И вроде бы витало что-то вроде маминой улыбки и вечной фразы:
— Мы вот тут посовещались, и я решила… — но всё же её сильно не хватало.
В ближайшее время должен был прибыть Креслав и привести последние новости по состоянию матери. Ещё он должен был привести Аду и Матрону. Да уж, сейчас я их перебранки между собой не очень хотел наблюдать.
— Итак, — сказал Борис, пользуясь тем, что пока мы были втроём, и можно было обсудить чувствительные моменты, которые при посторонних лучше было не затрагивать. — Военная прокуратура сняла с нас все обвинения подчистую. Мы с Димой возвращаемся к службе без понижения и даже без выговора. Все наши действия признаны полностью соответствующими уставу и ситуации.
— Это здорово! — сказал я, откидываясь на спинку кресла. — Я даже немного переживать начал, когда вас обвинить пытались.
И правда, когда начала подниматься волна про измену родине, мне было максимально не по себе. Я, конечно, видел, что большая часть генералитета данную идею не поддерживает, но при этом само по себе положение Ермолова было слишком уж высоким.
Поэтому, когда отец сказал, что все обвинения сняты, я действительно вздохнул с облегчением.
— Да, Салтыкову телеграмму послали, — вспомнил брат. — Уж не знаю, сколько времени ей потребовалось, чтобы дойти, но, главное, послали. А то наверняка, как узнает о прорыве, с ума сходить будет.
— Думаешь, узнает? — поинтересовался я. — Может, Тайный сыск замнёт?
— Куда там! — высказался мой отец. — Ты видел, сколько народа было? Сейчас сарафанное радио уже почти по всей империи раструбило. Такое не замнёшь. Вот, если бы нас всех тут демоны перемололи, тогда — да, скорее всего, замяли бы.
— Не перемололи бы, — уверенно ответил я. — Мы же с вами ого-го какие сильные! — и я для иллюстрации показал свой бицепс.
— Кстати, — указал на него отец. — Раз ты полностью поправился и тохарский огонь в тебе вновь возгорел, езжай-ка ты обратно в академию. Там и с Бутурлиным уже разобрались, наверняка, скоро начнётся учёба.
— А как же мама? — улыбка сползла с моих губ. — Она там лежит без сознания, без сил, а я уеду в столицу?
— Так лучше, — отец покачал головой. — Ни ты, ни Ада всё равно ей ничем не поможете, а в академии хоть учёбой вас отвлекут. Ну и новости всякие сможешь узнавать, — родитель подмигнул.
— Ну да, конечно, — ответил я, не скрывая сарказма. — Все первым делом же в академию приходят новостями делиться. Начиная от императрицы и заканчивая последним дворником.
— Не скажи, — усмехнулся отец. — Там новости всё равно раньше появляются, чем в нашем захолустье.
В этот момент приехал Креслав с девочками. Я думал, что он пришлёт с ними кого-нибудь, но нет, решил приехать лично. Но больше всего меня поразило даже не это.
Ада и Матрона, — вот на кого я залип на пару долгих минут.
Сестра, понятное дело, стояла заплаканная с покрасневшим лицом и растрёпанными волосами. Чего я мог ожидать от Матроны? Презрительного взгляда, ликования над тем, что её обидчице плохо, простого равнодушия. Вот — да, что-то из этого набора. Но ни одной из этих эмоций даже близко не было.
Словно старшая сестра, Матрона обнимала Аду, утешала её и гладила по голове. Причём, всё это без тени злорадства или какого-то превосходства. С полным сочувствием. Я, честно говоря, обалдел от такого, но и порадовался тому, что девчонки всё-таки смогли найти общий язык. Несмотря на то, что сплотило их — горе.
Увидев меня сквозь пелену слёз, Ада протянула руки и побежала ко мне, бросилась на грудь и крепко-крепко обняла.
— Витенька! Витюша! — бормотала она, прижимаясь ко мне мокрой щекой. — Хоть с тобой всё в порядке! — так прошла ещё пара минут под общее молчание, хотя все присутствующие старательно делали вид, что ничего не замечают, а Ада тем временем успокоилась, соскочила на пол, отошла на шаг и присмотрелась ко мне. — Ничего себе тебя разнесло! — проговорила она и слегка покраснела.
— Это мышцы, — ответил я. — Не жир.
— Я не об этом, — сконфузилась сестра и бросила неуверенный взгляд на свою новую подругу. — Это же не какая-нибудь аллергия на кровь демонов? Всё ж хорошо, да?
— Всё отлично, — кивнул я. — Скоро мы отправимся втроём в академию.
Ада вздохнула с дрожанием в голосе и едва было снова не расплакалась. Но тут подошла Матрона и обняла её. Мне оставалось только озадаченно чесать затылок.
— Как Горислава? — спросил мой отец у прибывшего Рарогова. — Есть изменения?
Креслав, которого и самого увлекла сцена между нами с сестрой, вдруг опомнился.
— Ах, да, — сказал он, проходя к столу и садясь в самое большое кресло, которое в этом доме по умолчанию держали для него, хоть и бывал он тут крайне редко. — Пока… — тут он бросил взгляд на девочек, и те, покорно кивнув, удалились наверх, а Рарогов продолжил, когда хлопнула дверь наверху. — Пока порадовать нечем. Но и ухудшений нет, — поспешил добавить он. — Я вызвал всех самых искусных лекарей. И от Морозовых, и от Вулкановых, — он пожал плечами и выпил стакан компота, который перед ним поставила наша служанка. — Но там непонятно всё.
