— Ай, — дед махнул рукой, — дела давно минувших дней. Когда твоя мать собралась замуж, я её выбор не одобрил. Не одобрил так, что мы с твоим отцом чуть не подрались, — он хмыкнул. — Ну, а мать, ты же знаешь, Гориславу… Она гордая. От всего содержания отказалась, от благ Рароговых тоже. Сказала, что они с мужем сами поднимут семью. Никаких подачек от тех, кто не принимает её выбор, ей не нужно.
Креслав вздохнул, но снова глянул на меня.
— Но мы от рода её не отрезали, — продолжил Рарогов, — и, как видишь, оказались правы. У огневиков часто семейные отношения напоминают пламя разной степени горения. То пожар, а то и угли… Но угли-то всё равно наши родные… И вот сейчас у нас эти угольки потеплели, огонёк родства снова затрепетал на бурном ветру перемен, — сказал дед. — Между нами усилились родственная связь и общение. Я буду очень рад, если вся наша семья снова объединится, и вы, так сказать, вольётесь в наш могучий род Рароговых.
— А что, ты больше ничего не имеешь против тохаров? — спросил я с улыбкой.
— Прошли те времена, — буркнул Рарогов. — Да, тогда мне казалось, что чужая кровь лишь помешает процветанию нашего рода. Но сейчас понимаю, как сильно тогда ошибался. И признаю свои ошибки. Что же до вас, — продолжил он, — ну и что, что вы фон Адены? Характер у вас огненный, всё смешалось, и магия у вас есть и одна, и другая. Да, иногда она конфликтует между собой, но ничего страшного. Мы вон тоже иногда ссоримся, а всё к миру возвращаемся. Вы такие же мои внуки, точнее, правнуки, как и все остальные. А с тобой я общаюсь даже гораздо лучше, чем с многими из них.
Он протянул руку и похлопал меня по плечу.
— Ты после всех событий в Коктау и Горном рано повзрослел. Мне с тобой интересно общаться, — добавил дед. — Всё интересно посмотреть, как разгорится твоё пламя в полную силу. Застать бы…
— Спасибо. Если это, конечно, не лесть, — хмыкнул я.
На это Рарогов рассмеялся. А я подумал: всё дело в том, что деду осталось недолго. Вот он и налаживает семейные связи.
Но, если разобраться, в прошлой жизни я видел его раза два-три за всю жизнь. Тогда ему оставалось жить ещё лет сто. Он, наверняка, руководил родом Рароговых и после того, как меня не стало. Но даже тогда он не лишил мать финансовой поддержки. То есть в этом он был последовательным в обеих жизнях. Контур-то защитный для особняка, скорее всего, на средства Рароговых купили.
А в этой жизни семья стала семьей. Аркви раскрылся, и родовичи приняли нас, особенно после обороны Горного.
«Вот это действительно был какой-то невероятный момент по энергетике. С одной стороны, битва, кровь, ужасы смерти… — продолжал размышлять я. — С другой, все встали плечом к плечу и в едином порыве защищали родную землю. И Рароговы, и тохары, и родовичи, и аристократы, и простые военные — все, как один. И это независимо от происхождения и сути их силы».
— Слушай! — окончательно я сел на кровати и приблизился к деду с задорным огнём в глазах. — А раз пошла такая пляска… Нет у тебя случайно дирижабля?
Рарогов хохотнул в бороду:
— Ни хрена себе запросы! — проговорил он. — Вот прямо в кустах за особняком пришвартован!
Ну, тут уже не выдержал и я, рассмеялся. Но дед добавил:
— Нет, если серьёзно, знаю, где взять. Только один вопрос: ради чего? — спросил он совершенно серьёзно.
— Есть какая-то разница? — аккуратно спросил я.
— Конечно. Это же надо будет идти и договариваться с Вихревыми. Я должен знать, ради чего тебе нужен дирижабль! И в чём твой интерес, — ответил он
И тут вернулась Ада, поэтому я сказал:
— Интерес есть. И немалый. Но это мы уже с тобой обсудим дома.
До полуночи дед Рарогов занимался своими делами. Меня выписали около восьми часов вечера. Я вернулся в комнату и быстро собрался. Объяснил ребятам, что к чему и что скоро вернусь. Те отнеслись с пониманием и порадовались, что мне не придётся куковать в лазарете, а уж тем более тому, что мать пришла в сознание. Попросили передать ей самые тёплые приветы от них.
В полночь мы втроём: я, Ада и Креслав — переместились в Горный. Там нас уже ждала вся семья.
Отец и брат получили маленький отпуск, не то в честь победы, не то в связи с возвращением матери с того света. Может быть, и то, и другое, точно не знаю. Мы собрались за столом, и было очень уютно, совсем по-семейному.
Это такое чувство, когда людей вроде бы немного — у нас было всего пять человек за столом, — но при этом было настолько душевно и хорошо, сердце пело. Мы говорили обо всём подряд, как это часто бывает в кругу семьи, стараясь не затрагивать темы, которые могли бы причинить боль. А потом разошлись по своим комнатам спать.
Все основные серьёзные разговоры были оставлены на завтра.
Дед Креслав остался у нас, заняв комнату, в которой теперь бывал регулярно. Я же направился в свою, ту самую, в которой очнулся, будучи уверенным, что умер. Даже орнамент на потолке остался прежним.
