Только успел крикнуть:
— Ада!..
Но было уже поздно. Полыхнуло так, что я даже глаза заслонил, чтобы не ослепнуть.
Когда открыл, то картина была достойна кисти какого-нибудь именитого художника. Обгорелая лавочка за невысокой девицей, перед ней трое родственников в парадных, но дымящихся костюмах. А всё остальное в радиусе десяти метров — чистые головёшки. Жар был просто адский, хоть и короткий. От кустов не осталось ни одного живого прутика.
Тут же на главном корпусе завыла сирена. Послышался топот охранников, спешащих к месту происшествия. Чуть позже из общежития травниц высыпали остальные девчонки. Как их только выпустили? Следом за ними выскочила куратор курса.
Ада тяжело дышала, вбирая воздух носом. Но зато рыдать перестала. Я же едва сдерживался, чтобы не уколоть её. Но сейчас это было чревато.
— Можете забирать её с собой, — сказал я, обратившись к отцу.
— Почему? — не понял тот. — Сейчас всё уладим, — и погасил искорку, пытавшуюся разгореться в косе.
— Нет, — я покачал головой. — После такого на факультете зельеварения её не оставят. Он для неодарённых.
Глава 15
Нас быстро окружила охрана, но агрессивных действий не предпринимала. Может быть, меня узнали, может быть, увидели, что это тохары между собой что-то выясняют. В любом случае, они просто встали вокруг и стали ждать.
Собственно, всё это происходило очень быстро. Отец только присел, чтобы взглянуть в глаза Ады. Охрана выстроилась по обгоревшему кругу, и буквально через пару минут прибыл ректор академии Владимир Ильич Романов.
— Что у вас произошло? — спросил он достаточно отстранённым тоном, но видно было, что ему приходится сдерживаться. — Кто виновен?
Я прекрасно понимал, что это вопросы, заданные исключительно из уважения. Ему и так было понятно, кто виноват, а вот, что с этим делать…
— Честь имею. Барон Борис фон Аден, — отец выпрямился и сделал шаг навстречу ректору, протянув ему руку. — Моя дочь эмоции не сдержала. Произошла спонтанная инициация.
— Поздравляю, — сказал на это ректор, но тон его теплее не стал, хотя руку отцу он и пожал.
Но затем он сделал знак охране, и та незаметно удалилась, оставив лишь пару человек для верности. Владимир Ильич оглядел кусты, а затем увидел женщину-куратора, стоящую неподалёку, и поманил её пальцем.
— Надежда Константиновна, приглядите, пожалуйста, за барышней, мы пока переговорим с бароном, — проговорил он без тени эмоций.
Куратор подошла, взяла Аду за руку и отвела в общежитие. После этого Романов посмотрел в глаза моему отцу. Наше с братом присутствие он не замечал. Вероятно, хотел бы, чтобы мы тоже покинули круг, но настаивать на этом не стал. А мы не стали отходить.
— Мы приносим извинения за произошедшее, — сказал Борис фон Аден, оглядывая повреждения, которые Ада нанесла зелёным насаждениям. — Если мы чем-то можем компенсировать… — отец замялся.
— Разумеется, — проговорил на это ректор. — Что же касается девочки, можете её забирать, потому что с факультета зельеварения мы её отчисляем. Не из вредности, поймите, — он блеснул очками в тонкой оправе. — Магически одарённому человеку просто нечего делать на этом факультете. Что же касается урона от инициации, его придётся возместить. Заведение это всё-таки имперское, поэтому ущерб короне требуется нивелировать.
— Скажите, пожалуйста, — мой отец держался также спокойно и ровно, как практически в любой ситуации, — есть ли какая-нибудь возможность у Ады продолжить обучение в академии?
Владимир Ильич склонил голову набок, словно изучая моего отца. Но тот продолжил:
— Имею в виду варианты с другими факультетами. Судя по уничтоженным, кхе-кхе, посадкам и выбросу энергии, потенциал у девочки хороший. Явно есть уровень Воина, а то и к границе Гридня ближе, — говорил он таким тоном, словно они не посередине выжженного Адой пятака стояли, а вполне себе находились на приёмной комиссии.
— То есть вы хотите, чтобы я хранил в академии взрывоопасную бомбу со взведённым механизмом? — поинтересовался Романов, но при этом тон у него явно оттаял, полагаю, на это повлиял и наш внешний вид, а точнее, награды, которые мы ещё не успели снять. — Я разве похож на мазохиста?
— Ой, да бросьте, — отец, кажется, почувствовал перемену в настроении ректора, поэтому решил давить до конца. — У вас таких несколько факультетов. Не думаю, что все — зайчики-одуванчики. А из Ады толковый боевой маг может выйти. Она может быть весьма полезна, тем более, у нас в семье все маги, и даже моя супруга — вполне себе боевая ведьма.
Владимир Ильич хотел что-то сказать, но тяжело вздохнул. Поднёс руку ко лбу, но опустил её назад, видимо, забыв, что хотел сделать, а потом пронзительно посмотрел отцу в глаза.
