Просто подбегал и толкал плечом. После этого бегун обычно путался в ногах и падал. Иногда даже улетал в ров, который шёл по границе дорожки. При этом упавший туда считался не сдавшим и выбывал из дальнейшего прохождения тестов.
Меня эта ситуация сильно покоробила. Но я предпочёл бы сначала найти нужного мне человека, а уже потом ставить на место Голицына. Тем более, если его до сих пор не одёрнули принимающие нормативы, то о чём можно говорить?
Но я оглядел уже всех перед собой, а Тагая так и не нашёл. Неужели он будет медлить? Я на такое не особо рассчитывал, но должен был оглядеть всех. И вот оглянувшись назад, в худом, хромающем пареньке, который едва передвигал ногами, вдруг узнал своего друга. Точнее, того, кто станет этим самым другом через несколько лет.
Я замедлился, причём мне пришлось практически остановиться, чтобы Тагай меня догнал. А потом… Вот, что я должен был ему сказать? Да нихрена. В таком забеге нужно было держать дыхание, а не лясы точить.
Я пристроился на дорожке рядом с ним, выравнивая темп, и подхватил его под руку, частично перенимая вес на себя.
Судя по измученному выражению на лице моего будущего друга, ему было очень больно. Поза говорила об ушибленных, а возможно, и сломанных рёбрах. Да и в целом он был здорово помят.
— А? — не понял тот, но поддержку мою принял, хоть и весьма настороженно.
Я буквально чувствовал его напряжение. И снять его мне было нечем. Магией воздействия я не владел, впрочем, как и лекарской магией. Максимум, что я мог сделать, это влить в него немного своей энергии, которую его организм сам переработает так, как ему нужно. Правда, и потеряет при этом достаточно.
Взгляд Тагая прояснился, и он попытался сбросить руку с моего плеча, я лишь покачал головой.
В этот момент к нему с другой стороны подоспел Костя. Я даже бровь приподнял от удивления. Если моя благотворительность ещё как-то объяснялась, то что здесь забыл рыжий? Тагай же напрягся ещё сильнее.
— Троих сложнее спихнуть, — коротко объяснился Жердев и кивнул на Голицына, который продолжал заниматься откровенным террором остальных конкурсантов.
— Дать бы ему поджопник, — выдал Тагай, проследив взглядом за племянником Ермолова. — Чтобы сам в кювет вылетел.
— О, да, — ответил на это Костя.
Я же продолжал бежать молча. Впереди была ещё большая часть дистанции. Тагай продолжал на нас коситься с подозрением, но, к счастью, не сопротивлялся, поняв, что ему хотят помочь. Однако при этом его что-то сильно тревожило. Что-то, скрытое в нас. Странно, он же мог прочитать наши мысли.
В этот момент мы поравнялись с помощником Бутурлина, больше похожим на грызуна.
— А ты чего, краснокосый, ухмыляешься? — спросил он, глядя на нас. — Не можешь без чужой задницы в руках ничего делать? — и он указал на Тагая. — Давайте, шевелитесь, девочки! А то в норматив не уложитесь.
Второй помощник вёл себя тихо. Он вообще практически ни с кем не разговаривал, а только заносил пометки карандашом в небольшой блокнотик.
Так прошли первые двадцать минут. Во второй половине отведённого времени мы разогнались, чтобы уложиться в положенное время. Да и за счёт того, что бегущих стало значительно меньше, это оказалось достаточно просто. Мешал только разговорчивый принимающий, который норовил нас уколоть на каждом круге.
Хотя нет, не нас, а конкретно меня. Когда этот, похожий на демона, человек, стараясь в очередной раз уколоть меня, сказал: «Краснокосая принцесса», я понял, что он самый обыкновенный расист. Повезло же!
Следующим испытанием была полоса препятствий. Проходили её по одному, так что перед стартом выстроились все те, кто добежал кросс. Некоторые откровенно скучали. Другие ходили и разглядывали предстоящие испытания, чтобы хотя бы понимать, к чему быть готовыми. Но большинство сидело на месте, пытаясь отдышаться после бега.
Тем временем те, кого вызывали, уходили на полосу препятствий. По нормативам она должна была занять не более трёх минут, но уставшие соискатели на место в академии обычно тратили больше.
По сути, бодрым и весёлым выглядел только Голицын, который продолжал пакостить остальным. Но на этот раз, в основном, словесно. Я хотел подойти и спросить, зачем ему это нужно, но тут меня отвлекли.
— Можно? — спросил меня Костя, указывая на место рядом со мной.
— Конечно, — кивнул я, одновременно отыскивая глазами Тагая.
Тот держался особняком с тех пор, как мы добежали, а сейчас и вовсе находился ближе к мажору, не обращая на нас никакого внимания. Странная реакция. Или нормальная? Я подумал, что, если бы мне вдруг ни с того ни с сего начали бы помогать неизвестные люди, я бы тоже удивился.
— Кажется, полоса препятствий с подвохом, — выдал мне новый знакомый, переводя взгляд с парня, который в этот самый момент её проходил, на Голицына, готовившегося это сделать. — С хитрыми моментами, так сказать.
— Можно подробнее, — попросил я, оглянувшись на рыжего паренька. — Я ещё не научился мысли читать.
