Отдельным пунктом я для себя отметил клан Молчащих как вариант лечения для матери. Дикие менталисты, находящиеся вне закона. Раньше я относился к ним, как к абсолютному злу. Но теперь понимал, как могут себя вести иначе люди, которые просто по факту своего рождения оказались достойными только смерти? Да, можно сказать: вот такие законы в нашем государстве. Но послушайте, если вы знаете о людях с такими способностями, то попробуйте их как-нибудь обуздать.
Сам я в клан Молчащих пока соваться не собирался. Для них я — не того полёта птица. Можно, конечно, навести справки через того же Тагая, но это будет совсем ненадёжно. Больше Креслава всё равно никто не узнает. А Рарогов явно проникся тем, что надо бы с кем-то из клана потолковать. Вряд ли кто-то мог быть кто-то весомее его фигуры. Морозов, разве что. Но это тоже — большой вопрос. С другой стороны, попытаться узнать, что это за люди такие, никто не мешает.
Итак, передо мной встали основные точки опоры моих дальнейших действий. Но, кроме них, были ещё другие не менее важные дела.
Например, мне необходим был артефакт для помощи тем демонице с демонёнком, которым я обещал прикрытие на границе между горами и пустыней. Да, возможно, они и без меня выживут, да только, во-первых, я же обещал. А, во-вторых, мне казалось, что им придётся очень туго. А они ничем особым-то от нас и не отличались. Кроме внешности.
Меня, пятнадцать лет проведшего на Стене в прямом столкновении с демонами, сложно было заподозрить в симпатии к тварям. Но вот же! Я ясно видел отличие между той иномирной служанки с четырьмя руками и полчищами чудищ, с которыми я сражался буквально ежедневно.
Ну и самый актуальный из вопросов был примотан к моему поясу. Яйцо саламандры. С этим прям необходимо было разобраться. Что это вообще? Божественное воплощение или просто питомец, который будет мне помогать? Или просто шутка богини?
Впрочем, полагаю, что в библиотеке, куда я и так собрался, смогу найти на эти вопросы ответ. По крайней мере на часть из них. Ну или хотя бы намёки.
Я буквально не заметил, как за течением моих мыслей прошло много часов. Да, я часто отключался, фокусируясь на магии и на моих новых умениях, иногда удалялся в различные интересные мысли, зачастую вызванные предыдущими размышлениями. Но, как оказалось очень скоро, я просидел несколько часов, не меняя позы, изучая возможные варианты дальнейших действий.
И вдруг, совершенно неожиданно дверь в карцер распахнулась. На пороге стояли двое: Путилин и какой-то разряженный мужик в парике.
— Драсте, — только и смог сказать я, с трудом поднимаясь. Тело затекло от сидения в одной позе.
Чуть раньше, ректорат боевого факультета
— Аркадий Иванович! — в дверь заглянула угодливая голова посыльного с давно немытыми волосами. — К нам прибыл представитель Канцелярии Её Императорского Величества.
Путилин изогнул бровь. Он, конечно, был в курсе последних новостей с юга империи, как и вся империя в целом… Но как одно привязать сие знание к факультету, а заодно и к Канцелярии Самой не представлял, о чём и сообщил.
— А я-то тут причём? — парировал новый преподаватель военной академии магии. — На то декан есть да помощники его.
— Дык, это, — посыльный даже икнул. — Бутурлина и Вяземского ещё нет, они из Горного не воротились, — он снова икнул. — Телеграфировали, что завтра будут. Мартынов… ну так себе официальное лицо. Комендант общежития, Собакин при лазарете ошивается на дневном лечении. Выкарабкается, конечно, псина, но вы — единственный адекватный человек на факультете. Не к инструктору же Геркану его отправлять? Вот к вам, да. Тем более вопрос касается курсанта фон Адена.
— Хорошо, — кивнул Путилин. — Ну, пойдём, посмотрим.
Представитель канцелярии был при полном параде: в праздничном мундире и напомаженном парике. Всё, как требовали традиции современной европейской моды, которые отчего-то страстно взялась внедрять императрица.
— Да-да, — подойдя на расстояние вытянутой руки, проговорил Путилин. — Чем могу помочь?
— Виктору фон Адену, — громко, словно был на торжественном мероприятии проговорил представитель Канцелярии, и у Аркадия Ивановича дёрнулась щека. — Приглашение на приём по случаю чествования героев обороны Горного и Урума!
— Давайте я передам, — ответил на это Путилин и протянул руку к объёмному конверту с печатью и какими-то кружевами по краям.
— Исключено, — подняв подбородок вверх, человек в парике прижал конверт к себе. — Вручение возможно только в личном порядке!
— Вот как, — хмыкнул Путилин, вспоминая, что так оно всё и должно было быть, только вот именно сейчас его это бесило неимоверно. — Только вот фон Аден в карцере за личный проступок.
— Это не имеет никакого значения, — ещё выше задрав подбородок, ответил представитель канцелярии. — Слово самодержицы нашей великой, императрицы Екатерины Алексеевны может проникать в самые тёмные закоулки нашего мира.
— Эк тебя, — себе под нос проговорил Аркадий Иванович. — Ну что же, идём тогда.
По пути к карцеру представитель проговорил.
