Вокула смотрит на меня и едва заметно отрицательно мотает головой. Он прав. По своему. Я затеял дурацкую игру. Усилить Маделар, чтобы у остальных семей появился более неприятный враг, против которого будет естественно объединиться. Желательно — со мной во главе.
Но ведь можно и обойтись без Итвис. Или примкнуть к Маделар.
По мнению Вокулы, это слишком опасная игра. Слишком много переменных. Он не любит полагаться на удачу. Он смотрит далеко вперёд.
Как и все местные. Они начинают строить замок, зная, что это займёт пару лет. И по сути — стройка не остановится никогда. Новые башни, новые стены. Но однажды этот замок может спасти весь род.
Они привыкли вкладываться в отдалённое будущее.
Вот только будущее уже изменилось. Они просто ещё не заметили.
Очень скоро под стенами замков появятся пушки. И всё, что они строят, станет бесполезно. Как бы ни были сильны Маделар — их смахнёт с доски сила тысячных постоянных армий, которые они сами помогают создать.
А пойдут эти армии за тем, кто расскажет, какой путь — правильный.
И это буду я.
И моя газета, чего уж там.
Прошло всего две недели.
Пир закончился как и положено — шумно, бессмысленно и с головной болью у всех, кто решал важные вопросы, касающиеся денег или философии, через вино. Я отпустил гостей, раздал подарки, выслушал последние пожелания, вежливо прервал разговор с тётушкой Розой на словах: «а вот в твоём возрасте твой папа…» — и на этом завершил одну из самых изматывающих дипломатических битв.
На пару недель Караэн снова затаился. В Золотой Палате спорили о законе на войну, внизу поднимались цены на дрова, дети на улицах пугали друг друга именем Джелала, одновременно остро желая стать такими же, как он.
А я… я был далеко. В скалах. Среди долгобородов.
Мы с Гуроном — старшим кузнецом рода, которого мне предоставил Ан, тем самым, что больше похож на грубо вырубленную статую из камня, чем на человека, — стояли на выступе. Ниже, на дне расщелины, располагалась вымощенная площадка, обложенная щитами из бронзы и шкур. Вокруг неё — бородачи, вооружённые щипцами, вёдрами с водой и лицами, не терпящими шума. Даже дыхание тут звучало слишком громко.
Перед нами стояла короткая, кривая, безымянная штука. Труба на лафете. Половина её была обмотана ремнями, вторая — заляпана чем-то чёрным и масляным. Это и была она — пушка.
Маленькая, блестящая, мокрая. Похожая на игрушку. Скоро она, и такие как она, будут ассоциироваться с адом.
— Ты уверен? — спросил Гурон.
— Почти, — сказал я. — Только не ставь рядом никого ценного.
Он хмыкнул. Бородачи разошлись. Один подошёл и коснулся руны на стволе.
Долгобороды опознали в знаках Университета свои «испорченные» руны. И смогли их воспроизвести. Впрочем, они не смогли их усовершенствовать — так что насчёт «испорченности» ещё можно поспорить.
— Вода, — сказал я. Да, очень хотелось крикнуть «огонь», но тут это было бы совсем уж неуместно.
И пушка рявкнула.
Это был не звук — это была рана в воздухе. Грохот, которого почти не было, а потом он был везде. Камни дрожали. Из пушки вылетел чёрный кусок железа — и с рёвом пара, вырывающегося сквозь зазоры в стволе, врезался в скалу. Каменная крошка взметнулась, как птицы на площади. Половина бородачей зажала уши, половина — хрипло рассмеялась. Я знал, что им понравится.
Гурон кивнул:
— Мы сделаем побольше.
Я смотрел на окутанную густым паром трубу. Она выбила глубоко зарытые в землю деревянные упоры и поникла, как уставший зверь. Пар оказался больше взрывчаткой, чем дымный порох. Он рвал бронзу, превращая короткие толстые стволы в искореженные «бутоныы». Однако долгобороды оказались на удивление упорны. Уменьшили «зарядную» камеру с водой, утолстили стенки, оставили зазор между ядром и стенкой ствола.
— Запомни этот момент, рунный кузнец. До этого выстрела, — сказал я. — Всё было иначе.
Гурон фыркнул. Он не понимал. И это правильно. Именно их инерция мышления и давала мне нужный люфт по времени. Они успеют сделать пару десятков пушек до того, как поймут, что они сделали. Или не поймут и после. Конечно, я не торопился им подсказывать. Щиты вокруг пушки были нужны, чтобы закрывать людей от обломков скалы, по которой они палили. Скала была всего метрах в тридцати. Я готов был поставить сольдо против ченти: долгобороды очень не сразу допрут, что пушка может стрелять гораздо дальше. Даже дальше, чем их самые тяжёлые арбалеты.
Первая пушка выплюнула ядро едва ли больше моего кулака. Но оно выкрошило солидный кусок скалы. Это, несомненно, успех.
Я рассчитывал на меньшее.
Поговорив с Аном — и ритуально поев — я вернулся к ожидающей меня у врат Долгобородов свите. Мне самому пришлось завести разговор об олове — медь для бронзы долгобороды могли добывать где-то сами, к тому же я заказал пару тонн в Железной Империи. С оловом было хуже. Но одно месторождение олова находилось прямо под Горами Долгобородов — два перехода на восток и три вниз, как выразился Ан. Вот только разрабатывать его было нельзя — у них там завелась какая-то местная живность, природу которой я не понял. Ан, слишком гордый, чтобы признаться прямо, с неохотой согласился, что было бы неплохо привлечь охотников из людей.
