Причём, я настолько оценил качество готовки, что сначала даже не понял, по какому поводу шум. У меня реально потекли слюнки, и я скорее сел за стол, чтобы поесть. Мне не надо было объяснять, что подобная каша даёт сил на целый день. Плюс запас тепла и калорий, которые выветриваются на ледяном ветре с сумасшедшей скоростью. А отвар, м-м-м! У нас такие вообще за нектар богов считались. Он работал на укрепление кожи и костей, а также содержал все необходимые витамины.
— Что замерли? — поинтересовался я у своих спутников. — Налетайте, вкусно!
Да, при том, что вид у каши был не особо презентабельным, на вкус она оказалась выше всяких похвал. Я тут же почувствовал, как тело наливается силой и здоровым тонусом.
Глядя на меня, Тагай и Костя тоже начали есть и очень быстро вошли во вкус. После этого начала есть Зорич и ещё несколько курсантов, которые внимательно следили за обстановкой.
Тем временем на шум явился вызванный отказниками Мартынов.
— Жалуйтесь, — пренебрежительно проговорил он, когда Голицын и парень в расшитом кителе подошли к нему.
Следом за ними подтянулись и ещё несколько возмущённых аристократов, как я понимал, из самого высшего сословия.
— Мы не станем жрать это хрючево! — заявил курсант в расшитом кителе, надо всё-таки узнать, кто такой, а то уже неудобно для себя идентифицировать. — Дайте нормальной еды! Мы не подписывались жить в свинарнике!
— Это питательная пища с полным запасом всех необходимых для организма веществ, — невозмутимо ответил Михаил Юрьевич, который, видимо, решил последовать за Бутурлиным обратно на Стену в случае их успешного увольнения. — Повара старались, чтобы вы получили максимум от питания.
— Это бред! — вскричал всё тот же аристократ, затем схватил тарелку с кашей и грохнул её о пол, а меня аж передёрнуло от подобной расточительности. — Вы оставляете нас голодными! Я буду жаловаться… — он даже замолчал, видимо, не знал, кому первому будет жаловаться.
— Может быть, жалобную книгу принести? — не моргнув, поинтересовался Мартынов. — Или отправить вас в ресторан через дорогу?
Сегодня он ничем не напоминал того добродушного коменданта, который вчера выделял нам комнату. Сегодня это был сухой и холодный боевой офицер, готовый хоть сейчас расправиться с любым за нарушение субординации.
— А там есть ресторан? — в разговор включился Голицын.
— Конечно же нет, — ответил Михаил Юрьевич. — Есть будете, что дают. Перекусы и еда вне столовой запрещены. Выход с территории академии без разрешения коменданта, куратора или декана запрещён.
— Но мы же хотим есть, — попытался настоять на своём Николай.
— Протестные настроения запрещены, — невозмутимо продолжал Мартынов. — Митинги и бойкотирование приказов вышестоящих офицеров запрещены. Приятного аппетита.
На этом он развернулся и нарочито военным шагом вышел из столовой.
— Да что этот дуболом себе позволяет⁈ — возмутился курсант в расшитом кителе. — Я найду на него управу! Я сегодня же напишу отцу!
Таким образом на учёбу некоторые курсанты отправились голодными. Что ж, это их выбор. Но будь мы на Стене, они вряд ли вернулись бы в казарму. Жизнь жестока и не любит приверед.
Перед занятиями нас разделили на три группы и развели по разным аудиториям. Мы оказались в том составе, в котором прошли испытания. К нам вышел Вяземский, не разлучающийся со своим блокнотом, и сказал:
— Рад приветствовать всех в первый день вашего обучения. С сегодняшнего дня и до конца года я буду куратором вашей группы, — он посмотрел на Костю и что-то пометил в блокноте. — Должен сказать, что каждого из вас я оценил ещё на тестировании. Полностью представляю ваши боевые и магические возможности, а также имею представление о ваших человеческих качествах. Работать мы будем с вами как над первыми, так и над вторыми.
— А, если я идеальный? — ухмыльнулся Голицын, надеясь вывести из себя Глеба Ивановича. — Могу тогда сразу отлично получить?
Но наш куратор оказался крепким орешком. Он посмотрел на Николая поверх блокнота, а затем демонстративно сделал пометку.
— Э! — Голицын напрягся, видимо, ещё свежо было воспоминание о завтраке. — Что вы там записываете?
— Вот именно, — словно соглашаясь с чем-то проговорил Вяземский. — Мы с вами будем развивать всё человеческое, что в нас есть. Кстати, лёгкой учёбы не ждите, предупреждаю сразу. Наш многоуважаемый декан немного изменил программу обучения, растопив прежней свой камин. Так что ждите сюрпризов, что я могу сказать. Одно я знаю точно: после обучения вы будете гонять демонов, словно беспризорных собак.
— А хотя бы в общих чертах можно узнать, чем мы будем заниматься? — поинтересовалась Зорич, дождавшись, пока Глеб Иванович попросит задавать вопросы.
— Могу сказать определённо, что прямо сейчас у вас состоится первое вводное занятие по истории, — ответил Вяземский.
— Историй я и сам могу каких хочешь рассказать, — ухмыльнулся Николай Голицын, но на этот раз уже аккуратнее и не настолько нагло.
Но, несмотря на это, куратор сделал ещё одну пометку в блокноте.
