щ сто под контролем наберётся. И те наполовину мертвы, едва отзываются.
— Ого! — я понял, что даже не дышал во время всего этого монолога. — А у Рароговых сколько капищ?
— На тот момент, когда Светозаровых на царство выбрали, тоже около трёх сотен было. На два или три меньше, чем у этих, — мать пренебрежительно дёрнула подбородком в сторону императрицы. — И уступили мы им с жёсткими условиями и правилами, о которых они стараются забыть, — и тут она задумалась, а потом встрепенулась, видимо, вспомнив, что не до конца ответила. — А сейчас у нас четыре сотни капищ. И все полны сил.
— Класс! — я даже забыл, где нахожусь, так меня захватил мамин рассказ. — А как вообще происходит это взаимодействие с капищем? — тут же на память пришло, как нечто призрачное разговаривало со мной из чашеобразного камня.
— Сложно говорить об этом с непосвящённым, — мать ехидно усмехнулась, но затем сразу же смягчилась. — Капища выбирают себе партнёра, друга из людей. В основном из родовичей. Хотя были случаи, что и не только, но такое бывает крайне редко. Так вот, человек служит проводником силы капища, может транслировать его волю и использовать его силу до конца жизни. Потом место силы выбирает себе нового партнёра. Бывает, что связь слишком крепкая устанавливается, и капище скорбит, переживая утрату и засыпая на какое-то время. Тогда родовичи стараются пробудить его, подыскав нового партнёра или партнёршу.
— И в чём отличие этого партнёра от обычных родовичей? — спросил я, начиная понимать, что произошло.
— Тут всё очень просто, — мать развела руками. — Проводник может использовать силу капища на все сто процентов. А обычный родович только на треть, а то и меньше, если не его стихия.
— Это из-за этого вы не смогли сами уничтожить демонов возле капища? — догадался я, а по спине побежали мурашки.
— Всё верно, — кивнула Горислава. — Я же повезла Аду в надежде, что капище признает её и сделает своим проводником. Если бы это случилось, то и с демонами проблем не было бы. К сожалению, место силы проигнорировало твою сестру.
Я едва сдержался, чтобы не добавить: «Зато меня приняло». Это ещё не было точно, поэтому говорить о таком рано.
— Ничего, — вслух проговорил я, — обязательно найдётся место, которое примет Аду. Уверен.
Официальная часть приёма оказалась насколько торжественной, настолько и однообразной. Императрица говорила мало. В основном называла фамилии награждаемых ею.
Глашатай трижды ударял церемониальным посохом об пол и сообщал:
— Род Обуховых удостаивается внимания императрицы!
Род в полном составе подходил к Екатерине Алексеевне. Мужчины вставали на колено, женщины делали глубокий реверанс.
После этого глашатай озвучивал заслуги и награды:
— Род Обуховых одаривается наследуемым графским титулом за многолетнюю службу на южных границах империи, в частности за руководство ополчением при удержании прорыва близ Богдо-Ула и награждается фамильным гербом, булатным клинком, а также наследными землями в Н-ской губернии.
Императрица подавала в руки главы рода герб, вышитый на специальной ткани, и тот кланялся ей чуть ли не в пол. Генерал Ермолов при этом вручал главе рода булатный клинок в богатых ножнах, что равносильно было плевку в лицо всем военным, но награждаемые кривились и опускали взгляд, принимая оружие. Протокол, чтоб его…
Одним словом, всё чинно, мирно, благородно. Оркестр тихо играет что-то неспешное, но торжественное, полностью подходящее под церемонию.
Самого Ермолова, кстати, тоже вниманием не обошли. Ему вручили орден «За заслуги перед Отечеством» третьей степени. И за звуками оркестра я услышал людское недовольство. Все недоумевали, за что Ермолову подобная награда. Хотя нет, все прекрасно знали за что, но негодовали из-за несправедливости.
Но вот когда пришла наша очередь, всё пошло не так. Императрица блеснула глазами и отстранила глашатая. А затем хлопнула в ладоши, призывая к тишине. Оркестр стих, шепотки в толпе приглашённых замерли.
— Я рада сегодня приветствовать в этом зале род Аденов, — проговорила Екатерина Алексеевна, и я понял, что испытываю невероятный диссонанс, потому что голос императрицы был доброжелательным и едва ли не ласковым. — Хочу особо выделить их, так как Борис фон Аден, глава рода, является тохаром. Это древний народ, пришедший к нам после гибели собственной империи и доказавший верность и преданность российской короне.
Она оглядела всех присутствующих и тепло улыбнулась. Она сейчас совсем не была похожа на ту императрицу, которая волком смотрела на мою мать. Это была миролюбивая покровительница всех граждан империи.
— Уже три поколения Аденов, пришедших к нам из-за гор, заслужили личное дворянство, — продолжила императрица, практически не отрываясь глядя в глаза Гориславе. — В связи с этим в качестве поощрения корона присваивает фон Аденам наследный баронский титул. А также выделяет земли на побережье озера Горячее.
