— Мы почти пришли, — поторопил меня Ланс. — Это на той стороне холма.
Когда мы обошли холи за ним обнаружился старый раскоп. Довольно глубокая яма, в которой белели обломки пожелтевшего от времени камня и серые гранитные блоки.
— Местные часто роют такие холмы. И иногда находят статуи, иногда красивые вещи. А иногда, даже золото, — пояснил Ланс. — Нам вниз.
Я легко спрыгнул на отлогий спуск, и понял что это даже не яма, а шахта, подбирающаяся под холм. Я остановился у темной тени входа в подземелье, из которого пахло навозом и старым костром.
— А как ты нашел это место? И что там? — спросил я и хотел обернуться к Лансу, гремящему латами позади меня. Но не успел. Что-то тяжелое ударило меня по голове. Удар был такой силы, что мою голову мотнуло, как будто мяч который пнули с разбегу — только шея не дала улететь ей вдаль. Шея жалобно хрустнула, но удержалась. Чего нельзя сказать обо мне целиком — я рухнул на колени.
— Ну вот, ты и на коленях передо мной, тупой, надменный ублюдок! — прошипел Ланс. Перед глазами все плыло, его фигура размывалась, как будто я смотрел на него из под воды. И все же, я успел заметить, как он заносит надо мной руку с короткой, кожаной дубинкой. Я попытался левой рукой вытащить Коготь, а правую поднять, чтобы отбить удар в сторону. Но это оказалось очень трудно, я только неуклюже взмахнул рукой, никак не помешав очередному удару, обрушившемуся на меня. Голову пронзила острая боль. Я упал на склизкий, слегка влажный после ночной прохлады склон и скатился по нему, оставшись лежать на спине. Голова стала тяжелой, будто набитая дробью. Я хотел её приподнять, но вместо того уронил и повернулся лицом в сторону. Как раз, чтобы успеть заметить, как из черного прохода выбегают какие-то люди в просторных серых плащах. Только сейчас меня догнала острая боль в затылке. Боль, как ни странно, придала мне силы. Я рывком перевернулся на живот, уперся в землю руками и попытался вскочить — одновременно пропуская через себя волну лечения. Вот только получалось все делать не очень быстро. Не быстрее, чем мог бы делать обычный человек. Слишком медленно. На мой затылок обрушился новый удар, руки подогнулись и я ткнулся лицом в грязь.
— Да засни уже, тупой подорожник, — словно сквозь подушку донесся глухой голос Ланса. О, давненько я не слышал этого обидного прозвища простолюдинов в своем присутствии. Тем более, обращенного ко мне. Не думаю, что это был хороший совет, но выбора у меня не было. Я закрыл глаза и потерял сознание.
Глава 6Караэн
За сотни километров от Таэна, вокруг родового поместья Итвис в Караэне было людно. Хотя, если быть точным, как раз возле самого поместья было пусто, шагов на двести ни единой живой души. А вот сразу за этой невидимой чертой народ прямо таки толпился. И толпа эта была очень неоднородна. Вооруженные мужчины организованно, в строю, молча и хмуро стояли поодаль. Без агрессии посматривая на поместье и небрежно прикрываясь от возможных выстрелов большими, почти по плечи, овальными щитами. Их дорогое, блестящее как серебро оружие и яркая, красочная одежда резко контрастировали с простым небеленым сукном и коричневой шерстью множества бедняков, которые за их спинами деловито сновали по приусадебному участку, растаскивая все, что плохо лежит. Не только запасы и сельхозинструмент со складов так удобно оставленные без присмотра, а разбирая сами здания на кирпичи, бревна и ловко собирая черепицу. Не миновал разорения и сад — некоторые предприимчивые группки споро выкапывали деревья получше. Про плоды деревьев и грядки оставалось только вспоминать. Чуть в стороне, на дороге перед поместьем Итвис, стояла лишь небольшая группа подозрительных людей, мало похожих на горожан, которые создавали видимость возмущенной толпы своими криками. Получалось у них плохо — кричали они как-то невпопад и без должного энтузиазма. Возможно, их настрой сбивали несколько трупов у ворот поместья, утыканные арбалетными болтами.
Однако, дальнейшая судьба запершихся в поместье людей решалась среди тех, кто держался дальше всех. За надежным прикрытием забора и щитами гильдейского ополчения стояли двое. Невозмутимый Браг Железная Крепь — глава гильдии оружейников, и красный, тучный и яростно размахивающий руками Пьяго Тук — глава гильдии ткачей. Хмурые и хорошо одоспешенные командиры гильдейского ополчения обеих гильдий стояли рядом с этими двумя молча, лишь изредка оценивающе посматривая на поместье и не вмешивались в разговор своих гильдмастеров. Резиденция Итвис, сейчас, как никогда, походила именно на крепость, а не на дворец. На осажденную крепость.
С крыши поместья за этим наблюдали Леон, командующий охраной семьи Итвис, и человек, которого все знали по кличке Репень, и который исполнял примерно те же функции, что и Леон, но для гильдии охотников на чудовищ.
— Мои парни могут попробовать достать их залпом из арбалетов, — сказал Репень, глядя на предводителей ткачей и оружейников. — Может, повезет и в одного из них угодит болт. Но я бы не поставил на это больше ченти против дуката.
