оро он попросту умрет с голоду, вместе с семьей.
Аст бил именно по таким, относительно некрупным аристократам. Разорение даже небольшого поселения для которых — сразу дыра в бюджете. А если сжечь амбар с зерном на зиму — практически катастрофа. В обычных междоусобных спорах такое случается, но это редкость. Только когда дело доходит до совсем уж крайнего ожесточения. И это сильно бьет по репутации совершившего такую глупость. Но Аст поставил именно такой, разрушительный способ войны, на постоянную основу. Хотя нападения далеко не всегда увенчивались успехом, но ему удавалось раз в месяц если не сжечь хуторок, то хотя бы убить несколько человек и угнать немного скота. В результате, пострадавшие аристократы винили во всем… Меня. Потому что они пострадали из-за меня, и потому, что я ничего не предпринимал против Аста. Такими действиями Инобал медленно, но верно,подтачивали мой авторитет. А в этом мире это было для Великой Семьи такой же верный показатель силы, как число копий в личной дружине.
Если ничего не изменится, через год другой, на сторону Инобал начнут переходить сначала мелкие и средние, а потом и крупные землевладельцы. И Караэн окажется отрезан от торговых путей на юге. То, что Аст свободно мотался через речку и обратно, заставляло думать, что у него уже есть прочный союз с Башней. А это большие ресурсы. Значит, со временем, нападения будут все сильнее. Эта проблема требующая моего личного участия и как можно скорее — откровенно говорила мне Адель в конце письма. И не прощалась.
Закончив читать письмо, я вдруг обнаружил внутри себя давно забытое ощущение. Это была тоска. Я очень соскучился по жене. И, даже немного, по Караэну.
Она была права, мне следовало возвращаться как можно быстрее. Помимо того, чтобы гоняться за рейдерами Аста, мне надо было вести долгие беседы с новоизбранными «серебрянными» из народа, вкладывая в их головы мои идеи, умело стравливать между собой гильдии, заниматься направлением развития города. Неплохо бы было и запускать мои проекты с медицинскими институтами, начать уже потихоньку экспериментировать со школами для нижнего сословия. Как обычными, так и магии. У меня полно дел в Караэне, а вместо этого я тут. Разгребаю чужое дерьмо. Ладно, встреча с Паном была полезной, ситуация прояснилась и я узнал про себя много нового. Сперат продал ему душу и теперь его музыка и в самом деле вызывает яркие эмоции, без всяких иносказаний.
Вот только, как ни крути, будет глупо не пощупать Сердце Бога, прежде чем я уеду. Не говоря уже о том, чтобы попытаться призвать Гвену. Я так и не добрался до книг, которые мне передал Регент.
Есть разумные причины остаться, и есть довольно серьезные резоны чтобы вернуться. Похоже, эта неопределенность на меня давит. Вот почему я стал склонен к риску. В следующий раз имеет смысл, все же, чуть больше прислушиваться к тем, кого я выбрал в советники.
Пока я ехал, погруженный в свои размышления, то и сам не заметил, как стало темнеть. К счастью, посланные вперед разведчики уже давно присмотрели впереди удобное место в стороне от дороги, рядом с небольшой рощей фруктовых деревьев, огороженных низкими заборами полей вокруг и, главное, придорожным колодцем. Когда до темноты оставалось меньше часа, первые пехотинцы добрались до назначенного для лагеря холма.
Настроение у меня к концу дня было окончательно испорчено. Я сорвался на Волока за какую-то мелочь. К счастью, нашел в себе силы извиниться. Я отпустил своих связных менестрелей и теперь остро жалел. Пока я ехал, мне пришло в голову несколько важных вещей, которые следовало написать и отправить Фанго и Вокуле. И Адель. Хорошо, что даже езда верхом целый день выматывает не намного меньше пешего марша, иначе я бы не спал всю ночь. А так уснул, едва голова коснулась накрытого шкурой седла.
Утром у настроение у меня не улучшилось. Пришлось сдавленно улыбаться, когда оказалось что ночью мои женщины пошили сюрко. пустив на них красные и белые трофейные палатки. И теперь в красно-белых накидках щеголяла большая часть армии. Хотя бы визуально делая её единым целым — то, чего я так давно добивался. Не порадовало меня и то, что благодаря советом Старого Волка и пусть и не очень удачным, но попыткам пехоты идти в походных колоннах, моя армия стала передвигаться заметно быстрее. Мы вышли к замку Мерт через пару часов после обеда. Я не удержался, и отправился вперед в одиночестве, чтобы осмотреть то, с чем мне предстоит иметь дело. Ланс и Сперат отлучились по каким-то делам. Это было хорошо. Я загнал коровку на скальный валун, выступающий из земли. И смотрел на Мерт, пока растянувшаяся армия медленно шла мимо.
Только сейчас я понял, почему тот посланник, принесший требование о выкупе несколько раз повторил «замок Мерт», «замок Мерт». Явно ожидая реакцию. И удивился, не увидев её. Я был не из этих мест, но можно бы было ожидать, что даже в Караэне знают о замке Мерт. Потому что чем больше я на него смотрел, тем больше убеждался — эта огромная хренотень неприступна.
