Я развернулся и пошёл за ним, но выйти не успел — отец внезапно окликнул меня:
— Вить, подожди. Один вопрос есть.
Я закрыл дверь и обернулся. А отец проговорил:
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Глава 11
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Вопрос отца рано или поздно должен был прозвучать, и я к нему даже готовился. Потому абсолютно спокойно не повёлся на провокацию.
— Хочу, отец. Боги свидетели, очень хочу. Необходимость поговорить назрела давно, но возможности нет. Вы с Димкой каждый месяц проходите проверку на артефакте правды, как военная аристократия. Если вас хоть где-то зацепит не тем вопросом, то мы всей семьёй не просто на Стене в качестве каторжников останемся, а на эшафот пойдём.
— Креслав не зря беспокоится? Ты спутался с иностранцами? — Борис фон Аден нахмурился. — Так и знал, что не стоило тебя отпускать учиться в столицу.
— И ты туда же, — только покачал я головой. — Я — не предатель, на мне клятва, как и на вас с братом.
— Тогда что? Это как-то связано с ритуалом в исконных землях тохаров?
— В том числе, — не стал кривить я душой. — Я там узнал столько всего, что у меня мир перевернулся.
— Я заметил. Ты стал гораздо взрослее, и я сейчас не про мускулатуру или силу магии. Я про другое.
— Причин много, отец. И я очень хотел бы обсудить с тобой всё… Но это будет возможно, только если у тебя будет ментальная защита. А с этим пока туго. Не будь у вас проверок, можно было бы обойтись амулетом как у матери. Но перед проверкой с вас снимают все амулеты.
— Откуда ты знаешь такие подробности? Нам запрещено поднимать подобные темы.
Кажется, сейчас отец по-настоящему напрягся. Не испугался, но ощутил холодок тревоги у себя на затылке.
— Помнишь, что я вам рассказал после ритуала с источником? Весь тот бред, который я на вас вывалил в гостиной?
Отец заторможено кивнул.
— Мне тогда привиделось, что я прожил другу жизнь на Стене… под клятвой, как и вы, только не в качестве военного, а в качестве каторжника, потеряв всю семью, и напоследок зажарив несколько легионов демонов. В памяти все перемешалось, но многие знания и умения из того сна у меня остались и пригодились в Коктау. Я не знаю как к этому относиться, но знаю, что сделаю всё, чтобы моя семья выжила.
— Жить в собственном доме и не знать, что происходит под его крышей, сродни изощренному проклятью… — выругался отец. — Креслав знает больше, чем я?
— Нет, — успокоил я отца, — он вводит меня в курс межклановой политики, чтобы я не вляпался по незнанию в столице во что-нибудь. За это ему огромная благодарность. Но большинство секретов лежит в области наших родовых тайн, и деда в них посвящать не стоит.
Кажется, отец немного примирился с положением вещей, и я поспешил перевести его мысли немного в иное русло.
— А почему мы не знали, что Аркви наш двоюродный прадед или прапрадед?
Отец впечатлялся.
— Кхм… Я знал, что он приходится нам дальней роднёй. Об этом упоминал отец, но что настолько близкой…
— Он единокровный брат Арена Адени…
— А вот этот вариант фамилии лучше не произносить! — оборвал меня отец, чем несказанно меня порадовал. Хотя бы об этой части истории рода он был в курсе.
— Но почему при семье он был конюхом?
Я действительно не понимал, почему за безусловную преданность Аркви его не приблизили к семье. Если бы мы знали, мы бы относились к нему с большим почтением, как он того и заслуживал.
— Тому есть несколько причин. Первая — он сам так решил. Потеря сюзерена по нему больно ударила, хоть он и не показывал того. Он замкнулся в себе и общался с людьми по минимуму, находя отраду в сбережении породы тохарских скакунов. Вторая — никто не обращает внимания на слуг. Поколения менялись, но ни у кого не возникло вопросов, что конюхом у Аденов служит старик. Из очищенных огнём он остался один. Представь, как бы сильно он выделялся сроком своей жизни, будь он одним из нас по статусу? А так старый верный слуга семьи.
Резоны отца я принимал, но всё же мне было обидно за деда, потерявшего семью дважды: один раз принудительно в лице брата и второй — добровольно в лице его семьи.
— На проверке менталиста ты говорил о друге… он сможет поставить нам защиту?
Что мне всегда нравилось в отце, это отсутствие рефлексии. Принимая исходные данные, он учитывал все варианты и прорабатывал вероятные пути решения проблемы.
— Надеюсь, но это будет не скоро. В том сне он смог достичь подобных высот лишь значительно позже, лет через десять, если мне не изменяет память.
Отец принял информацию как данность и не стал заострять на ней внимание.
— И да… ты видел, каким приёмом я сбил ментальный напор?
Тот кивнул.
— Запомни и при малейшем подозрении на влияние используй огонь.
— Есть основания думать, что мы подвергаемся влиянию?
— Есть. На мать напал менталист, я сам испытал на себе его мощь… что самое неприятное, его напор моя защита пропустила, хоть и смогла частично снизить мощность.
