Артур Кемизов тоже был не промах. Когда он понял, что не сможет совладать с горами своей обычной магией, он буквально ногой расчистил площадку под собой, как совсем недавно я на выходе из проклятой пещеры. Затем сел на расчищенном месте, закрыл глаза и сосредоточился.
Я был склонен с ним согласиться. Медитация в данном случае была лучшим способом обратиться к корням своей магии и попытаться договориться с природой.
Затем я увидел, как камни вокруг него начинают подниматься в воздух, после чего выстраиваются в каком-то только ему ведомом порядке. Со стороны всё это было очень похоже на некую кристаллическую решётку. И вдруг я понял, что между этими камнями появилась магия, причём вполне себе видимая и осязаемая.
Она сначала неторопливо перетекала от одного камня к другому, затем начала делать это всё быстрее и быстрее. После этого стала буквально метаться между камней.
Кемизов продолжал медитировать. И тут я понял, что он пытается заполучить некий конструкт. С одной стороны, он строил его сам, с другой — черпал для него энергию из самой местности.
И вот как только камни в этом конструкте замерли, то есть оказались в устойчивом положении, а именно — все до единого застыли на своём месте, Кемизов опустил голову вниз, прижал ладони к земле, а губами прижался к камню тракта.
И мне показалось, что он начал общаться напрямую со стихией земли, которая господствовала здесь. Горы вдруг начали успокаиваться. Их всё ещё сотрясало, но всё медленнее и медленнее.
Толчки где-то там, глубоко внизу, которые разрушали всё вокруг нас, напоминали замирающий ритм сердца. Они случались всё реже, становились всё тише и вскоре сошли на нет.
При этом я заметил, что замершие до того в определённом порядке камни в конструкте начали преобразовываться. Они складывались не во что-нибудь, а в руну, которую я показывал Кемизову раньше. Ту самую руну, которую я почерпнул из арсенала демона Кема.
И вот камни, сплетённые в эту руну, вдруг плавно отправились к трещине в скале, после чего гранит, из которого они и были сделаны, внезапно стал мягким, податливым, словно воск или смола дерева.
Все эти камни принялись опускаться прямо в трещину, в эту рассекшую тракт щель. В этот момент до меня стало доноситься бормотание Кемизова.
И чем громче он что-то бормотал, тем более упругой становилась линия связки между краями скалы в трещине, превращаясь постепенно не просто в что-то скрепляющее две стороны разрыва, а в материал, стягивающий их друг к другу, словно резина или клей.
И вот в тот момент, когда, казалось бы, Артур уже стянул края скалы в единое целое, не давая трещине расползаться дальше, и полностью успокоил тряску гор, я заметил, что из носа, из ушей и даже из глаз Артура течёт ручейками кровь.
То, что он сделал, было невероятным и великим, но при этом сам Кемизов уже давно шагнул за предел своих сил. Естественно, я сразу же рванулся, чтобы помочь, чтобы расплавить этот камень, скрепить работу Артура и уничтожить трещину.
Но тут меня как будто электрическим разрядом ударило в бок.
— Что? — не понял я.
И прислушавшись, я смог уловить не то голос, не то, скорее, поток образов:
«Ты сейчас на пределе собственных сил, — передал мне Агнос. — Ты пуст. Свою битву ты выиграл. То, что ты собираешься сделать, будет стоить тебе не просто жизненных сил, а, возможно, и жизни. Но при этом рядом с тобой стоит отец, у которого есть резерв. Он способен это выдержать. Учись делегировать, а не просто всё тащить на своём горбу. Твоя смерть сейчас никоим образом не поможет. Наоборот, она для многих всё усложнит».
Возможно, он говорил как-то иначе, но я понял это именно так. После чего повернулся к отцу и сказал:
— Отец, помоги Артуру, запеки камень.
К тому моменту Артур, потеряв последние силы, уже рухнул на землю, но он практически стянул края трещины. Нужно было их только зашлифовать, заполировать и сплавить этот шрам, чтобы он не расползся в будущем.
Кемизов его, конечно, стянул, но удерживать в таком состоянии долго не сможет. Более того, он скоро вообще потеряет сознание.
— Да конечно, — ответил отец.
Мне показалось, что ему пришлось стряхнуть с себя какое-то наваждение. Так он засмотрелся на работу Кемизова.
— Только делай это через руну, — попросил я.
— Через руну, которую ты показывал? — уточнил отец, поглядев на меня, и затем кивнул. — Хорошо, сейчас сделаю.
И после этого отец начертал руну, которую я подсмотрел у высшего демона, и через неё направил поток пламени, который буквально спаял камень в единый монолит.
Трещины, как таковой, уже не существовало. И как только мой отец это сделал, горы перестало трясти окончательно. Кемизов же в этот момент вырубился, потеряв сознание.
В это время его сын Руслан наращивал вылетевший из дороги кусок тракта. Тот обвалился во время всей этой тряски, и сейчас перед ним был просто склон, но на него необходимо было уложить плиту. Для Руслана это оказалось вполне подъёмно, и он достаточно быстро нарастил недостающий кусок, чтобы мы смогли потом вернуться назад.
