Я покосился на Толстого. Тагай прошипел всего одно слово:
— Стукачи…
По дороге в кабинет Путилина мы задержались, зашли в свою комнату, чтобы взять учебные пособия. Вдруг Аркадий Иванович отправит нас в карцер, а сидеть там всё-таки скучно. Однако, когда мы пришли в кабинет, оказалось, что нас уже опередили.
Вдоль одной из стен уже стояли Толстой и двое его прихвостней. Мы выстроились напротив — получилось, как бы «стенка на стенку»: трое побитых, один из которых был полностью облысевший после моего маленького магического «подарка», и мы — ни в чём предосудительном ещё не замеченные.
Путилин сегодня утром находился в довольно хорошем расположении духа. Даже можно сказать — в ироничном. Он закрыл дверь за Костей, вошедшим последним, проследил за нашими действиями и начал медленно прохаживаться по кабинету, между двумя нашими группами.
Прошло минуты две в таком режиме, после чего он остановился и окинул всех нас поочерёдно взглядом.
— И что мне с вами делать? — задал он риторический вопрос. — Одни курсанты… — он показал рукой в сторону Толстого и его подельников, — … десантируются с лестницы. Причём массово: три перелома, на троих — пять трещин в рёбрах, носы свёрнуты. Какая-то драчливая лестница, не правда ли?
Он перевёл взгляд на меня:
— Ну, это ещё ладно. А вот полная эпиляция головы Толстого говорит о том, что лестница у нас, как минимум, одарённая. По крайней мере — с магическими способностями. Да, фон Аден?
— А я-то чего? — спросил я. — Я ничего. К лестницам даже не подходил. Всё утро был на тренировке.
— И даже из общежития не спускался? — удивился Путилин. — По лестнице-то на первый этаж?
— Нет, — гордо ответил я. — Мы десантировались через окно. Погода располагала. Да и науку Бутурлина мы не забываем, — добавил я.
— Вот смотрю я, смотрю на вас… и понимаю, что вы действительно ни при чём, — проговорил Путилин, хитро улыбаясь. — У вас-то — ни единой царапины. Вряд ли такое возможно было при очном противостоянии.
Толстой на это только хрипло прорычал что-то неразборчивое, но Аркадий Иванович сделал вид, что не заметил.
— Ну ладно, этим десантникам мы всё залечили, с ними всё ясно, — проговорил Путилин с нескрываемой иронией и бросил взгляд на Толстого и его прихвостней. — Но вы-то… Вас вообще никуда выпускать нельзя!
— Почему ж нельзя-то? — подхватывая тон Путилина переспросил я.
— А потому нельзя, — ответил Путилин, — стоит вас хоть один раз отпустить в город, причём даже в компании с юной дамой, как вы обязательно найдёте приключения на свою задницу. Вот вроде бы… казалось бы — компания молодых людей идёт в театр. Что может случиться? Что может пойти не так? Но нет! После их посещения театра корона обзавелась собственным пастекусусом триадусом. Это вообще как нормально? — он покачал головой.
Тагай поднял руку, прося слова.
— Говори, Добромыслов, — кивнул Путилин.
— Справедливости ради, — начал Тагай, — без нас жертв было бы гораздо больше. А так — даже императорский зверинец пополнился. Почти целым мишкой, между прочим.
— Вот только из-за этого, — Путилин ткнул в него указательным пальцем, — вы ещё и не в карцере. Ну что ж вы такие активные-то, а, ребят? — добавил он. — У меня на вас всех карцеров не хватит.
Мы пожали плечами, решив не отвечать. Похоже, вопрос был риторическим.
— Ладно, — вздохнул Путилин, обводя нас взглядом. — И не думайте, что наказания не будет. Готовьтесь быть подопытными на моих занятиях. Обещаю — вам не понравится. Свободны.
Мы подождали, пока из кабинета уберётся троица во главе с Толстым, и направились к себе в комнату общежития.
— Кажется, пронесло, — сказал Костя.
— Да ладно, — хмыкнул Тагай. — Он же сказал, что теперь будем подопытными на его занятиях.
— Ну и что? — пожал плечами Костя. — Всё лучше, чем карцер.
А я почему-то не спешил с ним соглашаться. В словах Аркадия Ивановича мне чудилось что-то подозрительное.
Остаток выходных пролетел практически незаметно. По большей части мы занимались учёбой и подтягивали те предметы, которые не давались нам слету. Тагай зубрил историю оружия, а я решил сосредоточиться на тактике и стратегии ведения боя.
Всё-таки мои личные познания немного расходились с тем, что было написано в учебнике. Я решил прикинуть, насколько существенна эта разница.
Костю вызвал отец. Когда Жердев вернулся к нам уже под вечер, он принёс амулет для Тагая и рассказал, что его отец — Игорь Вениаминович — уже с нетерпением ждёт, когда мы притащим ему паутину. Он надеялся, что отправимся уже на этих выходных. Также Костя добавил, что к нему выстроилась целая очередь желающих получить этот самый порошок.
— Но потом сказал, что решать нам, — закончил он. — Мол, давить он на нас не будет. Однако за амулет всё же нужно было рассчитаться в ближайшее время.
