— Ну-ну, — кивнула Ада. — Ты говоришь прямо как мой отец: мол, на мне всё как на собаке заживает.
— Именно так, — ответил на это Голицын.
— Ладно уж, вони, давай садись уже, подставляй свою рожу. Чего бесишься?
— Чего мне не беситься-то? — ответил Голицын. — Меня теперь все предателем считают, хотя я никого в своей жизни не предавал.
— И что теперь? — Ада достала марлевый тампон, налила на него спирт и принялась обрабатывать лицо молодому человеку. — Тебе лично это как-то жить мешает?
— Я привык к другому отношению, — проговорил он.
— Послушай, — Ада плавными движениями приводила лицо Николая в порядок. — Ты вообще не при делах. Это все дела твоего дяди, в конце концов. Вон, смотри на Артема Муратова. Он-то живет как-то, с учетом того, что все вокруг считают его отца предателем.
— Ты не понимаешь! Я ничего не сделал, чтобы заслужить это клеймо! — воскликнул Голицын.
— Николай, — проговорила Ада, — ты же пойми: нормальные, адекватные люди будут тебя воспринимать исключительно по твоим делам. Поэтому вообще не вижу проблем для беспокойства. А ненормальные и неадекватные, зачем они тебе нужны? А всех, кто делал тебе пакости и прочее дурно пахнущее, записывай карандашиком в блокнотик, пригодится.
Она прикоснулась тампоном к ранке, и Николай поморщился.
— А если у тебя болит где-то там… самомнение и прочее, так добейся того, чтобы ты сам из себя что-то представлял, а не отождествлялся с какой-то другой фамилией. Чтобы, слыша твоё имя, не о дяде твоём думали, представляли тебя и затыкали бы свой язык куда поглубже, — заключила Ада.
Тут Голицын зашипел, потому что тампоном, пропитанным спиртом, она прижгла ему рассеченную бровь, и Николаю стало очень больно.
— Так я что-то не понял, — усмехнулся он сквозь гримасу боли, — а где та нежная фиалка, которой я букеты таскал в самом начале учебного года?
— Ну, знаешь ли, — сказала она, — несколько недель тренировок выбили из фиалки все лепестки. И это стараниями половины контрактников на Стене.
— Ничего себе! А как это? Зачем? — не понял Николай и нахмурился.
— Ну, а каково, ты думаешь, мне было сюда поступить? Я поступала на общих основаниях. Не за красивые глаза, сиськи или задницу. Я тут, знаешь ли, сама постаралась.
— В смысле? — Голицын остановил руку Ады и смотрел ей прямо в глаза.
— В коромысле, — ответила ему девушка, освободила руку и продолжила свои манипуляции. — По итогу моих тестов у меня было бы восемьдесят седьмое место из ваших девяноста. Так что не надо на меня смотреть такими глазами. Я на своем месте.
— А какой у тебя ранг? — поинтересовался Голицын.
— Граница с гриднем, — ответила Ада.
— Вот оно что, — усмехнулся Николай. — Так может, за тобой ухаживать надо было как раз по причине хорошей генетики?
— Ой, ну какая генетика, Коля! Ты — лёд, я — пламень. Что у нас может быть общего? Какая генетика? Кого мы породим, в конце концов? Нет, ничего хорошего, из этого не выйдет.
Но Николай смотрел на Аду такими глазами, как будто увидел в ней что-то новое, какого-то совершенно незнакомого для себя человека.
И в этот момент резкая вспышка ослепила их обоих. А когда они смогли проморгаться и прийти в себя, то увидели, что прямо на них со стороны телепорта летит лавина демонов.
Голицын подхватил Аду чуть ли не на руки и принялся отступать к стадиону. Но было уже поздно. Демоны оказались прыткими и отрезали их от входа. Поэтому Голицыну и Аде пришлось отступать в другую сторону, к капищу.
Ада понимала, что от такого количества противников вдвоем им отбиться будет крайне сложно. Но она чувствовала, как рядом шевелится сонное капище.
«Помоги, — попросила она, — капище, помоги нам».
Но ответа пока не получала. Однако, несмотря на это, они с Николаем продолжили бегом пятиться к капищу, на ходу отстреливаясь боевыми конструктами.
Мое сознание выхватывало кадры происходящего, составляя из них плюс-минус цельную картину. Те, кто был на трибунах ближе всего к точке прорыва, чуть ли не мгновенно принялись защищаться. Более того, те, кто мог, брали под полог конструктов не только себя, но и остальных. Да, благодаря первому шоку демонам удалось достаточно далеко вклиниться на трибуны и даже кого-то покромсать, но более опытные боевые маги тут же начали давать отпор.
Непосредственно к нам на арену прорвалось десятка три или четыре демонов. Хуже всего было то, что все мы были опустошены, но при всём этом мы встали бок о бок с пятеркой Толстого — с теми самыми, кого только что хотели победить. Они тоже, к счастью, поняли, что происходит, и перекинули свои активные действия на демонов.
— Лёва, — обратился я к недавнему противнику, — нам нужно создать что-то типа мостика вот туда, на верхние трибуны.
— Зачем? — не совсем понял тот.
— Ты пойми, — сказал я, — сверху проще бить площадными конструктами. Как раз пока будем добираться, немножко поднакопим силы. Снизу ты столько не прибьешь, сколько оттуда.