— Надо бы извлечь героя из застенков, а то как-то неподобающе получается, — и замолк под прямым взглядом Путилина.
— Если надо, извлечём, — ответил тот. — Но мне уже определённо стало интересно.
Открыв дверь карцера, Путилин обнаружил, что Виктор фон Аден ничуть не ущемлён, а кажется недовольным из-за того, что нарушили его покой. Вот это образцовое наказание, конечно.
Вперёд выступил представитель императорской канцелярии и громко произнёс.
— Курсант Виктор фон Аден, вы приглашены на торжественный приём, устроенный по случаю чествования героев обороны Горного и Урума. Прошу принять ваше именное приглашение, — и человек в напудренном парике передал конверт недоумевающему юноше.
— А я-то тут причём? — спросил Виктор, удивив обоих пришедших.
Путилин даже с непривычки дал понять своим видом, что действительно удивлён, но быстро взял себя в руки.
— Эх, молодой человек, — погрозил ему пальцем представитель. — Зачем же скромничать? Ринуться в сабельный бой с легионами демонов, а затем спасать людей из-под завалов — это поистине геройский поступок, достойный русского человека! Не стоит принижать себя!
— Я мать спасал, — буркнул на это гордый тохар.
— И попутно вытащили ещё четверых, — не унимался представитель. — И всё без помощи магии! Это достойно награды!
— Не мне судить, — скептически отреагировал на похвалы курсант фон Аден. — Что мне надо сделать?
— Распишитесь вот тут, — сказал представитель канцелярии. — Благодарю! До встречи во дворце.
Человек в парике испарился, словно его и не было. А вот фон Аден как находился в своей камере, так и остался. Путилину даже показалось, что тот хочет сесть обратно на откидную койку, чтобы отрешиться от мира.
— И что мне с вами делать, фон Аден? — довольно миролюбиво произнёс Аркадий Иванович.
— Мне, кажется, двое суток карцера положено? — ответил ему юноша. — Дык, если вы не против, я бы остался один. Хоть высплюсь.
— Есть у меня подозрение, что карцер для вас не наказание, а поощрение, — проговорил Путилин, заходя внутрь. — А это, знаете ли, не наш метод. Поэтому свободны.
— Как свободен? — недоумевал юноша. — А как же распоряжение о двух сутках?
— Ну так, — преподаватель пожал плечами, — приглашение императрицы повыше будет приказов Тайного сыска. Так что прошу на выход.
— Благодарю, — парень огляделся, словно боялся что-то забыть, потом кивнул Путилину. — Всего доброго.
— Виктор, — остановил его Аркадий Иванович на полушаге. — Я вижу, что парень-то вы не плохой, — это он говорил ещё в спину, но на этих словах фон Аден повернулся вполоборота. — Но, как я погляжу, вы постоянно влипаете в истории из-за своего благородства. Я полностью изучил вашу историю с отъездом в Селябэ или, как его сейчас называют, Челябинск. Сказать по чести, я бы поступил точно также, наплевав на подписку. Но, господин баронет, мы с вами уже взрослые люди. Мы знаем, что есть некоторые формальности, которые надо соблюдать.
— Это вы о чём? — вскинулся Виктор.
— Давайте так, если обстоятельства вдруг заставят вас предпринять самоволку в следующий раз, но по исключительно уважительным причинам, предупредите, пожалуйста, меня. Вместе мы постараемся найти законный выход из сложившейся ситуации.
Фон Аден кивнул, и Путилин расценил это, как знак согласия.
«Ну да, конечно, — с сарказмом подумал я, однако ограничился одним только кивком. — Приходите, мы всё решим. Плавали, знаем. Бесплатный сыр только в мышеловке!»
Уже поднимаясь на свой этаж, я вспомнил, что забыл зайти к Косте и Тагаю. Однако, когда я дошёл до нашей комнаты, выяснил, что они уже вернулись. Я с ходу зашёл к себе и рухнул на кровать, хоть толком-то и не устал.
— Эй, ты чего, оборзел? — кинулся ко мне Костя. — Это кровать нашего дру… блин, Витя? Это ты?
— Я! А то по косе не видно! — ответил я и мотнул головой.
Тут уже ко мне подскочил Тагай и вцепился в бицепс.
— Ну-ка, ну-ка, напряги! Ого! Ни фига себе! Это как так-то? — он реально забыл, как дышать, щупая мои мышцы.
Следом к нему подскочил и Костя.
— Блин, правда, смотри! Я думал, это он просто опух, а это мышцы. Мышцы, Витёк, да? — балаболил он практически без остановки.
— Не-а, — я качнул головой. — Сражался с несколькими легионами демонов, когда закончилась магия, бил мечами, весь выкупался в их крови, наутро пошла аллергия. Вот результат, — причём, у меня получилось проговорить это всё настолько серьёзным тоном, что друзья поверили и даже отступили, побоявшись, что сделали мне больно. — Врачи сказали полгода-год опухоль сходить будет, — закончил я совсем уж похоронным тоном.
— Да ладно, — проговорил обомлевший Костя. — А так и не скажешь.
И тут он пригляделся ко мне и словно что-то заметил, поэтому ехидно улыбнулся и погрозил мне пальцем.