Вечер мы потратили на то, что сидели и обсуждали, как вообще можно выбраться из гор без личного телепорта, но дельных мыслей так и не появилось. В конце концов, легли спать достаточно рано, чтобы хорошо отдохнуть перед началом учебной недели.
Утро снова выдалось просто шикарным — тёплая, почти летняя погода царила за окном. В связи с этим занятия перенесли из душных аудиторий в заповедный лес.
Аркадий Иванович Путилин выстроил нас прямо рядом с капищем и объявил:
— Сегодня у нас с вами будет очередной урок медитации. Мы будем погружаться в своё сознание и учиться управлять потоками своей магии.
Он оглядел строй и продолжил:
— Соответственно, я разбиваю вас на две группы: родовичи будут заниматься отдельно, аристократы — отдельно. Маги с внутренними источниками тоже отдельно. Я с вами обе группы проинструктирую индивидуально. А сейчас — разбейтесь по принципу владения магией.
Я уже собрался присоединиться к аристократам, но тут Путилин остановил нас:
— Так, так, так… Толстой, Астахов, Выдрин, фон Аден, Добромыслов и Жердев — вы идёте отдельной группой ко мне. У вас будут личные задания.
Мы с друзьями переглянулись и направились к преподавателю. Он оставил нас стоять возле капища, а сам тем временем подошёл к другим группам и начал давать указания остальным курсантам.
В этот момент я буквально физически почувствовал, как капище коснулось моего сознания. Я отмахнулся мысленно — мол, не время, сейчас нельзя.
Но как раз в этот момент к нам вернулся Путилин.
— Господа, — обратился он ко всем шестерым отобранным курсантам, включая меня, — сегодня мы начнём учиться особой медитации, которая может послужить прорывом в вашем ранге владения магией.
Он сделал паузу, глянув каждому в глаза, и добавил:
— Но сразу предупреждаю — это доступно не всем. Всего лишь около тридцати процентов людей способны совершить подобный скачок. Но даже для этого требуется тщательная подготовка.
Он сначала объяснил нам, шестерым, общие принципы сегодняшней медитации — не вдаваясь в детали. А потом подошёл к каждому по очереди и рассказал, что именно должен сделать конкретный человек.
Когда Аркадий Иванович подошёл ко мне, он проговорил:
— У тебя, насколько я помню, с медитациями всё в порядке. Ты легко входишь в состояние транса и достаточно просто из него выходишь.
Он немного помолчал, продумывая тонкости, затем продолжил:
— В связи с этим у меня есть к тебе предложение. Во время медитативного транса посмотри, где находится твой источник, и проверь, насколько он связан с капищем. Идёт ли в тебя внешняя энергия, или ты сам аккумулируешь магическую силу внутри себя? Это будет необходимо для дальнейшей работы, чтобы попробовать усилить твои способности.
— Хорошо, — ответил я. — Я понял. Попробую.
Но едва я успел это сказать, как во мне поселилась смутная тревога. Я буквально чувствовал — что-то не так. Причём, тревога была не моей, а внешней.
Я сел совсем рядом, максимально близко к капищу, закрыл глаза и постарался расслабиться. Я отлично ощущал энергетику, исходящую от полукруглой чаши. Для всех родовичей из числа курсантов медитировать было одно удовольствие — капище пробудилось и стало довольно активным.
Вот только была одна проблема — тянулось оно почему-то исключительно ко мне.
— Виктор… — прошептало капище. Мне показалось, что я услышал своё имя прямо внутри черепа. — Нужна твоя помощь, — продолжило оно.
«Я не могу, — ответил я мысленно, делая вид, что просто разговариваю сам с собой, несмотря на то что наша беседа идёт исключительно в моём сознании. — За мной могут следить».
«Виктор, — снова обратилось ко мне капище, — это вопрос жизни и смерти твоих родных».
Я тяжело вздохнул.
«Я согласен».
И в этот момент мохнатая лапа капища зацепила когтями мою душу и вырвала её из тела. Я тут же понёсся по энергетическим разломам.
Это было не похоже на полёт. Я не видел землю с высоты, где летают птицы, но при этом различал структуры — магические каналы мира, его жизненные потоки. Это было невероятно странно и в то же время величественно. Раньше я никогда не рассматривал свой мир с такого ракурса. А теперь видел всё и понимал, почему в одних местах магии больше, а в других — меньше. Где-то были настоящие узлы силы, где сходились и расходились могучие потоки энергии, а в других местах царила пустота — никакой магии, совсем ничего.
Так я нёсся и нёсся сквозь пространство. Время утратило свою сущность — я не мог сказать, сколько это длилось: пять минут или целый час. Не знаю.
Но главное — меня буквально вышвырнуло из капища. Хотя нет, не совсем… Я уже не находился на территории академии. Моя духовная сущность оказалась в горах — и притом совсем рядом с капищем.
Я увидел альбиноску, которая камлала над моей матерью. Точнее, над её телом. Бубен, трещётки, странная повязка на глазах у женщины и даже одежда с обилием маленьких камешков, увязанных в узелки — всё выглядело чудно и непривычно.