— Тохары, — проговорил он, причём, так, словно одно это слово объясняло вообще всё. — Кортики, сабли, медали… Значит, с награждения, прямо из дворца. Значит, стояли на обороне в Горном, — он усмехнулся. — Впечатляет. У меня в Горном дальняя родня живёт. Если бы вы допустили прорыв, скорее всего, мы бы с ними никогда уже не свиделись. И за это я вам очень благодарен…
Я видел, что отец явно повеселел от такого вступления, но также я видел, что ректор-то совсем не к тому вёл, к чему бы нам хотелось.
— Но, — он сразу стал строже и упёр указательный палец в темнеющее небо. — Было бы вашей девочке хотя бы шестнадцать. Да что там! Лучше, конечно, восемнадцать! Это же военная академия магии! Вот тогда и о стипендии можно было бы подумать, и вообще… А так, — он вытянулся в струнку. — Мест нет.
— Как нет⁈ — я совершенно случайно подал голос, потому что я наверняка знал, что слова ректора не соответствуют истине. — У нас же группу расформировали одну. Есть места, получается. У нас, на боевом…
— Что? — ректор уставился на меня. — Ну какой боевой? Девице пятнадцать лет! Что она там сможет понять?
— По тохарским обычаям нам всё равно нельзя с неё глаз спускать, — сказал на это отец, поняв, куда я клоню. — Мы её и на этот факультет отдавали с тем, чтобы Виктор за ней присматривал.
— Ну, да, — подтвердил я, прекрасно понимая, что совсем скоро пожалею о своих словах. — Всё равно за ней следить надо, а так в одной группе со мной будет. Так сказать, всё время на виду, и я смогу в случае чего вмешаться. Это будет даже лучше, чем у травников.
— Вы не понимаете, о чём говорите, — ответил на это Романов. — У неё же физическая форма совсем не как у боевика.
— Владимир Ильич, — сказал я, посмотрев ему прямо в глаза, — физическая мощь — дело абсолютно наживное. За месяц вполне сможем её подтянуть! Если нужно, конечно.
— А, если нет? — снова склонив голову набок, ответил тот таким тоном, словно торговался с нами.
— Ну, если нет, — ответил отец, — придётся отправить её к деду в глушь, под строгий надзор. Но это будет минус маг для империи и плюс маг в обороне у родовичей.
— Так-то оно так, — Романов явно задумался, потому что, с одной стороны, его собеседники всё правильно говорили, а с другой, были выжжены под корень кусты, пострадавшие от истеричной девчонки, которая не могла себя контролировать. — Но с ходу я этот вопрос решить не могу. Если только в качестве исключения… и до первого предупреждения… В любом случае, мне нужно будет посоветоваться с деканом боевого факультета.
— Посоветуйтесь, сделайте милость, — улыбнулся отец, после чего обернулся ко мне и кивнул. — Если мы что-то можем…
— Можете, — ректор снова изменился, и теперь в нём проглядывал самый натуральный делец. — До нас, знаете ли, дошли слухи о редких эликсирах Рароговых, которые вы использовали при отражении атаки демонов и обороне Горного. Так вот нам бы они тоже не помешали на крайний случай. С одной стороны, и запас карман не тянет, а с другой, в свете известных вам событий в Коктау, это сильно повысило бы обороноспособность наших студентов.
— Хорошо, — кивнул отец. — Я поговорю с Креславом Рароговым, похлопочу о вашей просьбе и обязательно сообщу ответ.
— В таком случае я жду вашего ответа, — снова блеснул очками Владимир Ильич. — И сообщу свой. В случае положительного решения у девочки будет месяц на подготовку к тестам.
На том и порешили, а наш разговор в опалённом круге закончился. Я же прикинул, что медленно, но уверенно начинаю опаздывать на назначенную мне встречу.
Пока отец с братом пошли к Аде, чтобы как-то успокоить её и обсудить теоретическую возможность перевода на боевой факультет, я рванул к Путилину. Сподручней бы мне было, конечно, сразу в «Националь», но я решил, что обещания надо выполнять и это гораздо важнее даже очной встречи с высшим демоном.
Аркадия Ивановича удалось перехватить буквально на выходе из кабинета. Причём, выглядел он так, словно победил тяжёлую болезнь и сейчас ликовал из последних сил.
Глянув на меня буквально вскользь, он пригласил к себе. И, кажется, я понял, чем обуславливалось его состояние и настроение. Он, наконец-то разобрался в кабинете, и теперь тут царил абсолютно аскетический порядок, которому мог позавидовать любой офицер.
Каждая бумажка лежала на своём месте, да и, в целом, никаких излишеств. Узкий кабинет, чисто вымытое окно, два сверкающих чистотой шкафа для бумаг. Один стул хозяйский и пара для посетителей.
— Слушаю, Виктор, — сказал Путилин, глядя на меня с таким видом, словно я ему принёс очередную головную боль. Впрочем, в каком-то смысле, возможно, так оно и было. — Что-то стряслось?
Я оглядел себя и понял, что последствия огненной битвы и вспышки сестры по большому счёту никуда не делись, хоть были и гораздо меньше того, что могло бы вообще быть. Все же не зря форму саму по себе считали защитным артефактом.
— Вы просили предупреждать о неотложных отлучках из академии, так вот я вас держу в курсе. В девять вечера в ресторане «Националь» меня ждёт посол Австро-Венгерской империи.
Путилин от такого заявления сел, облокотился на стол локтем и подпёр кулаком щёку, глядя на меня.