Глава 11
Ветран Вихрев сидел за своим столом и просматривал финансовые отчёты за последние несколько месяцев. Дела у них всегда шли в целом неплохо, но в последнее время всё стало ещё лучше. Из-за некоторых проблем с телепортами к Вихревым стали обращаться всё чаще и чаще. Это было отлично.
Плюс ко всему, Буран Вихрев, младший брат Ветрана, привлёк внимание самой императрицы и был допущен в её спальню. А это, в свою очередь, могло говорить только об одном: о скором и достаточно сильном возвышении рода Вихревых. Поэтому Ветран с удовольствием просматривал финансовые документы и считал прибыль.
И тут к нему в дверь постучали. Стук этот он знал прекрасно, так давал знать о себе только один человек. Это был его младший брат, Буран.
— Да, входи, — проговорил Ветран.
Брат вошёл, взял стул, придвинул его поближе к столу и сел, практически сразу вальяжно развалившись.
Ветран внимательно смотрел на брата. Тот был на десять лет младше, но гораздо мускулистее и выглядел значительно мужественнее, но при этом очень молодо.
Ветран и сам был не стар. Их отца устранили Молчащие во время попытки государственного переворота, и поэтому ему пришлось самому встать во главе рода. Но почему-то он думал, что Буран никогда не справится с подобной задачей. Он был слишком вспыльчив, слишком горяч, слишком эмоционален. Кровь в нём бурлила словно во время той самой бури, которая закралась в его имя.
— Как успехи на любовном фронте? — хмыкнул Ветран.
— Как обычно, — ответил тот, немного скривившись. — Чувствую себя породистым жеребцом, которого используют исключительно ради одной-единственной цели.
— Ничего, ничего, — проговорил старший Вихрев. — Потерпишь. Оно того, знаешь ли, стоит.
— Я вообще-то о другом сказать пришёл, — проговорил Буран. — Меня отправляют с боевым заданием: эвакуировать наши войска из Альп двумя дирижаблями. Соответственно, мне нужны наши самые вместительные машины, которые смогут забрать всех оттуда. Местность там чертовски сложная. Короче говоря, можешь меня поздравить с самым настоящим боевым заданием.
— Это что же? — напрягся Вихрев. — Думаешь, тебе отворот-поворот дали? В отставку отправили?
— Да ничего я не знаю! — мгновенно вскипел Буран. — Я тебе уже сказал свои впечатления. До этого я появлялся там регулярно, через день у неё был. Но, знаешь, что я тебе могу сказать? У неё там и кроме меня кого только не было.
— Знаешь, что? — Ветран умел говорить с братом, сбивая с него лишний гонор и ненужную спесь. — Тебя это волновать вообще никак не должно, — продолжил он. — Ты свечку не держал? Не держал. И сам прекрасно знаешь, для чего тебя вообще вызывали во дворец.
— Откуда я вообще знаю, для чего меня вызывали? — проговорил Буран. — Пока ощущение одно: я — породистый жеребец, и меня надо выдоить, покуда доится.
— Послушай меня, брат, — проговорил Ветран, встав из-за стола. — Если тебе там что-то скажут, ты будешь не только производителем. Будешь заниматься всем тем, что тебе прикажут. Понятно? Ты должен отдавать себе отчёт: тебя выбрали для столь ответственного мероприятия. А императрица-то у нас не молодеет. Просто должен отдать воинское приветствие, взять под козырёк и отправиться защищать империю даже на таком нелёгком поприще.
Буран в этот момент скорчил неприязненную гримасу.
Тем более, — Вихрев старший усмехнулся, — императрица у нас дама моложавая, симпатичная, а ты знаешь, и с более страшными в постель ложились ради пользы дела.
Буран понял, к чему клонит брат, и махнул рукой.
— Да я же ничего не имею против, — ответил он. — Просто как-то всё понимаешь непонятно. Меня беспокоит, что кроме меня туда ещё некоторые захаживали. Мало ли от кого потом ребёнок-то родится.
— А вот это, — Ветран перешёл на низкий утробный рык, — тебя вообще не должно никоим образом беспокоить, — проговорил он. — Пусть хоть от чёрта лысого рожает. Главное, чтобы признала тебя отцом, а наш род — родственным будущему императору. Ты вообще представляешь, какие перспективы откроются перед нашим родом, если наследник престола будет объявлен потомком Вихревых?
— А мне что прикажешь? — Буран не собирался сдаваться. — С рогами, что ли, ходить, чтобы у всех на виду они ветвились?
— Если скажут, ты с ними не только ходить будешь, ты этими рогами ещё и потолки белить начнёшь. Сказали наш, значит, наш. Мы его ещё и облизывать будем с самого рождения и до воцарения, и дальше. Это же не просто статус, ты пойми!
Ветран начал нервничать, потому что ему казалось, что он объясняет брату совершенно очевидную истину, которую все должны знать с младых ногтей.
— Это не просто статус! Это невообразимые перспективы! — продолжал старший брат. — Это невероятные экономические возможности! А сколько преференций он нам сможет дать, если будет считать нас своим родным кланом по отцу! Поэтому, братец, даже не вздумай открывать свой рот. Ходи и улыбайся во все тридцать два, и во всём потакай императрице. Понятно? Ты перед отъездом-то к ней хоть пойдёшь?
