— По моим данным, — продолжил Ермолов, — ваш троюродный брат Слободан купил на аукционе в Европе какую-то сверхредкую магическую розу и посадил её в дендрарии. Ваша задача — в его облике привести прекрасную даму к кусту и внушить ей, чтобы она просто понюхала цветок.
— У дамы будет ментальная защита? — уточнил Зарянич.
— Конечно, защита имеется и неслабая, — не растерялся Ермолов. — Но вы же не думаете, что есть защита от простой человеческой симпатии? Чуть-чуть подтолкнуть — и дело сделано. Кроме того, у меня есть смутное подозрение, что прекрасная дама питает к Зоричу некие нежные чувства. Это тоже сыграет в нашу пользу.
— Значит, нужно просто склонить её понюхать цветок? — уточнил Драган.
— Именно, — ответил Ермолов. — А вот в самом цветке будет содержаться афродизиак. Редкий, дорогой. Там, в дендрарии, у меня уже есть свой человек, он всё подготовит, опрыскает перед вашим приходом. Не переживайте.
— На первый взгляд — несложно, — согласился Зарянич.
— Вот именно, — развёл руками Ермолов. — Ничего сверхъестественного. Операция продумана до мелочей — это факт. Затем я лично «вырублю» вас. Разумеется, не всерьёз. Здесь мы договоримся, как лучше провернуть эту сцену. Вас унесут. Я сниму амулет и заменю вас на настоящего Зорича, чтобы после всего этого действа его обвинили не просто в попытке соблазнения прекрасной дамы, этого может оказаться мало, а в ментальном воздействии на неё.
Он шумно вздохнул и промокнул лоб платком.
— Ну а что? Роза — Зорича. Понюхать просил он. Рядом был — он. Ну, и виноват тоже Зорич.
— Хорошо, — кивнул Драган, — а как вы докажете, что прекрасная незнакомка действительно подверглась воздействию афродизиака?
Он спросил не со скепсисом, а уже войдя во вкус и примеряясь к рабочему процессу, полностью приняв ситуацию.
— Есть верный признак, — ответил Александр Сергеевич. — Глаза человека, подвергшегося воздействию, меняют цвет.
— Это интересно, — согласился Зарянич. — Тогда вопрос: какие будут условия нашего сотрудничества?
Ермолов хмыкнул. Условия работы с менталистами всегда были щекотливыми. Дело в том, что они чувствуют, если их пытаются обмануть. Либо просто отказываются от задания, как только почувствуют, что заключающий с ними договор человек что-то скрывает, закрывается от их воздействия.
Поэтому Ермолов шёл с открытой душой. У него стояла лишь простенькая защита от воздействия на ментальном уровне, никаких изысков.
— Обоюдная клятва, — проговорил он. — Самая обычная, смертная. Клятва, нарушив которую, человек умирает сам — без посторонней помощи.
— Я слушаю, — сказал Драган, блеснув глазами.
— Клятва простая: не навреди словом, делом или помыслом. Обоюдное молчание по данному делу — и всё.
— И всё? — удивился менталист.
— Этого достаточно, — ответил Александр Сергеевич. — За исполнение задания я выбью вам наследное русское дворянство и клочок земли, получите немного влияния. А главное — протолкну при дворе.
— При дворе? — уточнил Зарянич. — Вы же сейчас в опале.
— Поверьте, — с чувством собственной важности проговорил Ермолов. — Как только мы закончим, я тут же вернусь во дворец. Вы будете моим адъютантом. Мне нужен рядом человек, который сможет сканировать всех, с кем я общаюсь, чтобы заранее находить врагов. Как оказалось, их даже больше, чем я думал.
— Хорошо, — кивнул Драган. — Я согласен на ваши условия.
Собеседники обменялись кровными клятвами на месте, и лишь после этого Драган задал главный вопрос:
— Кто же у нас та прекрасная дама, на которую нынче открыт сезон охоты и спасения?
Отвечать Ермолов не стал, всё же пусть кафе и было полупустым, но прогореть на такой мелочи не хотелось. Он достал золотой рубль и перевернул его аверсом вверх, где был изображён профиль императрицы. Брови у Зарянича поползли вверх от удивления.
— На такую дичь я ещё не охотился! Когда приступаем?
Глава 14
— Ну чего, мимо? — проворчал Домовой.
— Да нет, — ответил я. — Мне дали допуск в дом. Причём, не только на меня, но и ещё на двоих моих друзей.
— Эвона как! — проговорил Домовой. — И правда, есть допуск. Ну, заходи тогда, мил человек. Располагайся, осматривайся. Расскажи, чего хотелось бы. А я пока стол накрою.
«Нихера себе… — подумал я. — Тут даже скатерть-самобранка есть?»
Но на деле оказалось иначе. Продукты сами собой на стол не выскакивали. Домовой просто застелил столешницу какой-то свежей скатертью. Хотя, если честно, скатерть была старше меня раз так в двадцать, а то и в тридцать.
«Ну ничего страшного. Постепенно обживёмся», — решил я.
В дом я входил с замиранием сердца. Во всём этом было что-то необычное, волнующее.
— Как тебя звать-то, мил человек? — обратился ко мне домовой, когда я переступил порог.
— Зови меня Виктором, — сказал я. — А полностью я — Виктор фон Аден.