Я подошёл к Артуру, чтобы понять, что с ним делать дальше. Чуть раньше меня к нему подоспел лекарь, осмотрел его и сказал, собственно, то, что мы и так знали:
— Магическое истощение.
Я же предполагал, что результатом станет, скорее всего, ещё и поднятие ранга владения.
В Артура влили две порции лечебного эликсира, но больше вливать было опасно. Сейчас самым лучшим помощником для него был нормальный здоровый отдых.
Затем Кемизова-старшего положили на повозку, а вот его сына попросили разобрать ту самую каменную коробку, в которую запаковали женщин, чтобы они не пострадали.
Руслан снял каменную защиту, и мы увидели, что девицы все до одной потеряли сознание.
Оказалось, что коробку сделали слишком плотной, и там было очень мало кислорода. Его не хватило на всё то время, пока женщины находились внутри. То есть пока шла битва, а затем сражение с горами, воздух внутри неблагополучно закончился.
Лекарь подошёл к ним, осмотрел каждую и выдал резюме:
— Кислородное голодание. Они просто потеряли сознание. При всём при этом явно, что все до единой находятся в каком-то то ли наркотическом, то ли ещё каком-то непонятном опьянении.
Он сделал ещё несколько движений руками и добавил:
— Они накачаны какие-то дрянью, причём внутри них её просто полным-полно. И эта дрянь будет выходить ещё долго.
Мы, недолго думая, замотали женщин в наши одеяла и погрузили на разные повозки, чтобы везти дальше.
Примерно в этот момент мы поняли, что без потерь всё-таки не обошлось. Во время нападения освободился сумасшедший разведчик по имени Гордей.
Судя по всему, он попытался прорваться сквозь демонов и погиб именно от их лап. Возможно, просто понёсся куда-то как угорелый и тут его подловили. Выяснили это мы весьма прозаичным образом: когда грузили Кемизова, Гордея в повозке не нашли и принялись обыскивать тела демонов, где его и обнаружили.
Демонов мы свалили в одну большую кучу, и отец с Аркви их сожгли. Гордея сожгли отдельно, собрали его прах и с помощью Руслана Кемизова упокоили его под гранитной плитой с именем воина, датой смерти и эпитафией: «Погиб во имя жизни людей в борьбе с демонами».
Когда-нибудь потом, впоследствии, мы обязательно облагородим его могилу. Но сейчас этим заниматься было некогда, да и не было у нас таких возможностей в полевых условиях.
И только после этого мы двинулись дальше по тракту. Я ехал на Резвом и понимал, что меня буквально валит с него от усталости. Адреналин боя испарился. Я держался из последних сил и, наверное, на деле был в состоянии немногим лучшем, чем Артур Кемизов, который сейчас вообще находился на грани магического истощения.
Тут со мной поравнялся отец.
— Тяжко? — спросил он.
— Вообще никак, — ответил я. — Даже алхимия не помогает.
— Остановимся в ближайшей таверне, — сказал он.
— Отлично, — ответил я, — но только в том случае, если она не будет похожа на предыдущую.
— Нет-нет, — устало усмехнулся он, — храмы разных кровавых богов мы отныне будем обходить стороной.
В принципе, всё получилось, как надо. Следующая же таверна была хоть в куда более плачевном состоянии, чем самая первая, но зато не вызывала у нас ужаса. Тут достаточно неплохо сохранился очаг, да и можно было кое-как обустроить стоянку.
Тем более, как-то совершенно внезапно оказалось, что близится ночь, а в горах она наступает достаточно быстро, тем более поздней осенью. И вот мы с удовольствием разожгли огонь и расположились вокруг него внутри.
Тут, по идее, ничего не должно было нарушить нашего спокойствия. Лекарь по очереди колдовал то над девицами, то над Кемизовым, а отец с Аркви, в свою очередь, прогревали всё помещение.
Назначили дежурных, поели, и я понял, что больше не могу сопротивляться сну, но при этом всё ещё пытался держаться, сонно щурясь на остальных.
— Эй, кстати, — проговорил кто-то из воинов, — а вы вообще видели этих девчонок-то, которых мы освободили?
И тут я про себя подумал, что даже как-то не пришлось особо их разглядывать. Ну то есть женщины и женщины. Чумазые, грязные после всего, что с ними случилось, какая разница? Примерно это самое я и высказал вслух.
— Главное, что это женщины, — сказал я. — А что?
— Ой, да там такие девахи! Это вообще… там такая фигура! Я бы вот, если бы что-то… то, конечно… м-м-м!
Я закатил глаза:
— Только об одном и думаешь⁈
Хотя сам прекрасно понимал чувства бойцов. После завершения боя и адреналинового отката как никогда хотелось почувствовать вкус жизни. А его чаще всего возвращали именно женщины.
— Ну, а что ты хотел? — проговорил воин мысли, созвучные моим. — Я на Стене, знаешь, сколько был? Никого там из женского пола не видел, кроме старых маркитанток. А они уж, знаешь ли, совсем на худой конец.
Я понял, что постепенно проваливаюсь в дрёму.
— Так вот, — продолжал воин. — А после Стены поехали вообще в горы, где на сотню вёрст ни одной крали. Конечно, соскучился по теплу и ласке.