— Не сбивать! — крикнул я. — Не сбивать над нашими позициями! Воздушники, сдуйте их нахер! Пустые, переносим раненных в тыловой лазарет. Он вблизи капища расположен.
Воздушники быстро сообразили, что от них требуется, сдувая потоками воздуха крылатых тварей со взрывчаткой к демоновой бабушке. И всё-таки детонации то и дело происходили, задевая всё новых и новых людей. Самые ближние летуны, почувствовав, что могут не дотянуться до добычи, принялись пикировать в самую гущу бойцов и взрываться там.
Я судорожно соображал, что можно предпринять в подобной ситуации.
— Отставить стрельбу! — зычным голосом крикнула старуха, которая, кажется, была старше самого времени. Она опиралась на кривой посох, но в то же время в ней ещё теплилась жизнь.
Сначала я не понял, что произошло. Старуха запела скрипучим голосом что-то заунывное, но в следующее мгновение уже пикировавшие твари выровняли полёт и повернули в сторону собственных позиций. В свете очередной вспышки я увидел, что из носов, глаз и ушей у них течёт кровь. Кажется, бабушка спекла им мозги.
Но через минуту это уже стало неважно, потому что вся эта немалая стая ринулась вниз, разнося шрапнелью своих же союзников. Одновременно несколько сотен взрывов прогремели в рядах нападающих.
Сама же древняя старуха упала без движения. К ней тут же ринулись родовичи, подхватили на руки и унесли в тыл.
Но не успели мы порадоваться нашей маленькой победе, как на противоположном фланге расцвёл алый бутон пламени и прогремел взрыв. В отсветах зарева я видел, как обваливается с чудовищным хрустом обледеневший кусок вала, на котором стояла моя мать.
От авторов:
Друзья, всех причастных с наступающим праздником Великой Пасхи. Желаем мира, тепла и спокойствия в ваших семьях!
П. С.: Завтра проды не будет, проведём выходной с семьями. Следующая прода в понедельник!
Глава 18
Иван Бутурлин сидел мрачный в своей служебной квартире и посматривал в сторону бара, где стояли разные крепкие напитки. Но силой воли сдерживал себя от необдуманного поступка. Последние недели всё шло наперекосяк, не так как надо. И виной тому было его отстранение от реальной службы и направление в академию.
Ну какой он нахрен педагог? Ему воевать нужно с демонами, а не с детьми, которые, впрочем, иногда мало чем отличались от демонов.
И в момент, когда Иван Васильевич уже совсем было собрался встать и подойти к бару, в дверь нетерпеливо постучали. Да ещё и открыли, не услышав разрешения войти.
На пороге стоял Вяземский. Весь его запыхавшийся вид, нетерпение и тревога во взгляде говорили о том, что случилось нечто неординарное.
— Говори, — кивнул Бутурлин, радуясь, что его заставили хоть на какое-то время отвлечься от мрачных мыслей. — Что случилось?
— Я только что с факультета. Срочная телеграмма от Паскевича. В Горном стихийный прорыв на десять-двенадцать легионов демонов. Если их не остановить, города и ближайших поселений просто больше не будет существовать.
— Горный? — нахмурился Бутурлин. — Это же у нас Аден оттуда?
— Так точно, — кивнул Вяземский. — Борис фон Аден — отец нашего курсанта Виктора фон Адена и один из Ярых в гарнизоне Горного.
— Что ж, пусть телеграфируют Паскевичу, что я сейчас постараюсь найти подкрепление и выдвинусь к ним, как только смогу. Но надо в штаб доехать! Срочно!
Иван Васильевич собрался в один миг и уже через минуту забирался в карету, которая повезла его прямиком в штаб.
Там он прошёл в главный зал, где совещалось основное командование во главе с вице-президентом Военной коллегии Чернышёвым.
— Господа офицеры, прошу зачислить меня, а также Глеба Ивановича Вяземского в группу подкрепления, которую готовите к переброске в Горный, — выпалил он с порога.
И вот тут возникла неловкая пауза. Всё командование во главе с Чернышёвым уставилось на Бутурлина. Потом Захар Григорьевич привстал и навис над столом, на котором были разложены карты местности.
— Иван Васильевич, голубчик… Вы бы закусывали, что ли? Какой ещё Горный? Какое подкрепление? Вы о чём? — спросил он таким тоном, словно подозревал Бутурлина в белой горячке.
— Да вы тут что? Совсем с ума рехнулись⁈ — взревел Бутурлин. — Донесение от Паскевича! Десять-двенадцать легионов прут по ущелью на Горный, там никакой Стены, смею напомнить, нет! Тридцать тысяч жителей просто сметут с лица земли! — слюна брызгала на пару метров, но генералу было не до этого.
Теперь уже встали все остальные члены командования. Дежурные офицеры стали приближаться к Бутурлину сзади, но Чернышёв их остановил.
— Откуда информация? — спросил он жёстко.
— Паскевич телеграфировал! — ответил Иван Васильевич. — Сначала вам сюда, потом продублировал мне на факультет.
Чернышёв оглянулся на своих генералов. Внимательно окинул каждого взглядом.