У себя на рабочем столе я увидел папку, обитую красной кожей. Я точно знал, кому она принадлежала. Моей матери. Открыв её, я увидел стопку карандашных набросков, сделанных слабой рукой.
И первый же рисунок заставил меня застыть в недоумении. Это была зарисовка руны с доспехов демоницы, которая вывалилась на меня из портала в резиденции Аденизов.
Глава 9
Завтрак прошел в столь же благостной семейной атмосфере. После него Димка забрал Аду проверить, чему её младшенький успел обучить. Мне он подмигнул, сообщив, что заодно проверит и контроль Ады, доставая её шуточками по-братски.
Отец с матерью отправились посидеть на солнышке в деревянных креслах качалках, наслаждаясь последними тёплыми осенними деньками. Горислава при этом была укутана в плед на манер младенца и в руках держала чашку с отваром, но не сказать, чтобы выглядела недовольной. Скорее, жмурилась, как кошка, от любви и заботы мужа.
Мы же с дедом засели в кабинете отца обсудить вопрос с дирижаблем. Всё же привлечение стороннего рода должно было иметь веские обоснования.
И чем дальше я слушал деда, тем яснее осознавал, насколько же я далёк от понимания политических раскладов в империи.
— Итак, начнём с основ, — дед откинулся на спинку кресла, но взгляда не отвёл, — небо над империей всегда было предметом соперничества воздушных кланов. Я тебе сходу могу трёх основных игроков назвать: Громовы, Вихревы, Ветровы. Двое последних — чистые воздушники, Громовы — помесь водников и воздушников, имеющие свою специфику. Все три клана соперничали не только в разработках летательных аппаратов, но и, что было приоритетным, в контроле погоды. Многие кланы с засушливыми территориями заключали договора и получали регулярные дожди.
— Не проще ли было с земельщиками устроить каналы и систему орошения? — резонно заметил я. — Дождь — временная помощь, система орошения — постоянная.
— В теории всё верно, — с улыбкой кивнул дед. — На практике же приходилось брать в расчёт политику, где кланы могли грызться между собой веками. И тогда заключение уклада о погоде было вполне себе реальным вариантом.
— Погода, понятно, но при чём здесь дирижабли? — вернул я разговор к исходному вопросу.
— Экий ты торопыга, потерпи. Разбирать вопрос необходимо с азов. Итак, мы имели три постоянно соперничающих клана, не удивлюсь, если покойный император специально их стравливал.
— Для чего?
— Так пока враги дерутся между собой, они не возвышаются. Проще говоря, покойный император обменял у французов на неизвестно что чертежи первых дирижаблей и собирался полностью подмять под себя небо.
— Ничего себе! — не удержался я. — Альтернатива телепортам?
— Именно! — по голосу я понял, что дед доволен моими выводами. — В последнее время между родовичами и императорской семьёй накопилось много разногласий, и те пытались искать альтернативу.
— Мать говорила, что Рароговы уступили трон Светозаровым, потому что не захотели удаляться от своих капищ, но по силе вполне могли претендовать на трон, — чуть снизив голос, вспомнил я комментарии матери.
— Надеюсь, говорила она это не во дворце, — хмыкнул дед, — а то Екатерина её и так недолюбливает, ведь твоя мать обскакала её и по уровню личной силы, и по красоте, и, что больнее всего ударило императрицу, по вопросу деторождения. У императрицы нет наследников, тогда как у твоей матери трое, и теперь все трое, одарённые сверх меры.
М-да…пришлось промолчать о месте наставлений.
— Так вышло, что мы не стали ввязываться в свару, но нас продолжают считать вероятной альтернативой Светозаровым ещё и потому, что капища у нас не только не затухают, но процент спящих неукоснительно снижается. В то время как вокруг столицы скоро вообще мёртвая зона будет.
— Кстати, о зоне, — вспомнил я о просьбе Радмилы. — Ко мне обратилась однокурсница Радмила Зорич с личной просьбой. Её отец занимается обустройством первого дендрария с магическими растениями и зверинца в пригороде столице. Обещают, что будет похоже на некий заповедный лес вроде того, что при академии. Всё для воссоздания искусственного магического фона вокруг столицы. Быстрого эффекта не обещают, но с чего-то же надо начинать. Как по мне, дело благое.
— А мы при чём?
— Из крупных кланов мы единственные не ответили на письмо и не предоставили образцов растений или животных.
— Надеюсь, ты не разомлел перед девицей и не наобещал чего-то от моего имени? — дед нахмурился, испытующе взирая на меня.
— Ну, во-первых, я и права такого не имею, по фамилии я — фон Аден, а не Рарогов, — напомнил я Креславу, — а, во-вторых, мы на неделе в голографическом театре трёхголового медведя умудрились с друзьями спеленать, правда, одну голову я ему всё-таки… того… и поспешили через охранное ведомство сбагрить животину Зоричам. Так что за нами уже пастекусус триадус записан.
Я чуть скривился, ожидая нагоняя от деда. Похоже, я сам не зная того, влез в какой-то политический расклад. Возможно, что не просто так Рароговы не дали ответа. А тут я весь такой красивый и щедрый.