— Ну хоть ясно, где очаг? Что задето? — встрепенулся отец, и по его глазам я буквально видел, насколько сильно он переживает. — Можем ли мы как-нибудь помочь? Может, деньги нужны?
— Э, нет, остановись! — Креслав поднял вверх правую руку с ладонью, выставленной вперёд и растопыренными пальцами. — Ты меня никак обидеть хочешь? Это моя родная кровь! Понимаю, что волнуешься, все мы не в своей тарелке от такой беды. Но будь спокоен, я сделаю всё, что только в моих силах.
— Извини, — сказал мой родитель, но, скорее, для проформы. — Всегда сложно осознавать собственное бессилие, когда ты — здоровый мужик, привыкший решать все вопросы своей семьи.
— Понимаю, — пробасил Рарогов. — Сам такой. Но ты будь уверен, возле Гориславушки лучшие знахари да лекари круглосуточно находятся, — он вздохнул. — И вот, что по физическим показателям, что по магическим, у неё всё отлично. А в себя не приходит. Мне одна знахарка, ведьма с севера поведала, что, мол, разум нашей девочки блуждает где-то в потёмках, в тумане. Мы отвезли её на капище, проводником которого она служит. Если уж кто сможет вернуть её в наш мир, то только место силы.
— И как там на капище? Это ж километров тридцать пять отсюда, если я не ошибаюсь? — спросил отец.
Он специально так задавал вопросы, чтобы Креслав побольше ему про жену рассказал, хоть послушать про неё.
— Может, действительно там восстановится быстрее?
— Ну, тут тоже обещать ничего не могу, — Рарогов развёл руками. — Потому что там ей действительно становится лучше. Но стоит только попробовать отвезти подальше, как динамика тут же ухудшается.
Мой родитель тяжело вздохнул. Я видел, что он хотел говорить о матери ещё и ещё. Лишь бы говорить и думать только о ней, не затрагивая другие темы. Если честно, мне это сейчас открылось впервые. Я даже не знал, насколько сильны их отношения. На людях они ничего особо не показывали, только переглядывались постоянно и хихикали, как дети, порой.
— А насколько далеко от капища можно её увозить? — это был последний вопрос моего отца, но его он задавал уже от безысходности. — Может, тут я её?..
Креслав тоже всё понимал, поэтому положил огромную ладонь на плечо моему отцу и проговорил:
— Километров пять, не больше, — свободной рукой он провёл по бороде. — Так что, без вариантов. Извини, но жену я пока у тебя заберу. Лечить будем, как только сможем. И не переживай, я лично от неё шагу не сделаю. Вот только девочек привёз, чтобы ты не беспокоился за них. Аду-то можем и у нас оставить, конечно, но она сама вроде выразила желание ехать, когда узнала, что Виктор вернулся.
— Да, я думаю, мы завтра в столицу вернёмся через телепорт, — ввернул я после слов деда Креслава.
Просто я видел, что он страстно желает переменить тему, чтобы не причинять моему отцу дополнительной боли сверх того, что уже было. Он бы мог подняться да уехать прямо сейчас, но понимал, что это будет не очень-то вежливо с его стороны, вот и сменил тему. Ну а я ему помог.
— Кстати, — тут и брат включился. — Там как раз военная прокуратура уходить будет, можете вместе с ней записаться.
— Я так и собирался, — с благодарностью кивнул я брату, потому что мы вдвоём окончательно сменили направление разговора, и он перестал быть тягостно-мрачным.
— А у Ады-то, — понизив голос, проговорил я, — магия проснулась. Причём, наша, тохарская. Но при этом она и капища может ощущать.
— Это я в курсе, — отреагировал Креслав, хмыкнув в бороду. — Она, как и ты, вобрала в себя сразу два разных огня. Вот только тохарский огонь её лишь на эмоциях плещется. Не может она им ровно владеть, понимаешь? А я тут не учитель. Могу только вот, — он повернул правую руку ладонью вверх, и с неё слетели несколько рарожиков. — Наша магия простая — от места, от земли. Ваша — от души. Я тому не научу.
— Возможно, со временем можно будет научить её владеть всем равномерно? — предположил я.
— А то ж, — кивнул Рарогов. — Вертихвостка закончится, эмоции уйдут, начнёт разбираться да пользоваться учиться. А пока мы ей браслетик дали. Оберег это. Он немного эмоции приглушает, слегка от всплесков ненужных бережёт. И вот, когда выровняется, станет владение магией по желанию, а не по чувству, не на вспышках эмоций, тогда можно будет и с капищами решать.
Мы ещё немного посидели, но, так как основные вопросы все были решены, особо надолго это не затянулось. Креслав поднялся, пожал нам с братом руки, а отца крепко обнял, что-то ободряющее шепнув на ухо. А потом вдруг сел обратно.
— А знаете, что, — проговорил он, видимо, подчиняясь неведомому нам порыву. — А останусь-ка я сегодня у вас. Утро вечера всё равно мудренее.
Затем все занялись своими делами и не заметили, как на город опустился вечер. А за ним пришла и ночь. Я понял, что жутко устал, причём не столько от самих событий, сколько из-за переживаний из-за них, и решил лечь спать пораньше.