— На демонах же нет рун, — ответил я то, что давным-давно хотел ему сказать. — Или я не видел.
— На несущих смерть нет рун, — согласился со мной Аркви. — Ибо они — плод неудачной фантазии.
— Фантазии создают тех, кто убивает других? — удивился я.
И тут мой спутник взглянул мне в глаза. Но не так, как делал это обычно, а как-то слишком пронзительно.
— Убийствам всегда предшествует фантазия, — ответил на это Аркви и достал трубочку. — Едем, мы должны проехать как можно дольше затемно.
Я никогда не был в пустыне. В моём понимании это всегда было нечто такое, раскалённое, сыпучее и родственное.
Ну с сыпучим я угадал, да. Но вот, что температура в пустыне может опускаться до нуля, а то и ниже я никак не предполагал. И то, что жгучая стихия вдруг превращается в стылый холод, тоже стало для меня откровением.
Наверное, где-то в этот момент я смирился с тем, что мой предыдущий опыт будет сильно дополнен. Это как полететь на дирижабле, на котором я никогда не летал. Что чувствуют люди, несущиеся среди облаков, когда ни с одной стороны нет никакой опоры? Ну, кроме гигантского баллона, наполненного газом.
Благодаря абсолютно чистому небу, свет от луны достаточно хорошо освещал скалы, торчащие тут и там, а также песок. Когда в первый раз я увидел впереди что-то вроде перевёрнутой пирамиды, то не понял, что вообще вижу.
Нет, для пирамиды это было слишком уж вытянуто. Скорее, походило…
Да ладно! Я узрел настоящий песчаный вихрь. Совсем небольшой, метра два-три в высоту и до полуметра в диаметре. Почему-то вспомнилось прозвище таких вихрей: песчаный цветок.
Конечно, к цветам эти образования не имели никакого отношения. Это были закрученные (спиральные) структуры, путешествовавшие по пустыне с начала времён. Или нет?
Дело всё в том, что вихрь в виде смерча появлялся в зоне видимости. Шёл прямо на нас, а затем сворачивал. Налево или направо, неважно. Но сворачивал. Странно было другое: Аркви, следя за действиями этих самых закрученных вихрей, следовал в том направлении, куда они отправлялись.
Я раз промолчал, второй. Но на третий всё-таки не смог:
— Охотится надо на более сытную добычу, — заметил я, когда мы в очередной раз повернули. — Блуждая за песчаными вихрями мы только удлиняем себе путь.
— Путь в прожорливую глотку демонов, может быть, и удлиняем, — с улыбкой кивнул мне Аркви. — Но для того, чтобы их обогнуть, нам являются дэвы. Они помогают нам идти ближним путём, при этом не сталкиваясь с ублюдками.
— О, как! — я буквально затормозил. — А почему я узнаю об этом только сейчас?
Да, я был зол, но можно же рассказывать такие вещи заранее?
— Тс-с-с, — мой спутник приложил палец к иссохшим губам. — Пустыня не любит болтовни. Остановись в своих мыслях, странник, — проговорил он.
— Ага, и в развитии, — ворчащим голосом произнёс я. — Выкуплю гостиницу, назову: «Развитие», придумаю слоган: «Остановись в „Развитии“».
Но Аркви мой сарказм не оценил. Только головой покачал. Давненько я не встречал людей, которые могли ощущаться настолько выше в плане мудрости.
— Духи пустыни, — наконец, сказал мой спутник, когда мы проехали не меньше километра по следу песчаного смерча, — знают тохарскую кровь. И не просто знают, а чтят древних правителей из Тариманской впадины. Это порождения земли и ветра. Да, не наша родня, но в то же время всё-таки не чужаки.
Некоторое время я шёл и осмысливал информацию. Но потом у меня назрел вопрос, который я не мог не задать.
— Но если всё так, — сказал я. — Если в пустыне у нас есть помощники, почему мы раньше не ходили в глубь своей империи? Почему бросили эту затею?
— Видишь ли, они признают только тохарскую кровь, истинную, — он посмотрел на меня и прищурился. — Ты — тохар, но пока только по духу. По крови ты им — никто.
— Интересно, — скривился я. — Тохарам — никто, родовичам — никто. А кому я тогда кто?
— Тохарская магия внутренняя, помнишь? — спросил меня Аркви. — Докажи, что достоин, и будешь пользоваться ею вечно. А пока ты — никто.
— Почему же они мне тогда помогают? — поинтересовался я.
Мой спутник посмотрел на меня и расхохотался. Я молчал. Хоть желваки у меня и играли, я не хотел спрашивать, что его так развеселило. Впрочем, Аркви и не замедлил рассказать.
— Они помогают не тебе, — сказал он. — Они помогают мне. В тебе крови тохаров — ложка.
Вот это был удар. Не то чтобы под дых, но достаточно ощутимый. Да, я слишком привык, что мир крутиться вокруг меня и я — его центр. А тут вдруг такая новость.
— Но я — тохар! — мой голос на удивление не дрожал. — Пламя и месть!
— Пройдёшь очищение и будешь тохаром, — хмыкнул на это Аркви. — Ещё почище моего. Но пока ты — никто для местных духов. Заметь, — он выставил указательный палец вверх. — Только для духов.
— А люди? — я намеренно перевёл разговор в другое русло. — Что люди? Они тут были? Они же, наверняка, пытались пройти эту пустыню, чтобы узнать, что стало с Тохарской… нашей империей!
