С машины слез Аврелий, чумазый, в очках, в шлеме с кожаными наушниками и с лицом человека, которому дали полетать — но не пообещали, что отпустят обратно. Он приложил руку к груди и поклонился.
— Сеньор Герцог! Я жив, аппарат цел. Более-менее. Печка опять заплакала, но я её зажал! — Он откашлялся. — Осмотрел лагерь врага с воздуха. Левый фланг прозевал, прошу прощения — закрутило, дым от костров, и у меня опять оторвался стабилизатор. Но! Вижу, что в яме, прямо в центре их строя, между линиями пехоты, прячется отряд всадников. Спешенные, с лошадьми. Насчитал около сорока. Судя по тому, как они сидят, — ждут сигнала. Или кого-то. Или чего-то.
— Хорошо. Очень хорошо, — кивнул я. Информация неприятная, но своевременная.
— И ещё. По течению, в низовьях — пылает! — лицо Аврелия просветлело. — Эскер Дар, похоже, напал на их суда. У него получилось! Я видел огонь на палубах, трое их кораблей уже дымили, четвёртый тонул. Наши всадники развернулись прямо с берега, и два отряда пехоты атаковали их лагерь у воды. Пираты в панике — бегут. Думаю, если не вмешаются подкрепления, Эскер возьмёт устье за полчаса.
Вокруг кто-то одобрительно хмыкнул. Несколько вассалов переглянулись. Один из Роннелей даже стукнул кулаком по щиту.
Я поднял взгляд на склон. Пехота всё ещё стояла стеной. Но теперь я знал, что в центре — ловушка, а на фланге — уязвимость. Позади них — пожар. И, быть может, первый настоящий шанс сломать эту мразь.
— Молодец, Аврелий. Попробуй не умереть, пока мы тебя не наградим.
— Постараюсь, сеньор, — ответил он, салютуя штукой, явно имеющей дальнее родство с гаечным ключом.
— Сперат. На тебя вся надежда. Едь к Маделар и труби отход. Мы, сеньоры, тоже с ним. Отзывайте пехоту. Только я вас умоляю — держитесь подальше и не показывайте лицо. Кроме вас, сеньор Тибальт. Вирак ведь привели с собой сотню арбалетчиков? Что же, пришло время сравнить — так ли они хуже сотни благородных сеньоров. Пусть они проредят этих подонков. Ведите их сюда.
Глава 13Вторая волна
Сначала везло.
Маделар, похоже, только и ждали повода, чтобы отступить. И не потому что трусы — просто сил было всё меньше, а потери все больше. Когда же Сперат въехал в строй, поднял флаг и затрубил — они откатились с такой скоростью, что даже чужих мёртвых раздевать бросили. Строй отступал быстро, но без паники. Видно, дрались до предела — и не хотели сдохнуть зря.
А вот за спиной у них появилась свежая тень.
Пехота Вирак. Уже высадилась у городка и спешила на помощь. Во главе шли тяжёлые — щиты, копья, на плечах красно-черные плащи, поверх кольчуг ленты и знаки. Шли быстро, в хорошей шеренге. Не отставая, не шумя. Почти профессионалы.
Но за ними… за ними потянулось целое шествие.
Сотни две непонятных пехотинцев. Пестрых, нестроевых. У кого кольчуга, у кого стёганка. Но таких десяток на две сотни. Кто с топором, кто с кухонным ножом. У одних за спиной щиты, у других — бурдюки и носилки. Видно, обозные. Лекари. Повара. Всякий люд, кого семьи согнали в колонну, чтобы было кому вытаскивать раненых и собирать копья.
И среди них — горцы.
С десяток десятков. Ни знамён, ни строя. Полуголые. В одних штанах, с пледами через плечо. Кожаные ремни, традиционные большие ножи, иногда дротики. Многие босиком. Волосы спутаны, лица закопчённые. Выглядели как дикари. Но шли уверенно. Без суеты. Будто у них был свой план.
Арбалетчики выстроились без лишних слов. Вирак — народ гордый, но к дисциплине привычный. Команды отдавались жестами, движение шло ровно, слаженно. Почти все в одинаковых плащах, с нарукавными черными лентами. Каждый знал, куда встать, и что делать.
Пираты не реагировали.
Не перегруппировались. Не попытались прикрыться щитами. Не подвинулись ближе. Просто смотрели. Или делали вид, что не замечают.
Это настораживало.
— Почему они не встают плотнее к берегу? — пробормотал я. — Протока-то мелкая. Могут попробовать шугануть наших арбалетчиков.
— И тогда мы поднимем их на копья, — кровожадно закончил за меня Треве.
Ответ стал ясен довольно быстро.
Когда первые арбалетчики начали стрелять — стало понятно, что позиция, мягко говоря, неудачная. От воды до строя пиратов — шагов пятьдесят. А от позиций арбалетчиков до берега — ещё почти столько же. Семьдесят, может восемьдесят шагов до цели. И не по ровному. Пираты стояли на холме — метрах на десять выше, на пологой ступеньке, укреплённой бруствером.
Стрелять приходилось вверх, навесом. Как по воронам на дереве.
Арбалеты у Вирак хорошие. Тяжёлые. Но даже им приходилось целиться с поправкой на ветер и на высоту. Угол высокий, дрожь в руках, пот сходит по спине. А в ответ — ни одного шевеления. Ни щита, ни заклинания, ни выстрела. Ни одной чёртовой реакции.
— Не нравится мне это, — сказал я.
Стрелы звенели, падали среди пиратов. Несколько вонзились в щиты, пара — в землю. Одна попала кому-то в плечо. Он вздрогнул — и скрылся внутри строя. И бородатые рожи раздражающе спокойны. Почти скучающие.
