— У меня есть волшебный лечебный бальзам, — говорит вдова Себаса. — В моей семье его рецепт передается…
— Тащи сюда! — грубо обрываю я её. В дверях появляется второй мой щитоносец и бросается к раненому другу. Он падает рядом с обмороженным бедолагой на колене, гремя мешком в котором полно изящных бронзовых сосудов.
Тем временем караэнец со сломанной рукой пытается снять дорогой доспешный гарнитур со стойки. Второй воровато смотрит то на меня, то на сундуки. Сперат перехватывает его взгляд и начинает вытаскивать сундуки в дверь.
Я велю обоим раненым и целому щитоносцу встать перед собой и говорю:
— Останьтесь тут и сторожите. Если впустите кого-то, убью. А если сохраните сокровищницу и девок в ней, разрешу забрать один из доспехов и выбрать оружие. Задача ясна⁈
Они задумчиво молчат, смотря, как Сперат тащит мимо очередной сундук. У Себаса не так много сундуков, а Сперат многоопытен в общении с золотом и серебром. Поэтому он управляется быстро. Ланс лязгает забралом над моим плечом, добавляя веса моим словам. Троица, наконец, вразнобой соглашается. Я требую повторить указание. Они делают это с трудом, их слишком интирисуют тяжелые сундуки, с визгом царапающие обитым железом углами каменный пол.
То, что Сперат по прежнему стесняется использовать жадносумку на людях, и затаскивает сундуки за угол, прежде чем закинуть их в неё, кажется мне фарсом. Наверняка наши слуги уже давно все и всем разболтали. А я уверен, слуги видят всё.
Я заставляю раненых проговорить вслух формулу короткой клятвы именем Великой Матери, принятой в Караэне, и оставляю их.
В замке еще есть очаги сопротивления. Но это, очевидно, агония. Народу в Мерте было довольно много — кузнецы, конюхи, слуги. Не меньше сотни, если считать с женщинами. Почти все мужчины вооружены, почти все бросили оружие, как только стало ясно, что замок пал.
Ведомый чутьем выросшего среди каменных лабиринтов дворянина я вскоре нахожу неприметный спуск в подвал. Всего два неправильных поворота и я у могучих створок склада с припасами. Перед ними стоит с оружием Динадад, за его спиной его прилипалы.
— Я взял под охрану припасы, мой сеньор, — кричит он, завидев меня. Он явно рад меня видеть, перед ним толпа угрюмых пехотинцев, человек десять. И к ним подходят все новые.
— Молодец, — киваю я, скрывая свое удивление. — Продолжайте нести свой пост.
Припасы очень важны — мое войско начало испытывать нехватку продовольствия еще до ночной битвы.
— Конюшни, — подсказывает мне Ланс.
Да, после сокровищницы и складов, самое ценное, что есть в замке, это лошади. Мы снова поднимаемся на верх. находим конюшни. Там идет отчаянная схватка. Почему-то, на кулаках. Сперат дико кричит, пока я пытаюсь понять, кто из дерущихся за меня. Все в бело-красных повязках и сюрко.
Дерущиеся, по большей части, перестают драться. Ко мне бросается мой конюх. Лицо в крови, рука висит. Я машинально протягиваю руку и кладу ему на плечо. Манны почти нет, но у него только поверхностные порезы. Он жалуется, что кто-то пытается увести мою законную добычу. Только сейчас я понимаю, что сражаются тут мои люди с моими же людьми. Я спрашиваю у конюха, какая из полутора десятков беснующихся от ужаса в стойлах лошадей, моя законная добыча. Он указывает на три. Самых дорогих на вид.
Я соглашаюсь. А потом выбираю из присутствующих людей, чьи доспехи или лица мне знакомы. Отдавая предпочтение наградным лентам. Задаю им аналогичный вопрос. Но уточняю, что у них может быть только одна добыча. Когда остальные, включая Ланса и Сперата, выбрали по лошади, напряжение вокруг резко спадает. Делить принято чужое, воровать у своих строгое табу, как и в любом коллективе основанном на насилии. Что не значит, что лошадей не попытаются уркасть попозже, когда будет поменьше глаз вокруг.
В конюшню начинают заводить других лошадей. Это уже наши. Кочвенный признак. что несмотря на крики вокруг, замок взят. И рыцари торопятся пристроить своих лошадей. Появляется Волок верхом на Коровке. Мой боевой конь радостно ржет и тыкается мордой, едва не свалив меня с ног. Все остальные весело переругиваются, рыцари также треплют своих лошадей. Чей-то труп оттаскивают в сторону — я с облегчением отмечаю, что на нем нет белого и красного.
Оставив Коровку под охраной конюхов, я выхожу на крошечный внутренний дворик. Тут народу, как на восточном базаре. И все с мешками. Замок буквально потрошат, как мародеры супермаркет. Выгнать из него пехтуру или рыцарей я не вижу возможности, поэтому я оставляю всё на самотек и возвращаюсь в жилые покои донжона.
Глава 27Надежный человек на своем месте
Утром в комнату, выбранную мной для ночлега, ворвался Старый Волк.
— Утро, молодой Итвис! Глаз Императора уже давно ищет ваше лицо своими лучами, чтобы согреть вас в своей славе!