— Конечно, — кивнул Аркви. — Множество людей отправлялись в путь. Они пытались… Но куда им без помощи местных сил? Ты что думаешь, твои отец и брат не горели желанием отыскать место былой силы?
— Горели? — это был даже не вопрос, а утверждение.
— Конечно, — ухмыльнулся мой спутник. — Знаешь, если человек только услышит, что ему принадлежит какая-то пядь земли, он сразу же пытается её урвать. Сдохнет, понимаешь, а попытается. Но твоих я отговорил. Они остались живы.
Затем мы некоторое время ехали молча. Я раздумывал над словами старика, а он… ну, не знаю, возможно, вспоминал былые дни. Мне только теперь стало понятно, насколько стар этот самый человек, который ехал рядом. Даже когда я родился, он был уже так же стар. Ничего не изменилось. Сколько ему? Триста? Четыреста? Он провожал моего прадеда из Тохарской империи, получается, что это было четыреста лет назад? А он ещё старше! Может ли такое быть?
— Когда кровь разбавлена, помощи не дождёшься, — внезапно продолжил свою мысль Аркви. — Отцу твоему и брату я смог внушить эту мысль. А деду — нет. Он поехал в эти края и не вернулся. Взял бы меня, и всё было бы хорошо…
— А почему не взял? — в данной ситуации, возможно, не самый правильный вопрос, но я хотел узнать другое. — Вы не сходились характерами?
— Нет, — покачал головой старик. — Мне приказали вас хранить, — он уронил седую голову на грудь. — Я исполняю приказ.
Дальше мы ехали молча. Долго. У меня было множество вопросов, на которые я боялся получить либо расплывчатые ответы, либо такие, к которым вообще не был готов.
А затем наступило утро. И оно разительно отличалось от всего, к чему я привык. В моём понимании солнце появлялось неспешно, сначала являя своё величие в виде зарева. А уж потом его первые лучи проявляли цвета в округе.
Тут же было всё иначе. Солнце появлялось гораздо быстрее. Почти внезапно. Не знаю, несколько минут отделяли нас от кромешной тьмы ночи до вполне себе ясного дня.
И только я хотел сказать, что нам нужен ночлег, как вдруг мой Резвый встал, как вкопанный. А вот конь Аркви не остановился, и под его копытами раздался треск. Или хруст. Причём, очень знакомый. Так хрустят сухие кости, когда наступаешь на них.
Я спрыгнул со своего коня, разгрёб песок в ложбинке, недалеко от того, где встал конь моего спутника. И ужаснулся. Это было что-то типа захоронения… Хотя нет, не похоже.
Кости человеческие, да, но брошены кое-как. На многих следы острых зубов. Ну, с*ка, не это я надеялся увидеть среди пустыни!
Но и это не главное. Чуть ниже отыскалась самая настоящая броня. Чуть устаревшая, но наша, со Стены. Ошибиться было невозможно. Ещё ниже отыскались соскользнувшие медальоны, на которых были указаны звания и фамилии. Вот это да! Стоянка военного лагеря. Уничтоженная в полном составе! Боги, да как это возможно⁈
Копнув чуть ниже, я обнаружил дневник. Кто-то до последнего записывал всё то, что с ним произошло. Сейчас у меня не было никакой возможности его прочитать. Но я обязательно это сделаю, когда у нас будет свободное время.
Но сейчас я должен… Что я должен? Я должен упокоить этих солдат, которые просто пропали нигде. И я принялся собирать кости, отделяя медальоны с фамилиями, чтобы потом, когда и если вернусь, передать их родственникам.
Лучше знать, что человек мёртв, чем ждать весточки от пропавшего без вести.
— Что ты делаешь? — спросил меня Аркви. — Они же давным-давно мертвы! Им уже ничем не поможешь! Едем дальше!
— Нет, — ответил я, сгребая кости в кучу. — Они, как и я, воины. И никто из нас не хотел бы гнить под солнцем. Мы хотели бы обрести свой очистительный огонь и превратиться в дым! Никто из нас не хотел бы остаться непогребённым и гнить на чужбине.
Я собрал кости в кучу. Эх, пламени у меня совсем нет. Ну да и ничего, кости сухие, возможно, хватит и искры.
Аркви помогал мне сооружать гору из костей. А потом… уж не знаю, моя ли сила взыграла, или старик помог, но куча костей очень быстро занялась пламенем и стала буквально на глазах оседать.
Слободан Зорич читал донесения у себя в кабинете. Было их достаточно на многих людей столицы и империи. Но больше всего его волновали конкретные. В кабинете по такому случаю были специально завешены окна, но так, чтобы свет вечернего солнца немного пробивался сквозь них. А из граммофона неслась тихая, слегка испорченная шумами музыка.
Больше всего Слободана заинтересовали письма без конкретных результатов, но с определёнными фамилиями. Например:
'Из Челябинска, от наблюдателя № 42. Добромыслов ушёл в запой. По крайней мере так об этом говорит прислуга. После сообщения о том, что усадьбу выставили на торги, из дома не выходит. Есть данные, что приезжал сын, чтобы образумить отца, но вроде бы не вышло, уехал не солоно хлебавши.
По признанию прислуги Годислав Добромыслов допился до белой горячки и гоняет чертей. Подтвердить или опровергнуть данное утверждение не имею возможности. Всегда ваш, сорок два'.