— Надо было спросить у летуна, какие цвета на всадниках, — запоздало сообразил Треве.
Из-за отлогой траектории арбалетных болтов, пиратам было достаточно держать щиты над головой, чтобы чувствовать себя почти в безопасности. Первый ряд присел, задние вовсе скрылись — только верхушки шлемов мелькали. Болты Вирак летели красиво, с силой… но в разнобой. И если один попадал в щит, то три — куда-то в землю, в бруствер, или вообще пролетали мимо.
Один из арбалетчиков, бодрый, в красной повязке, с яростью рычага взводил свой арбалет и умудрялся выстрелить дважды за минуту. Первые три минуты.
Потом ритм замедлился.
Они всё чаще отдыхали, прячась за своими щитами. Поднимали воротники. Переглядывались. Становились просто людьми. Были бы тут сигареты — сели бы покурить.
В это время пираты начали отвечать.
Тоже из арбалетов. Щёлканье тетивы стало чаще, чем хотелось бы. И хотя их оружие выглядело слабее — короче плечи, короче болт, древко явно дешевле — преимущество высоты с лихвой покрывало все недостатки.
Вокруг тяжёлых, установленных щитов Вирак с тремя красными перекрещенными копьями на чёрном фоне, всё чаще распускались красно-белые «цветки» — оперения пиратских арбалетных болтов. А потом и первые болты застучали в щиты Вирак.
Очень быстро бой превратился в скучную рутину. Среди арбалетчиков Вирак бегали слуги, поднося им мехи с вином и болты. Уже унесли одного раненого — с пробитой ногой. Собственно, конкретно арбалетчиков у Вирак было половина — остальные копейщики, которые держались позади.
В общем, если признаться — нас тоже догнали наши слуги. Мы спешились. Перекусили поднесённым вином, сыром и вяленым мясом с острыми специями и сильным привкусом гнилья. Обычный вкус для походного пайка. Вялотекущая перестрелка продолжалась уже больше часа.
Единственные, кто получал от этого явное удовольствие — горцы. Они по одному, по двое бегали под стрелами, уворачиваясь от гарпунов или отбивая их маленькими круглыми деревянными щитами. И собирали дорогие болты, выдёргивая их из земли, и остальное железо. Пираты встречали одобрительными криками, когда горцам удавалось увернуться. А когда один покатился в воду, слишком близко приблизившись к строю пиратов и поймав арбалетный болт в грудь — крики досады раздались с обеих сторон. Пираты явно болели за горцев.
На этом фоне почти незамеченным прошёл момент, когда пиратский снайпер поймал одного из наших арбалетчиков и всадил в него стрелу со своим фирменным почерком — в лицо. В переносицу. Убил на повал.
Это не добавило оставшимся арбалетчикам ни храбрости, ни скорострельности.
Ладно. Так дело не пойдёт. Я встал.
— Хорошо. Сеньор Сперат, сеньор Гирен. И, пожалуй, вы, сеньор Этвиан, и вы, сеньор Оренцо. Возьмите своих людей и вернитесь к этому городку. Пусть горожане идут сюда и построят нам тут стену. Возьмите щиты пиратов, разберите их корабли — и даже пирсы, если понадобится. Построим пару стрелковых башен…
— Это займёт неделю! — возмутился Этвиан.
Вот от него не ожидал. Я ждал возмущения от Вирак. Но Тибальт только молча встал рядом с Роннель. Удивительное единодушие. И бунт. Я медленно сжал кулаки.
— Сеньор Магн. Я, несомненно, полностью в вашем распоряжении, — вступил в разговор Оренцо Треве. — Но… позвольте мне хоть раз ударить в щит врага своим копьём. Поймите, это вопрос чести!
И он тоже встал. И они все трое оказались напротив меня. Треве сообразил, что меня, в принципе, устроит, если пираты дождутся ночи и попытаются бежать. Мне главное — чтобы они ушли с этой хорошо укреплённой позиции. И я не намерен их там штурмовать.
Вот только Треве — единственные, кто вообще не участвовал в бою. Не уверен, что это сможет испортить им репутацию — скорее, все этого от них и ожидали. Может, именно поэтому ему такой исход и не нравится.
— Хорошо. Тогда пока мои люди идут за горожанами, вы, сеньор Оренцо, можете сходить и ударить копьём в щит врага. Благо сейчас склон свободен, — и я ехидно улыбнулся.
Оренцо не менее ехидно улыбнулся мне в ответ. И взмахнул рукой.
Его оруженосец поднял к губам рожок и протрубил сигнал. Треве стали собираться.
Их было меньше двадцати, но они весьма уверенно развернулись в ряд. И пошли неспешным шагом на холм. Миновали арбалетчиков, на секунду будто запутавшись среди щитов.
Их стало тридцать.
То и дело они меняли направление, двигаясь будто змейкой.
И их становилось всё больше.
Узкий проток грязной воды перепрыгнуло не меньше полусотни жёлто-зелёных всадников. Я и сам не заметил, как уже сидел на Коровиэле. И даже подъехал поближе, чтобы лучше видеть.
Раздался сигнал рога: «В атаку». Треве ускорились. Неожиданно, неестественно резко. Стремительно понеслись вверх по холму.
Навстречу им полетели редкие дротики и арбалетные болты. Я наконец увидел снайпера на левом фланге — судя по копне светлых волос, женщина. Она хладнокровно выцеливала то одного, то другого всадника — и всегда это был Оренцо. Стрела попадала ему в лицо — и всадник исчезал, как лопнувший мыльный пузырь. Иллюзии. Он и другие «лопались» от арбалетных болтов, от гарпунов — но приближались слишком быстро.