Глава 24Переговоры не задались
— Сперат, найди мне десятка два людей, лучше конных, — велел я. — Надо съездить и поговорить с сеньором этого замка.
Думаю, увидев под своими стенами мою армию, он будет более покладистым. Я даже согласен отгрузить ему пару сундуков с серебром за Августа Вити. Это будет правильно — после убийства Антона следовало как-то сгладить впечатление на своих людей. Проявить заботу об одном из них — неплохой вариант. И вообще — легко пришло, легко ушло.
Вскоре вокруг меня собралась свита. Тут был Динадад с пятком прилипал, десяток караэнцев, заметно обросших броней и пересевших на лошадей покрупнее, и, внезапно, Старый Волк со своим неотъемным жирным знаменосцем.
— Очень хочется посмотреть на вашу беседу с сеньором Себасом да Мерт! — сказал мне старый легат вместо приветствия. — По всему Регенту ходят слухи о мастерстве, с которым вы владеете словом! Говорят, вашему придворному барду остается лишь записывать и накладывать слова на музыку! А я даже как-то не замечал это за время нашего путешествия! Спешу исправить упущение!
Ехидничает и красуется на публику. Я с неудовольствием отметил, что мои всадники одобрительно похрюкивают в такт словам старика. Старый Волк умел располагать к себе людей, этому у него стоило поучиться. Может, дело в том, что он просто показушник? Честно говоря, Борсо да Эст в своих латах, покрытой черной эмалью, чернёной кольчуге и на черном скакуне выглядел большим предводителем чем я. Моя броня, хоть и была прекрасного качества, выглядела потертой. Такой и была. Только стараниями Волока латы ещё не заржавели как у мертвяка.
— Вы знаете владельца замка Мерт, сеньор Борсо? — спросил я Старого Волка, когда он подъехал поближе. Я кивнул на замок. — И насколько хорошо?
Борсо недовольно поморщился.
— Увы, имею такое неудовольствие. Мне случалось видеть упырей приятнее на вид, — громко ответил Борсо. Теперь загыгыкали всего несколько латников. Караэнцы молчали.
— Упыри, обычно, скорее красивы на вид. Они страшны своей скоростью и невероятной силой, — тут же уловил возможность для укола Ланс. — Вы бы это знали, сеньор Борсо, если бы хоть раз с ними сражались.
Старый Волк захлопнул пасть и насупился. Я махнул рукой Старому Волку, чтобы он держался поближе ко мне и пустил Коровку быстрым шагом в сторону замка. Вечер в горах скоротечен, как жизнь чужака. Следовало торопиться. Говорить между собой было можно, хоть и приходилось повышать голос. Старому Волку оказалось нелегко говорить на повышенных тонах — он не зря везде таскал своего толстого глашатая. Возраст. Он то и дело кашлял, прочищая горло, когда отвечал на мои вопросы.
Себас да Мерт был здесь знаменит. В основном, за жестокость. Что уже о многом говорило. Очень кокрурентная ниша для Таэна, насколько я уже понял. Некоторое время Себас был наемником, обратил на себя внимание за отчаянную храбрость. Долго состоял в свите Пилларов. Побывал в паре местных заварушек — засады и мелкие стычки, не крупные битвы.
— Сеньор Себас всегда слишком легко поливал землю кровью, — добавил в конце Борсо. — Настолько, что когда по Таэну поползли лживые слухи что он стал Рукой Судьбы, то я в это сразу поверил.
— Что это значит? — переспросил я.
Но Борсо закашлялся, склонил голову в извиняющемся поклоне, и приотстал. Его место тут же занял его толстый знаменосец. Этот говорил громко и не напрягаясь, но слышно его было хорошо.
— Простите, сеньор Магн. Мы, в Таэне, живем в тени великих, чьи предки стояли одесную с самим Императором. Но некоторые глупцы думают, что если они думают так же, как и остальные, они могут делать или говорить что-то, что… Неправильно. И тогда их судьба предрешена.
Толстяк некоторое время помолчал, колыхая щеками в такт лошади. И, явно видя мое неудовольствие его мутной речью, добавил.
— Представьте, что человек, например мелкий земельный арендатор, говорит что Великая Семья Пилляр не блюдет древние обычаи и берет сверх того, что определил Император. Он говорит это часто и неосторожно выбирает собеседников. Поэтому, когда однажды его и его семью находят убитой, не нужно искать убийцу, ведь его настигла его же судьба. Не так важно, кто был Рукой Судьбы. Хотя, ходят слухи, что у Пилларов это Себас да Мерт.
Я кивнул. Теперь понятно, за какие заслуги Себасу отдали замок. За преданность. И звериную жестокость, конечно. Вот только последнее встречается куда реже, чем первое. И только вместе эти качества делают человека по настоящему ценным. Для таких как Пиллары. И я.
А старый Волк, скорее, старый лис. Даже в такой мелочи, как пересказать слухи, подставил вместо себя другого.
Мы быстро обогнали нашу пехоту и вскоре встретили высланный вперед разъезд разведчиков. Рыцарь, который был среди них главным поприветствовал меня, а потом обвел рукой вокруг. Мерт стоял в небольшой долине, немногочисленные, относительно ровные участки были покрыты полями. Рядом с полями кучки откровенных лачуг.