Говорить об амулете с кровью демонов не стал, мысленно дав себе зарок сделать для семьи похожие с кровью демоницы из портала.
— Спасибо за предупреждение, — серьёзно кивнул отец и тяжело вздохнул. — Когда всё успело так измениться? Раньше были они по одну сторону Стеной, мы — по другую. А сейчас… ещё и магия… — Махнув рукой, отец вышел из-за стола. — Пойдём, нас уже наверно все заждались за столом.
На ужин сегодня была томлёная телятина с картофелем, имбирный эль и свежевыпеченный хлеб. Несколько видов салатов, в том числе и мой любимый — тёртая репа с редисом. А также лёгкие закуски. Я уже забыл, насколько вкусно можно есть дома.
Да, в академии еда была неплохой, но и всего лишь. Не было в ней той душевности, что есть в блюдах, сделанных специально для тебя. Я и не заметил, как соскучился по домашней пище, приготовленной с любовью.
После еды мы разговорились. Это не было похоже на семейный совет — скорее, на беседу близких людей. Могу сказать, что мне очень не хватало этого раньше. В своих стараниях сохранить семью, я, кажется, забыл самое главное — просто наслаждаться компанией этой самой семьи.
И вот сегодня был именно такой вечер: мы все вместе собрались за столом, ели, непринуждённо болтали, шутили. Одним словом — наслаждались атмосферой.
Но разговор, как этого и следовало ожидать, постепенно перешёл на меня.
На очередной вопрос отца — как обстоят дела в академии, чему нас там учат и что проходим — я сказал, что сейчас у нас идут, в основном, вводные предметы. И тут же добавил, что в скором времени собираюсь переезжать из общежития.
— Ого! — сказал отец. — Кучеряво жить начал? — и усмехнулся.
— Нет, — ответил я. — Переезжать я буду к деду Креславу, в резиденцию. Он сказал, что у них там есть домики, в которых можно вполне нормально устроиться, — ответил я и глянул на деда.
— Так и есть, — кивнул Рарогов. — От меня — полное добро. Мужчины должны уметь жить отдельно и заботиться о своём питании, устройстве и организации всех аспектов жизни.
— Это во-первых, — да, — согласился я. — Второй момент — пока Ады не будет, у меня появится хоть какая-то свобода передвижения. Потому что, несмотря на то, что ты, моя дорогая сестра… — я глянул на неё и подмигнул, — мне очень близка, но всё-таки приходилось ограничивать себя во многих делах, чтобы не оставлять тебя одну в общежитии надолго.
— Что у тебя за дела? — спросила мама, которая сидела в специальном кресле. По её виду было понятно, что она уже приходит в себя и чувствует себя более-менее нормально.
— У меня есть друг в академии, Костя Жердев, — сказал я, глядя матери в глаза. — Ты его знаешь. У него отец — достаточно известный алхимик в столице.
— Жердева знаю, — кивнул дед Креслав. — Мы с ним сотрудничали. Очень довольны остались, хотя у него какие-то проблемы с гильдией алхимиков, насколько я помню.
— Да нет, никаких проблем, — я махнул рукой. — Просто он не хочет работать на них, а они не могут с этим смириться.
— А, ну это привычное дело, — хохотнул Рарогов. — Зато как профессионал — очень толковый.
— Вот именно, — подтвердил я. — Мы добываем ему различные ингредиенты для алхимии, и, в общем-то, получается довольно выгодно. Можно сказать, я сам стал зарабатывать на жизнь.
— И это единственная причина, почему ты переезжаешь к деду? — поинтересовался отец, но, скорее, чтобы поддержать беседу.
— Нет, — покачал я головой. — Дело ещё и в том, что некоторые тренировки, которые нужны мне и моим друзьям, а также Аде, лучше проводить подальше от любопытных глаз. В академии нельзя показывать всю силу.
— Здесь полностью согласен, — кивнул брат, который до этого сидел молча и в основном слушал нас. Не знаю, переживал ли он из-за того, что фокус внимания сместился с него на меня в последние месяцы. Мне казалось, что ему было плевать — потому что у него с его жизнью всё было понятно и определено. А тут вдруг появилась какая-то свежая струя в серой и предсказуемой жизни.
— Да, если показывать полную силу, это вызовет вопросы, — согласился отец. — Также зависть, ненужное внимание и всякие докладные записки от тех, кто за тобой наблюдает.
Он повернулся ко мне:
— А с этими ингредиентами… Вам сразу говорят, что именно нужно и где их добывать?
— В целом — да, — я усмехнулся, вспомнив, что в первый раз всё так и было, — но позже эта надёжная схема пошла наперекосяк. Отец Кости дал нам конкретное задание. А мы притащили совсем не то, что ему нужно было, зато в десятки раз дороже. А потом, когда я принёс панцири пауков — это вообще оказалось чистой случайностью. Зато стоили они ещё дороже. А теперь нам предстояло добыть ещё паутину тех самых пауков. Как же их там зовут? Кареострис мадагаскарский, кажется. И вот это уже было задание, но основанное на случайном совпадении.
Правда, пока было не совсем понятно, как именно мы её добудем, но что добудем, я особо не сомневался.