— Почему я об этом узнаю только теперь⁈ Где донесение⁈ — теперь уже ревел он, и это было похоже на рык медведя. — Телеграфистов мне сюда! Срочно!
— Нет времени на это! — запротестовал Иван Васильевич. — Прорыв уже начался! Давайте займёмся выяснениями позже! Сколько там наших против пятидесяти, а то и шестидесяти тысяч?
— Но у нас нет такой информации! — обернулся к нему Чернышёв. — Я не имею права руководствоваться слухами! У нас есть только донесение из Урума, что гарнизон Горного саботировал приказ о переброске подкрепления в Урум.
— Да плевать на донесения! — Бутурлин подошёл вплотную к столу и пара генералов отстранились. — Моего слова вам мало⁈ Под мою ответственность! Всех, кто есть на быстрой дистанции!
И в этот момент Иван Васильевич увидел, как по стеночке и бочком из зала командования пытается просочиться Александр Ермолов.
Но тут ему навстречу вбежал телеграфист с кружкой кофе в одной руке и лентой телеграммы в другой.
— Донесение из Горного! — крикнул он. — Десять-двенадцать легионов! Самый масштабный прорыв в этом столетии!
Как бы ни хотел генерал Паскевич стоять сейчас возле командиров Горного на валу, но он не мог. Были распоряжения, которые имел право отдавать лишь он. Потому Иван Федорович по штабу нынче передвигался исключительно бегом. Влетев в комнату с системой оповещения, он продиктовал текст, который следовало распространить по городу.
«Внимание! Произошёл стихийный прорыв! Гражданскому населению рекомендовано укрыться и забаррикадироваться до дальнейших распоряжений. Экстренная эвакуация телепортом невозможна, ожидается переброска подкрепления!»
Конечно, можно было попытаться эвакуировать часть жителей, но опять же всех через телепортационную площадку прогнать невозможно. Население Горного составляло порядка двадцати пяти тысяч гражданских и около пяти тысяч военных, включая каторжников на Стене. Отступать же куда-то за пределы города было нецелесообразно. Безопаснее всего жителям было бы находиться в своих домах, которые худо-бедно были подготовлены к прорывам и в некотором роде защищены. У большинства был даже домашний набор слабеньких оборонительных артефактов.
Кроме того, при объявлении об эвакуации могла возникнуть паника, которая в случае реального прорыва демонов в город только увеличила бы возможные потери. Нет, пусть сидят по домам и обороняются. В конце концов, это приграничный город, так что люди тут не из робкого десятка.
После этого Паскевич собрал оставшихся штабных офицеров и отправился демонтировать часть пушек с ближайшего к ущелью участка Стены. В конце концов, если пехота — царица полей, то артиллерия — бог войны. Если вал пробьют хоть в одном месте, то пушки смогут выиграть время для латания пробоин. Если к тому моменту останутся на это силы и люди.
— Вы уверены, Иван Фёдорович? — спросил старший по смене на Стене. — Их сюда как сто лет назад вкорячили, так больше и не снимали.
— Делай, что говорят, — бросил Паскевич в ответ. — Каторжан-воздушников сюда, некогда возиться с подъёмниками. Спускать будем так. Они — подающие, я — принимающий!
Тут уже никто не смог скрыть удивление. Давненько не было такого, чтобы генералы на своём горбу пушки катали. Да только в нынешней ситуации Паскевич готов был даже каторжан освободить и перебросить резервом со Стены, но у тех была жёсткая артефактная привязка к месту несения наказания. Покинь они дозволенную зону, падут замертво. Поэтому пришлось выбирать из того, что есть. Пушки, значит пушки.
— Слушаюсь, господин генерал, — ответил старшина.
Таким образом, со Стены демонтировали десяток пушек с зарядными ящиками и спустили их на землю. Паскевич забрал бы и больше, да свободных артиллеристов, способных обращаться с этими образинами, критически не хватало. Большинство было из каторжан. Каждое орудие весило под две тонны. Радовало, что пушки были снабжены лафетами с противооткатными устройствами, что упрощало их транспортировку по земле. Прикинув кратчайший путь до вала, Паскевич дал команду выдвигаться.
Спустя час оказалось, что спустить пушки со Стены вниз было ещё самым лёгким этапом. Куда сложнее было тащить их к ущелью, на место обороны. Орудия категорически не были приспособлены к покатушкам по предгорьям. Но эту проблему удавалось решить с помощью воздушной магии самого Паскевича и отборного русского мата его помощников. Но основной вопрос возник уже у самого вала.
— Иван Фёдорович, — спросил один из артиллеристов, — а как мы их на вал-то поднимать будем? Вы говорили, он метров пять будет, а тут явно выше!
«Похоже, пупок у Кемизова-таки развязался», — по достоинству оценил размер вала генерал. Преграда возвышалась метров на десять в центре и до пятнадцати по обоим флангам.
Но всё это не имело никакого значения, потому что бой на выживание был уже в самом разгаре.
— Разговорчики! — оборвал Паскевич. — Сказано: установить на валу. Как мы это сделаем, никого не волнует!
И тут что-то оглушительно треснуло. В воздух поднялись ледяные искры, а весь правый фланг, вместе с людьми, стоявшими на нём, рухнул вниз, осыпавшись ледяными глыбами.