— А я уже пытался, — не совсем понятно ответил Буран. — Ни раз и не два за последние несколько дней. Отворот-поворот лекари дают, говорят, что нездоровится императрице. При этом, да, я слышу, какая она там злая, раздражённая, на всех орёт, всех посылает. Думаю, может, действительно приболела.
И тут до Ветрана дошёл истинный смысл слов его брата. Точнее, ему очень хотелось, чтобы это действительно было правдой.
— Послушай, меня, Буран, — проговорил он. — Ты вообще как хочешь, но чтобы из Альп вернулся боевым героем, понял? С орденами, с медалями, отлично выполнив все задания императрицы.
— Это с чего такая рекомендация? — напрягся младший брат.
— Да с того, — ответил Ветран, — что, кажется, императрица-то наша понесла. А папа у наследника престола должен быть ни много ни мало, а национальный герой. Вот как хочешь, так и крути́сь.
— Понял я, понял, — ответил Буран и тяжело вздохнул. Он-то надеялся найти у брата сочувствие и понимание, а получил только подтверждение продолжения всей этой порядком ему надоевшей истории с хождением в опочивальню к императрице.
— Если быть кратким, — продолжил Ветран, — ты сейчас ни о чём не думай и дуй в Альпы забирать наших, а я пока через свои каналы попытаюсь дать взятку кому надо и узнать, на самом ли деле императрица беременна. Но судя по тому, что к ней больше никого не пускают… — Ветран задумался и посмотрел на младшего брата. — Точно никого?
— Да, никого, никого, — ответил Буран. — Я сам видел, как точно так же подходили периодически тот же Зорич, ещё кто-то, всех отправили прочь. Отворот-поворот дали, и меня не пустили. Только дядя её вхож к ней в спальню из мужчин, да пара главных дворцовых лекарей.
— Ну вот, — Ветран буквально расцвёл. — Значит, добилась баба чего хотела, понесла. Вот за что я нашу императрицу уважаю: за то, что целеустремлённости ей не занимать. Поставила перед собой цель и добилась её. Так что теперь, как хочешь, но будь тем, кого назовут отцом ребёнка.
— А как я могу на это повлиять? — развёл руками Буран.
— Будь героем, я тебе сказал, — ответил на это Ветран. — И если уж на то пошло, если выбирать между Зоричем и нами, то мы явно предпочтительнее. А это, дорогой мой, большая политика. Иностранца ей объявлять отцом ребёнка не выгодно, а вот тебя — очень даже. Мы — родовичи, и за нами весь воздушный флот.
— Да всё-всё, — ответил Буран. — Понял тебя, брат, сделаю, как ты говоришь.
Он встал и вышел, отправившись готовиться к операции.
Ветран же снова уткнулся в финансовые документы, но теперь он больше не видел цифр на бумагах. В его голове крутились совсем другие формулы. Он сидел и просчитывал, какие перспективы могут открыться перед их родом, если Бурана действительно назовут отцом наследника императрицы.
«Это ж он станет консортом, консорт-императором. Так-так-так», — подумал Ветран и вызвал своего доверенного помощника.
— Сходи в сокровищницу рода, — сказал он худому, высокому человеку с вытянутым лицом по имени Аксалай, — выбери что-нибудь из защитных родовых артефактов, завязанных на здоровье, чтобы подарить императрице. Ибо в её возрасте беременность — это не такая уж и лёгкая вещь.
Глаза помощника расширились, но тут же он сделал вид, что для него беременность императрицы не новость.
— Как ты понимаешь, — проговорил Ветран, посмотрев помощнику в глаза. — Нам нужно поддержать государыню и помочь ей справиться с этим испытанием достойно. Ну, естественно, ты ничего не слышал.
— Конечно, — кивнул помощник и удалился в родовую сокровищницу.
В очередной раз придя к племяннице, Светозаров застал её уже не в кресле, а на специальной кровати, где регулировалась спинка, позволяя императрице при необходимости находиться в полусидячем положении. При этом на коленях у неё был небольшой столик, на котором лежали текущие документы.
Сама Екатерина Алексеевна была злая, уставшая, какая-то едва ли не сине-зелёная и при этом сама на себя не похожа. Возле кровати стояло ведро, в которое при необходимости её должно было рвать, и при всём том она всё равно продолжала работать, пила какой-то непонятный чай, распространявший аромат на всю комнату. Лекари практически не отступали от неё ни на шаг, постоянно принося какие-то артефакты и унося разряженные.
На этом фоне она ещё достаточно сильно похудела и выглядела сейчас совсем измождённым скелетом.
— Да что с тобой такое происходит-то, Катенька? — проговорил Светозаров с переживанием в глазах, глядя на неё. — Такое ощущение, что из тебя этот будущий ребёнок все соки вытягивает.
— Ну, а как ты хотел-то, дядя? — ответила ему Екатерина Алексеевна. — А в моём-то возрасте ребёнка выносить — вот такая вот канитель. В общем-то, только на травках, на артефактах держусь.
— Да ты ещё как-то и работаешь! — Иосиф Дмитриевич покачал головой. — Я даже ошеломлён данным фактом.
— Ну, а как без этого-то? — императрица посмотрела на него. — Как же государство-то будет без меня? Ничего не случится. Работала, работаю и буду работать. Ничего страшного. Лучше ты мне скажи, что с какими-нибудь хорошими новостями пришёл?