Я откровенно сказал, что это сохранит жизни долгобородов. Мы обсудили детали — я всё боялся, что Ан спросит, откуда мне известно про месторождение олова. Но ему так и не пришло это в голову. А я, между прочим, заготовил хитрую историю про древний свиток времен Империи и даже подделал его — всё, чтобы скрыть Лилию, разумеется. Ладно, оставлю это на потом. Или подкину «свиток» их представителю в Караэне.
Вернувшись к свите, я вежливо собрался в путь — меня сопровождало две сотни Стражей Караэна, моя дружина, Эскер (которому нравилось заниматься чем угодно, кроме как хозяйством) и почти пять сотен аристократов и их слуг с ближних и дальних владений. И ещё один очень недовольный декан Университета — Фарид.
Честно говоря, это уже было похоже на армию. Хорошо хоть кормили они себя сами.
Возможно, я был несколько невежлив — но я немедленно поднял своих и отправился в путь дальше, не дожидаясь, пока приблудившиеся соберут свои шатры. Если надо — догонят по пути. Но лучше бы не догнали: я держал путь в Бурелом, и если они не отстанут по дороге, законы гостеприимства вынудят меня кормить всю эту ораву.
Но это будет потом. Пока я ехал впереди и неторопливо говорил с Волоком. Рядом держался Фарид — я почти заставил его отправиться со мной, и потому побаивался, что он попытается сбежать. А он мне был нужен.
Вернее, не он сам, а тот синий драгоценный камень, с которым он однажды имел глупость поиграть у меня на глазах.
Мы с Волоком ехали рядом, кони шагали неспешно, дорога то поднималась, то проваливалась, как дыхание старика перед смертью. Каменные стены гор оставались позади, а впереди начинались холмы и леса — Долина Караэна. Волок молчал, только проверял копьё на привязи, косился на тех, кто ехал следом. Я же думал.
— Ты всегда так: молчишь, пока не придумаешь, как в одном слове спрятать целую ловушку, — сказал Сперат тихо, не глядя.
Я усмехнулся.
— А ты всегда думаешь, что я прячу. Хотя чаще всего я просто уставился в точку и думаю, где взять овёс.
Сперат рассмеялся. Да, мы поехали без обоза и теперь пришлось покупать овес по дороге. Вот только овес нынче стал дороже пшена, и мне приходилось общаться с хозяевами земли лично. Чтобы сбить цену. А то меня вдруг жаба задавила. Впервые часть забот о Коровиэле легла на меня и я не уставал из-за этого капать на мозги Сперату. Его это, похоже, скорее забавляло. Я повернулся к Волоку:
— Скажи мне, Волок, если бы ты был разбойником в лесу, и увидел купца с двумя телегами, одну снаружи охраняет дюжина латников, а вторая — почти без охраны, какую бы ты ограбил?
— Ту, что без охраны. — Волок хмыкнул. — Только потом оказалось бы, что в ней камни, а в первой — сольдо и перец.
— Вот именно. Покажи врагу, что ты слаб там, где ты силён. И наоборот. Это не я придумал. Один мудрец сказал ещё во времена, когда ваши деды дрались палками за лягушек у пруда. Говорил так: «Если ты близко — кажись далёким. Если ты силён — изобрази усталость. Если собрался ударить — рассей пыль, чтобы ослепить». Умный был человек. Восточный.
— И как его звали? — Волок искоса посмотрел. — Надеюсь, не «Мудрец с Востока», как у сказителей.
— Сунь Цзы, — ответил я. — Военный магистр Империи. Написал книгу, которую до сих пор читают даже те, кто не умеет читать. Её зубрят вслух.
— Надеюсь, ты не собираешься звать его в совет. Нам и так хватает умников.
— Он давно мёртв. Но суть — в том, что бой выигрывает не тот, у кого меч длиннее, а тот, кто заставил врага поверить, что у него в руках просто трость.
Волок усмехнулся уголком губ.
— Это ты про Маделар?
— Про всех, — ответил я. — Даже про тебя, Волок. Ведь ты же знаешь, как сделать вид, что не опасен?
— Да. — Он пожал плечами. — Только потом приходится убивать тех, кто поверил.
Глава 23Перед охотой
Бурелом — изящное иносказание. На самом деле этот замок должно было называться «Самая задница Долины». Он находится в северо-западном углу, уткнувшемся в Северный Хребет. Но там нет даже намёка на перевал, не то, что такого относительно проходимого, как Большой Забер, в вообще. Ни тебе троп, ни удобных пролазов. Где-то в тех местах с гор стекает множество речек, сливаясь в реку Во, но судоходной она становится гораздо ниже. Край скал, пологих гор и узких балок с ручьями. Равномерно далёкий от всех торговых путей.
Мы изрядно увеличили путь, спустившись на баржах до самого Тельтау. Навестили Эйрика Кровавую Секиру — и, как всегда, это было не просто весёлое пьянство, но и небольшая демонстрация силы: моим вассалам, их соседям — всем. Ещё пара лет, и я даже срать буду с политическим подтекстом.