Раздались аплодисменты, моему отцу жали руку. Но замолчавшая было императрица сделала знак рукой, давая понять, что она ещё не закончила.
— Это ещё не всё, — произнесла она, когда снова наступила звенящая тишина. — Я хочу особо отметить заслуги Гориславы фон Аден в воспитании прекрасных детей во славу Российской империи, — а вот теперь её улыбка напоминала оскал хищника. — Я хочу лично поспособствовать тому, чтобы эти дети стали значимыми и востребованными подданными нашей страны, — а теперь её голос сменился на холодный и официальный. — Решением короны Виктор фон Аден направится на обучение в лучшее учебное заведение страны — Военную Академию Магии, а Аделаида фон Аден — в Екатеринбургский институт благородных девиц под моим патронажем.
Меня словно молнией пронзило. Как⁈ Какой ещё институт благородных девиц⁈ Её должны были отдать в пансионат родители, и это грозило смертельной опасностью. А тут сама императрица направляет. Вот только я не думал, что это окажется менее опасным. Скорее, наоборот! Надо что-то срочно придумать.
Тем временем пришло наше время подойти к императрице и склониться перед ней. Перебарывая себя, я подошёл к небольшому помосту, на котором стояла Екатерина Алексеевна и преклонил колено.
А затем поднял голову и встретился с ледяным, насквозь лишённым участия, злорадным взглядом. И в нём не было ничего, кроме желания сожрать и уничтожить.
«Ох, мама, надеюсь, ты меня сейчас поддержишь!»
Я встал с колена и уставился в глаза императрице:
— Ваше Императорское Величество, мы с сестрой благодарим за честь, но вынуждены отказаться.
Мысленно же в моём взгляде читался лишь один посыл: «Я лучше сдохну, чем отдам тебе свою сестру, сука!»
Глава 6
— Что ещё за новость⁈ — губы императрицы изогнулись в презрительной усмешке.
Вместе с этим я уловил, как со своих мест сошли и направились ко мне сотрудники охранного ведомства. Ещё бы, я напрочь нарушил весь возможный протокол, наплевав на этикет и поправ субординацию.
— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, я не желал выказать неуважение, — я продолжал, не отрываясь смотреть в глаза императрицы, — но хочу обратить Ваше высочайшее внимание на закон о равенстве традиций и жизненных укладов всех народов внутри империи, не противоречащих при этом основным законам Российской империи.
Екатерина Алексеевна сделала знак рукой безопасникам, и те замерли на месте, ожидая дальнейших распоряжений.
— И что там у вас за традиции такие, которые смеют спорить с мнением императрицы? — надменно произнесла Екатерина Алексеевна, но при этом я видел, что выражение её глаз изменилось, и женщина смотрела на меня с вновь возникшим интересом. — Я слушаю.
— Я хочу обратиться к непоколебимым традициям тохаров, принятых короной Российской империи в полном объёме, — ответил я, вспоминая, как нашёл свод этих законов где-то возле отвесного сортира на Стене, и предназначен он был совсем не для чтения. — И указать на то, что девушка до восемнадцати лет не может находится без присмотра родственников в каком-либо общественном месте, будь это образовательное учреждение или любое другое заведение.
Я цитировал по памяти, поэтому наверняка наврал. Но это было не важно, потому что подобное правило действительно было в своде традиций тохаров, только вот не действовало уже лет двести, как минимум.
Правая бровь императрицы взлетела на лоб, выказывая удивление монаршей особы сказанному мной.
— Это же дикость, — сказала, наконец, она. — Я понимаю, что традиции необходимо чтить, но не эти же, покрытые седым мхом.
— Ваше Императорское Величество, — я даже склонил голову, показывая, что якобы уважаю её мнение. — Безмерно с вами согласен, но ничего не могу сделать, учитывая, что моя семья чтит кодекс тохаров и не считает возможным отклониться от него ни на йоту. В связи с этим Аделаида фон Аден будет находиться либо на домашнем обучении, либо, если изыщется возможность, в одном учебном заведении со мной.
— Именно с вами? — удивилась Екатерина Алексеевна. — Почему?
— Мои отец и брат — военнообязанные, поэтому в любой момент могут отлучиться из дома, — ответил я, оглянувшись на своих, которые затаили дыхание, не понимая, какая муха меня укусила. — Поэтому за сестрой должен присматривать я. Но хоть мы и понимаем, что милость императрицы безгранична, рассчитывать на рекомендацию двух Аденов в Военную Академию Магии не имеем права. В связи с этим от обучения в академии вынуждены отказаться.
Краем глаза я видел, как дёрнулась сестра. На её лице был написан ужас. Буквально за несколько минут её постигла великая радость, и тут же грандиозное разочарование. Вызванное к тому же любимым братом.
Но мать крепко сжала её ладонь так, что у Ады кровь отлила от лица, и сестра прикусила губу.
Отец с братом, уверен, просто хотели меня прибить. Если кто-то и понимал, что и для чего я делаю, то только мать. Но точно не на сто процентов. Потому что полностью даже я не понимал, что именно делаю. В голове была лишь одна цель — защитить свою семью любыми путями.