— Пусть пока не показываются. Вдруг будет более удобный момент, — не согласился Леон. — К тому же, у меня ощущение, что этот боров Тук нам полезнее живой. Посмотри, у Брага скоро лопнет терпение и они передерутся между собой. Я бы поставил на это целых пять ченти. Против дуката. Ладно, пошли к нашим дурным старикам, посмотрим, что они там надумали.
Они пригнулись и отошли от высоких зубцов башни, стараясь не показываться на глаза осаждающим. Спустились по лестнице и вскоре уже были в кабинете Вокулы. Дедушка Мо сидел тут же. В углу, словно прячась, тихонько сидел Фанго. Больше никого не было, если не считать стражников в цветах Итвис у двери и молодого паренька рядом с креслом дедушки Мо.
— Ну что, о мудрецы, придумали как нам поступить, чтобы посрамить наших врагов? — довольно развязно сказал Репень.
— С тех пор, как вы ушли, в этой комнате было не произнесено ни единого слова, — произнес дедушка Мо.
— Посторожите снаружи, — велел своим стражникам Леон. И потом долго смотрел на людей, которые ходили с Репенем. Пялился до тех пор, пока они не застеснялись, и тоже не ушли. Ладно, застесняться эти угрюмые хмыри, больше похожие на четыре пособия по видам шрамов, не могли в принципе — они дождались, пока Репень кивнет им.
И только после этого Леон ткнул латной перчаткой в сторону молодого человека рядом с дедушкой Мо.
— Ты тоже.
— О нет-нет, — мягко покачал головой дедушка Мо. — Молодой Ки останется. Это мои ноги. И наполовину глаза и уши. Возраст, знаете ли. Не бойтесь, он знает все, что знаю я. И до сих пор это не стало известно кому-то ещё.
— Я вообще не понимаю, почему вы здесь, сеньор, — подал голос Фанго.
— Потому, что я не удержу поместье с двадцатью стражниками и шестьюдесятью слугами. А с полусотней парней дедушки Мо, у нас есть хорошие шансы отбить пару приступов! — рявкнул Леон и повалился в кресло. Снял шлем и стал осторожно почесывать шрамы от ожога. Они всегда начинали зудеть, когда он злился. — И они доказали свою полезность, убив десяток гильдийцев, когда те полезли на нашу территорию. А вот ваше присутствие, сеньор Фанго, и в самом деле вызывает недоумение. Даже стул, на котором вы сидите, кажется более полезным.
Фанго сжался и сгорбился на своем стуле. Его лицо было печальным, как у человека подвергающегося пытке. Но Леону не было его жалко — ведь это была именно работа Фанго, узнать и предупредить их до того, как что-то подобное случиться. Вместо этого их спас дедушка Мо. Вернее, его гильдия.
Гильдии ткачей и оружейников напали под утро, когда все спали. Возможно, даже стража на воротах и в башенке на крыше. Сейчас не узнать — после того как начался бой на территории Гильдии Охотников, все тут же начали бегать и кричать. Ладно, все же Леону не надо быть таким уж строгим по отношению к своим людям. В темноте они сумели подстрелить нескольких человек, которые пытались подкатить к центральным воротам бочки с каким-то явно огнеопасным составом. Бочки теперь валялись разбитыми, а несколько хитрецов-поджигателей лежали рядом с ними мертвыми. Уже без доспехов и оружия, зато с торчащими в них арбалетными болтами. Доспехи и оружие прибрали рачительные люди дедушки Мо, спешно отступившие в поместье Итвис, но вырезать из тел болты времени у них, все же, не нашлось.
— Зачем! — вскочил со своего стула Вокула. Он сорвался на крик.— Какая глупость! Взять и разрушить всё…
— Гильдейцы почуяли, что у них ускользает из рук власть, — успокаивающим тоном сказал Дедушка Мо. — И я ждал этого последние месяца три. Не заметили, все мои люди пришли налегке. Я вывез из Караэна все имущество Охотников. Кроме стен.
— И то, только потому, что нам не пришло это в голову, — ухмыляясь, сказал Репень. — Оказывается, стены тоже можно увезти, снаружи как раз этим занимаются.
Вокула разочарованно упал обратно в кресло, продолжая что-то бормотать.
— Там нет всадников. Почти, — сказал Леон, обращаясь к Вокуле лишь отчасти. — Значит Великие Семьи пока не выбрали сторону. Может, они придут нам на помощь?
— Нет, — сухо ответил Вокула твердым голосом. — Сеньор Магн неблагоразумно позволил стать главой Собрания Великих Семей сеньору Дйеву. А тот известен своей ненавистью к городу. И ему лишь на руку, если горожане нападут и убьют одну из великих семей. Это послужит дополнительными дровами для давно разжигаемой им вражды горожан и аристократов.
— Как по мне, этот костер не нужно разжигать, просто подуть на угли под тонким слом пепла и он вспыхнет… — сказал Дедушка Мо.
— Те благородные семьи, что связали себя с городом, будут сидеть тихо. Те, что сохранили земли и замки за стенами Караэна, сейчас, должно быть, уже там, — сказал Вокула. — Сбор на войну Дйев не объявит, помощи отсюда нам ждать не стоит.
— Я не заметил пивоваров и бурлаков, — сказал Репень. — Тоже решили отсидеться?
— Скорее охраняют свои норы, — сказал дедушка Мо.