— Вот именно, — неожиданно ткнул в меня пальцем Костя. — Мы же в магической академии, хоть и военной. Было бы странно, если бы тут все испытания были только на физическую силу. Просто я подслушал некоего сверх одарённого и талантливого не в меру племянника одного генерала, — он скорчил такую физиономию, словно его тошнило. — И вот он сказал, что полосу безупречно пройти не может никто. Кроме, разумеется, него. Но принимающие тесты держат все тонкости в голове. Специально, понимаешь?
— Пока не до конца, — ответил я, но в этот самый момент до меня стало потихоньку доходить, что имеет в виду Костя. — Ловушка, так?
— Она, — хмыкнул мой собеседник. — Для телепатов, менталистов и прочей подобной братии. Безупречное прохождение равняется билету в тайную канцелярию. Причём, чаще всего, в один конец. А вот Голицын хвастается, что ему ничего не будет за то, что он всё выполнит лучше всех.
— Чёрт! — вырвалось у меня, и я глянул на Тагая, понимая, почему тот так внимательно приглядывается к мажору, и к принимающим тесты помощникам Бутурлина.
— Ты чего дёргаешься, скрываешь телепатические способности? — Костя даже рот приоткрыл от предвкушения тайны и неожиданного откровения, но мне пришлось его разочаровать.
— Нет, к сожалению, — я даже руками развёл. — У меня никаких телепатических способностей нет. Но вдруг у кого-то из присутствующих?..
Я не договорил, потому что на полосу препятствий вышел Голицын.
И стоило ему пройти первые подъёмы, участок ползком и вертикальное препятствие, как я понял, о чём говорил мой новый знакомый. У большинства препятствий имелся совершенно неочевидный обходной путь, который практически невозможно было увидеть с наскока, если не знать о нём.
Причём, даже наблюдая со стороны за племянником генерала, я не мог сказать, в какой именно момент он уходил на обходные тропы, поэтому нужно было действительно знать. А для этого нужно было иметь либо дядей генерала Ермолова, либо способности, считавшиеся опасными и противоречащими человеческим свободам.
А вот дальше произошло то, чего я и боялся. Тагай решил, что прошёл кросс из рук вон плохо и теперь просто обязан наверстать упущенное на полосе препятствий. А как это сделать? Всё-таки в восемнадцать мальчишки ещё крайне глупы, в них бушует коктейль из гормонов, заставляющий показывать, что ты самый лучший.
Мой будущий друг отстранил одного из спутников мажора, собиравшегося выйти на полосу препятствий следом за своим покровителем, и сам побежал по команде принимающего нормативы.
И, как только он добрался до первого упрощённого пути, я понял, что всё пропало. Он действительно решил идти по альтернативным путям, которые считал в головах помощников Бутурлина и мажора Голицына.
«Эх, Тагай, Тагай, — мысленно костерил я друга на чём свет стоит. — Что ж ты творишь⁈»
Официально Тагай был следопытом, и это могло помочь ему отбрехаться. Вот только я видел, как на каждом новом препятствии он привлекал к себе всё больше внимания. Гнобивший нас помощник буквально не отрывал от него взгляда. А второй даже забыл, что все результаты надо вносить в блокнотик. Оба следили за моим будущим другом.
А он бежал, совершенно того не замечая. Ещё умудрялся прибавлять ход и шёл чуть ли не с лучшим временем.
До этого соискатели выходили на полосу каждую минуту, но тут дело застопорилось. Я так понял, что Тагая уже приготовились брать на финише. И тогда я решил, что пора действовать.
Подобрал камень примерно с половину моего кулака и поспешил к концу полосы препятствий. Тут находилось довольно большое болото, по которому нужно было проползти. Вот только над ним была натянута верёвочная сетка. Но, если присмотреться, было видно, что некоторые верёвки образовывали вполне себе неплохую переправу. Пройдя по ней, не замочишься в жиже, как остальные.
И в тот самый момент, когда Тагай приготовился прыгнуть, чтобы оказаться на этой самой сухой переправе, я метнул камень и попал ему в ногу. Он пошатнулся и неуклюже плюхнулся в болото.
Затем он обернулся и уставился на меня ненавидящим взглядом. Я буквально почувствовал волну гнева, которым он меня окатил. Но мне было плевать. Сейчас важно было другое.
Оглянувшись на помощников Бутурлина, я убедился, что они практически полностью потеряли интерес к моему будущему другу. Нет, тот, которого я про себя называл не иначе, как «гнида», дождался, пока Тагай пройдёт всю полосу до конца. Но друг, видимо, наконец, почувствовал, что что-то не так, и больше не пользовался обходными путями и тайными тропами.
Именно поэтому после окончания прохождения к нему не возникло вопросов. Зато вопросы возникли у него ко мне. Но сразу их задать у него не получилось, так как я и сам ушёл на полосу препятствий.
Я специально допустил несколько ошибок, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Но всё равно умудрился дойти одним из первых. И это, несмотря на то, что голова занята была вообще другими вопросами.
Перед проверкой навыков рукопашного боя я всё-таки дождался неизбежного. Выйдя из туалета, я лицом к лицу столкнулся с Тагаем. Причём его бешеные, на выкате глаза многое говорили о внутреннем состоянии парня. Даже забавно, я никогда раньше не видел его таким. Он сильно изменился впоследствии.