досок. Ещё миг — и грохот и крики долетают до нас. Я не могу разобрать слова, но мне кажется, я слышу клич Вирак: «Умри красиво!». А еще мне кажется, вражеский строй дрожит.