Племянник генерала хотел что-то возразить, но тут дверь открылась, и в кабинет вошёл толстенький и низенький человечек, совсем не походивший на поджарых военных.
— А вот и ваш преподаватель по военной истории, — Вяземский специально подчеркнул слово «военной». — Василий Михайлович Соловьёв. Он проведёт для вас курс лекций об истории нашего мира и противостояния с нынешней угрозой от демонов.
— Здравствуйте, курсанты, — проговорил преподаватель. — Я уже видел ваши личные дела, теперь будем знакомиться лично. Уверен, постепенно мы хорошо узнаем друг друга, — голос его был мягким, словно он рассказывал сказку на ночь детям, но при этом его хотелось слушать ещё и ещё.
— Здравия желаем! — ответили мы, встав с мест, но Соловьёв показал нам руками, чтобы мы садились, после чего кивнул Вяземскому, что тот может быть свободен.
Но Глеб Иванович вопреки ожиданиям не ушёл, а встал позади нас и принялся внимательно наблюдать за ходом лекции.
— Итак, — Василий Михайлович потёр руки, вышел из-за преподавательской кафедры и принялся ходить взад-вперёд, попутно рассказывая нам то, что некоторые знали и так, а другие впервые услышали только сегодня. — Бытует мнение, основанное на легендах, что каждые десять тысяч лет наш мир сталкивается с другим. С миром, населённым кровожадными и безжалостными демонами. И раньше мы каждый раз их побеждали, отправляя во тьму ещё на десять тысяч лет. Но в последний раз всё вышло иначе.
Соловьёв подошёл к грифельной доске и набросал на ней размашистыми движениями некую карту. Я вгляделся в неё, и у меня глаза на лоб полезли, потому что я узнал свою прародину.
— В учёных кругах нет единого мнения, но всё-таки многие придерживаются версии, что в Тохарской империи кто-то провёл ритуал вызова низших сил. Я сейчас не буду вдаваться в подробности, но связано это было с борьбой за власть. Конкретно в проведении тёмного ритуала обвиняют родного брата императора тохаров. Возможно, Виктор фон Аден, — он указал на меня, —знает некоторые подробности.
Я отрицательно покачал головой, но предпочёл не открывать рот, а слушать дальше.
— Так вот, некоторые историки приходят к мнению, что именно это действие вызвало сопряжение наших миров на две тысячи лет раньше положенного. Ведь именно там появился первый и самый значительный прорыв демонов, обозначаемый сейчас, как Тохарская впадина. Надо отметить, что та территория до сих пор захвачена ордами неприятеля, и никто не знает, что там происходит на самом деле.
Профессор подошёл к кафедре, чтобы перевести дух и выпить глоток воды.
— Смотрите-ка, какие негодяи! — высказался Голицын, видимо, забыв, что за его спиной стоит Глеб Иванович с блокнотом наперевес. — Ведь, если бы не некоторые, мы бы ещё пару тысяч лет спокойно жили.
— Знаете, — совершенно спокойным тоном ответил ему на это Василий Михайлович, — я не сторонник этого мнения. И как раз собирался рассказать о другой теории. И, если вы помолчите, то вполне сможете её услышать, Николай Фёдорович, — вместе с этими словами он сделал знак рукой, чтобы мажор закрыл рот, а я отметил, что у историка, оказывается, есть характер. — Всё дело в том, что одним-единственным ритуалом добиться таких результатов практически невозможно. Вы только вообразите себе мощь ритуала, способного столкнуть между собой два мира, пусть они и находятся где-то близко. Но ни мы, ни кто-либо другой на этой планете не знает такой силы, которая на это была бы способна. А уж, если учитывать, что наши два мира на этот раз удерживаются вместе, так и вообще никаких ресурсов и никакой энергии на такое не хватит.
Соловьёв оглядел нас с таким видом, словно решал, следует ли нам рассказывать остальное или нет. А вот лично я оказался заинтригован. Нет, конечно, я кое-что знал и про ритуал мятежного Каина, и про то, что наша империя пала первой. Но вот про ответственность за появление демонов в нашем мире в принципе, я не слышал.
— Так вот, в связи с некоторыми данными, — продолжал тем временем Василий Михайлович, — складывается впечатление, что демоны с той стороны тоже вели какие-то изыскания, которые оказались весьма успешны. То есть, возможно, они лишь воспользовались ритуалом для того, чтобы установить постоянно действующий прорыв. А я напомню, что за прошедшие триста лет они смогли сделать уже два постоянно действующих прорыва. И постоянно открывают временные по так называемому поясу напряжённости.
— Бред! — Голицын вскочил со своего места, и его лицо исказила гримаса неприятия. — Ересь! Всё, что вы несёте, это полная чушь!
— Обоснуйте свои слова, курсант Голицын, — по-прежнему спокойно произнёс Соловьёв, чуть ли не с улыбкой глядя на бесящегося мажора.
— Легко! — Николай говорил громко, иногда брызгал слюной и всегда помогал словам руками. — Все демоны — тупые, голодные твари! У них нет разума, это все знают! Они не могут чего-то задумывать, вести изыскания, заниматься наукой! Они — монстры, которые могут только жрать и пить кровь! А вы нам тут внушаете, что они изобрели что-то такое, из-за чего смогли прорваться в наш мир! Бред, чушь и ересь! Просто вы хотите выгородить этих — краснокосых, — последнее слово он практ