— Хорошо, сейчас попробую, — ответил тот.
Причем его обычного высокомерия и брезгливости как не бывало. Я даже удивился. Один из парней в его пятерке был лёдником, и они очень быстро сделали что-то типа мини-Стены.
Арочный мост, выходивший ввысь на верхние трибуны, защищенный ледяными щитами, чтобы демоны не смогли к нему подобраться. Выглядела, конечно, вся эта конструкция шаткой, ужасно ненадежной, но нам делать было нечего. Мы должны были выбрать себе более удачное место для контратаки.
И вот мы все вдесятером постепенно стали подниматься наверх. Несколько демонов сунулись за нами, но тут же получили в рыло файерболами, стрелами, воздушными кулаками и вообще всем тем, что было у нас в запасе. Когда мы оказались на трибунах, то начали потихоньку помогать тем, кто там сопротивлялся, вынося демонов десятками.
К этому моменту уже все, кто был на трибунах из боевых магов: ученики, родители, преподаватели, все пытались организовать сплочённые очаги обороны. Должен сказать, что именно это спасло достаточно много жизней. Да, кому-то не повезло, но тут было делать нечего. Демоны не считались ни с чем и не щадили никого.
Результативнее всего, как я заметил, показывали себя именно лекари, потому что именно их отделение стояло практически нетронутым. И более того, они сами нападали на демонов, хотя те их пытались сторониться. Дело в том, что любое их прикосновение к демонам убивало напрочь. Да, для этого, конечно, нужно было еще сконцентрироваться, поэтому не все лекари занимались этим. Для них убивать — немного противоестественное занятие, но все-таки те, кто смог это сделать, повергали демонов в бегство.
Преподавателям, судя по всему, досталось больше всех. Они сидели внизу, чтобы быть ближе к участникам турнира и вмешаться, в случае чего. Поэтому и к точке прорыва они оказались ближе, приняв на себя первую волну демонов.
Мы же поднимались всё выше и выше по трибунам. Демоны тоже расползались все дальше. Остановить их практически не получалось. Хуже всего в свалке это то, что нельзя использовать конструкты широкого спектра. Любой из них может зацепить кого-то еще. Хорошо, если это будет враг, а не свой. Тут очень пригодились стрелы с самонаведением, но все равно я не мог выпускать сразу десяток или дюжину. Нужно было маневрировать практически каждой, чтобы она безошибочно находила свою цель.
Хуже всего, что и демоны оказались какими-то более бронебойными, чем обычно, как будто вокруг них была установлена защита. Но всё-таки мы крошили их пачками.
Костя в какой-то момент мне сказал:
— Пытаюсь повлиять на их мужское естество. Но не могу это сделать на большой территории.
— Делай на какой есть, — ответил я. — Сейчас любой заваленный противник — это лучше, чем находящийся в строю. Понял?
Тот кивнул:
— Действуй.
И здесь тоже сказывалось то, что он с высоты не может взять сразу площадь, потому что внутри почти наверняка окажутся и наши сопротивляющиеся. Лишать же обороны способности своих было нельзя.
На данный момент сплошняком демоны находились только на самом стадионе, пытаясь расползтись по дальним трибунам от того места, где они заскочили. Но им пока мешали щиты, которые, однако, в любом случае дрогнут под напором.
Затем я заметил, как Мирослава сорвала с себя какой-то амулет. Её глаза затуманились. Я проследил за взглядом невидящих глаз и увидел, как некоторые демоны напротив неё разворачивались против своих, другие оттирали агрессивных тварей от групп людей. Некоторые демоны просто терялись в пространстве и творили какую-то несусветную дичь. Но сейчас я только отмечал все эти моменты. Разбираться буду уже после, когда битва закончится.
Уже находясь практически на верхней трибуне, я оглянулся. В чаше стадиона на арене находилось ещё достаточно различных демонов, а вот наших не было совсем. И тут я вспомнил про отличный площадной конструкт и швырнул его точно в середину поля.
Огненная стена, невысокая, но мощная, стала расходиться по полю кругом, сжигая десятки демонов. При этом я еще активировал руну, которую нанесла мне Мира, и стена получилась особо действенной, разнося врага подчистую. Затем я забрался на самый верх, чтобы убедиться в том, что демоны прут от телепортационной площадки. Это мне было как раз-таки понятно.
Но то, что я увидел, мне совсем не понравилось. На моих глазах сестру и Николая Голицына демоны брали в кольцо, пока те отступали в сторону капища.
— Артем, — резко сказал я.
Но тот был занят собственным ударом по скопищу демонов.
— Артем! Муратов! — я ткнул его в бок.
— Что? — наконец отвлёкся он.
— Меня надо по воздуху отправить вниз, к тем двоим.
— Ада, что ли? — спросил Муратов, проследив за моей рукой.
— Да, быстрее! — проговорил я. — Ей помощь нужна.
— Слушай… — Артем явно растерялся. — Я могу так далеко не докинуть.
— Докинь куда сможешь. Дальше я сам. Прожгу себе дорогу, стану горячим ножиком, проходящим сквозь масло. Ты знаешь, я умею, — не терпящим возражения голосом проговорил я.