— Очень приятно, — дух до сих пор не показывался, но при этих словах мне показалось, что он даже поклонился. — А меня Евпатием величают. Если что понадобится — кликни Евпатия, и я тут как тут.
— Отлично, — кивнул я, чуть усмехнувшись. — И тут же подумалось, что в этот дом, наверное, давным-давно не ступала нога человека. Обстановка явно не менялась десятилетиями, если не столетиями. Среди всего этого могло быть множество ценных вещей, назначение которых сразу и не разгадаешь.
Нет, конечно, гости тут бывали, но, полагаю, час — это слишком мало для того, чтобы отыскать что-то по-настоящему ценное.
— Евпатий, — позвал я духа. — Скажи, пожалуйста, тут наверняка полно артефактов разной степени важности?
— Конечно, конечно, — отозвался домовой. — У хозяев чего только не было, всё было.
«Очень понятно», — подумал я про себя, но вслух спросил другое:
— А не подскажешь ли ты, где можно их отыскать? А заодно и прочитать о них, узнать какую-нибудь информацию?
— Да где такое может быть и ума не приложу, — ответил Евпатий. — Давай мы с тобой так условимся: я соберу всё, что есть, в одном месте. В кабинете бывшего хозяина. Он на втором этаже сразу направо от лестницы.
— Спасибо, — кивнул я. — Пожалуй, я пока осмотрюсь.
— Конечно, осматривайся. Ежели чего кликай. Сразу прибуду, — проговорил домовой.
— Это я уже слышал, — усмехнулся я. — Ладно, ступай, занимайся своими делами.
Первый этаж, как я уже успел заметить, был каменным. Его строили из огромных слоистых валунов, что придавало ему сходство с Уральскими горами. И да, оказалось, что дом такой же основательный, как они.
Правда, именно из-за камня внутри было довольно прохладно, несмотря на тёплую погоду на улице. Но при этом не было этой промозглости и сырости, которая обычно возникает в заброшенных деревянных постройках.
Евпатий заботился о комфорте. Не было чувства запустения. Я прошёл по темному коридору. По правую руку увидел большую гостиную, по левую — кухню. Дальше были другие комнаты, судя по всему, для прислуги или хозяйственных нужд.
Одним словом, дом мало чем отличался от других родовых гнёзд того времени. Но внутри чувствовалась какая-то монументальность. Создавалось впечатление, что здесь можно выдержать осаду не на годы — на десятки лет.
Не дом, а крепость.
Поднявшись на второй этаж, я зашёл в кабинет. Там было намного светлее — окна, в отличие от первого этажа, были не узкие щели, а настоящие проёмы, пропускающие огромное количество солнечного света в дневное время.
Стол стоял так, чтобы солнце не мешало работать. Каждая деталь в интерьере — каждая полочка, каждый шкаф, каждый предмет мебели — говорила о любви хозяина к этому месту. Казалось, что я сейчас рассматриваю чью-то мечту, воплощённую в жизнь с теплом и заботой.
Мечта о собственном уютном доме, где можно было бы чувствовать себя комфортно в любое время года и суток. Всегда.
Думаю, у хозяина это получилось. Только вот он, видимо, слишком сильно эмоционально привязал к себе не только домового, но и дух капища. И когда его не стало, с ним ушла вся та энергия, что наполняла дом жизнью.
То, что я сейчас видел, было лишь крохами по сравнению с тем, что было раньше.
На столе уже лежало несколько артефактов. Но я не спешил их трогать, понимал, что для разбора всего этого необходимо было время, которого я сейчас не имел.
Потому что с рассветом мне надо было вернуться в общежитие, встретиться с ребятами и приступить к занятиям.
Перед этим нужно было успеть заглянуть к управляющему и попросить отправить того две небольшие телеграммы.
Первая уйдёт к отцу. Попрошу. чтобы Аркви с Рыжим и Резвым выдвигались в усадьбу Рароговых. С местом жилья определился, и жду Аркви к себе.
Тут я даже стукнул себя по лбу, ведь совсем забыл попросить пропуск для Аркви во время разговора с демоницей. Не будет же он в самом деле жить на конюшне!
Вторая телеграмма отправится к деду. В ней я сообщу, что получил доступ к капищу и смог войти в старую резиденцию. Все артефакты соберу, переберу, сделаю опись и нужные передам Креславу, как главе клана.
Это всё я продумывал, бродя по пустым комнатам, спальням, игровым и залам неизвестного мне назначения.
Самый большой зал, как мне показалось, использовался для собраний глав семей внутри клана. Там стоял массивный стол посередине, на котором были красиво вырезаны и покрыты лаком чьи-то имена, указания на географические объекты и много другой интересной информации.
Но сейчас разбираться во всём этом времени не было. Выходя из зала, я поймал через одно окно в коридоре солнечный луч и понял: времени ушло гораздо больше, чем планировал. Нужно успеть заглянуть в резиденцию, а потом и на учёбу.
— Евпатий! — позвал я.
— Да, да, господин Виктор, слушаю вас, — раздался голос почти у самого уха, отчего я вздрогнул.
— Не подкрадывайся так больше, — попросил я. — А то заикой оставишь.
— Хорошо, господин Виктор, — ответил домовой, немного отдаляясь. — Не буду.
— Мне сейчас нужно отлучиться, — сказал я. — Вернусь, скорее всего, к вечеру. Возможно, сегодня и не вернусь вовсе, тогда жди завтра или ближе к выходным.