Он был уже в доспехах и они скрипели кожей и лязгали громче, чем каркал он сам. Поэтому я проснулся раньше, чем он начал говорить. В комнате было темно — на узких окнах-бойницах были навешены толстые дубовые заслонки. Борсо пошлепал к ним, по дороге раскидывая ногами валявшиеся на полу кружки и кувшины из под вина, и открыл, впуская в комнату луч светила. Свет упал и на его лицо — он был без шлема. Дядя Рой как-то говорил Магну, что лучше пойти в бой полностью голым, но в шлеме, чем в латах, но без шлема. Да и в руках у Старого Волка не было оружия, и рожа была у него настолько довольной, что он стал похож на улыбающуюся воблу. Похоже, Борсо не замыслил плохого. Только после этого я выпустил рукоять Крушителя, за который схватился — он стоял прислоненный к стене рядом с кроватью. В комнату ворвался Сперат в одной рубахе, зато с топором наперевес.
Борсо хохотнул, и показал ему пустые руки. Потом сказал, уже мне:
— Мало захватить замок, надо еще овладеть им. Во всех смыслах, — он снова хохотнул и скрылся за дверь. Крикнув уже из-за спины Сперата. — Я созову ваших командиров и жду вас в главном зале.
Смеялся Борсо не над моей заспанной рожей или нерасторопностью моего оруженосца. Он заметил, как под одеялом пытаются спрятаться жена и дочь покойного да Мерта. В панике они прятали лица, оставляя на обозрение куда более интересные части тела. Хотя, если подумать… Да Мерт теперь я, так что всё законно. Я сдавленно хихикнул, закашлялся. Пропустил через себя волну «энергетика». Нашел кожаный мех с водой — пить такое трудно. Нужно или быть человеком глубоко привычным и нечувствительным к естественным ароматам, или иметь острую нужду. У меня было второе. Только после нескольких больших глотков воды похмелье стало отступать и в голове прояснилось.
— Сперат, родной, — все еще хрипло сказал я, с удивлением отмечая, что с похмелья я говорю как человек, а не как Итвис. — Догони этого живчика, пусть тихо посидит. Позови лучше сюда Ланса. И Динадада.
— Сеньор Магн, — встряла в разговор вдова да Мерт. Голос у неё был строгий, хотя говорила она закрыв лицо одеялом, явно не замечая, что большая часть остального тела не прикрыта. Спряталась. — Разрешите нам удалиться, ведь наше присутствие тут… Неуместно.
Мой взгляд остановился на розовом соске и внутри пробудилось ленивое желание.
— Я отведу вас к вашим фрейлинам… — тут же пришел мне на помощь Сперат. И немного замялся. — Вернее, двум из них. Они в соседней комнате…
Вот почему он пропустил Старого Волка. Тоже был занят. В соседней комнате. Я не удержался и положил руку на замершую и красную от стыда дяжку младшей да Мерт. Стыд странное чувство — оно не сподвигает на свершение. Взять неприступный замок да Мерт было в десять тысяч раз сложнее, чем уговорить на сдачу её хозяек.
— Сперат… Ты, вот что… Сначала оденься… И возвращайся… — вот как сказать «минут через двадцать»⁈. — Сначала догони Старого Волка, потом оденься, и дождись, когда я тебя позову.
Примерно через час, уже после того как вдова с дочерью скрылись за дверью, и я сам успел одеться и привести себя в порядок, я велел позвать Ланса.
— Там стоит Старый Волк и Динадад со своими людьми. Заняли половину этажа, — тихо прошептал Ланс, когда подошел поближе. Он был в одной кольчуге, хоть и с неизменным мечом на поясе. — Все в латах. А у тебя только сонный Сперат из охраны.
Я коснулся его ладонью в перчатке, прогоняя через него энергетик. Потом протянул мех с водой. Дождавшись, когда его лицо посвежело а взгляд приобрел осмысленность, ровным м спокойным тоном сказал:
— Ланс, я позвал тебя прежде остальных, поскольку хочу объяснить тебе свои действия. Этот замок могуч и важен, ибо стоит на торговых путях. Владеть им не только большая честь, но и большая удача. И единственным достойным кандидатом…
— Вот уж нет! — вскинулся Ланс. — Простите, сеньор Магн, но поберегите свою щедрость для тех, кому жизнь стала в тягость! Я не хочу этот замок.
— Рад, что ты понимаешь, — я кивнул. — Значит, ты не будешь в обиде, если я отдам Мерт другому.
— Кому? — вскинул брови Ланс.
— Динададу, — ответил я.
Ланс задумался, и осторожно сказал:
— Простите меня, сеньор Магн, хоть у меня нет никаких на то оснований, а все же в моем поселилась синица сомнений в честности сеньора Динадада…
Обвинение тяжкое. Тут за такое убивают. Поэтому Ланс вдохнул, как будто перед нырком в воду, и закончил:
— Я опасаюсь, он намерен предать вас при первом же удобном случае!
— И не он один, — не удержался я. Ланс густо покраснел. — Но ты прав, я тоже так думаю. Вот только представь, что если у него будет замок Мерт?
Ланс долго думал. И наконец сказал:
— Это не понравится никому в Таэне. И единственный, кто не будет ему врагом, это вы, сеньор.
— Я тоже примерно так мыслю, — согласился я. — Но это только в том случае, если Динадад никак не связан с Таэном. Хорошо, я рад, что ты не будешь в обиде, если я такой богатый трофей отдам человеку достойного совсем другого. И обойду, при том, тебя.
— Даже пуд золота, бывает, приходится выпустить из рук, если ты оказался с ним в воде, — отозвался Ланс явно подслушанной где-то мудростью.