А тут оказывалось, что есть ещё один Аден, прошедший ритуал.
Но в данном случае я больше предпочитал молчать. В конце концов, так можно было больше всего услышать. А интересовало меня довольно-таки многое. Я не ошибся в выборе тактики.
Дело в том, что Даррен был удивлён моими татуировками не меньше, может быть, даже и больше, чем я. Он подошёл ближе и прикоснулся к ним пальцем.
— Ничего себе! — сказал он. — Настоящие!
Затем он опомнился, подошёл к массивному несгораемому шкафу, достал оттуда какие-то вещи и бросил мне:
— Приоденься, а то сейчас девчонки сбегутся, потом не отмажешься от них с такими-то данными.
Я хмыкнул, но надел холщовые, практически бесформенные штаны и рубаху из того же материала. За это время Даррен оделся сам.
Затем снова подошёл ко мне и спросил:
— Я же правильно вижу, что татуировки настоящие?
— Ну да, — ответил я, — самые что ни на есть, с кровью Азарета. Всё как полагается.
— Но как же у тебя это получилось? — прищурился Даррен. — Я всегда полагал, что у полукровки такого просто не может быть.
— Ну, полукровка, не полукровка, — ответил я на это. — Но богиня меня признала лично.
Я кивнул на перевязь, которой до сих пор было примотано яйцо к моему телу. Внешний огонь никак не затронул её, что уже само по себе говорило о божественном вмешательстве.
— Под ней её подарок.
— Ничего себе, — Даррен уважительно кивнул. — Как ты узнал, что тебя признала богиня?
— Ну, для начала она вернула меня из посмертия, — ответил я.
На это мой предок даже присвистнул.
— На самом деле ей просто понравилось, когда я повторил дедов трюк с неслабым огненным штормом ценой собственной жизни, и посчитала меня достойным своего покровительства. Вот теперь я заново пытаюсь выжить и стараюсь не дать своим родным умереть. Но вообще это долгая история.
Я огляделся в поисках того, на что можно было бы присесть, но увидел только тот самый несгораемый шкаф и довольно-таки объёмный валун, который, видимо, иногда использовался как сиденье. На нём я и устроился.
— Ха, — сказал на это Даррен. — Ты думаешь, у меня короче?
— Не думаю, — сказал я. — Но мне хотелось бы понять, что за человек дал жизнь моему деду. Хотелось бы надеяться, что в моих жилах течёт кровь не гнилого человека.
Даррен нахмурился и посмотрел на меня в упор.
— Все ещё думаешь, что я предал род и свою семью? — уточнил он.
— А что я должен думать? — ответил я. — Если ты находишься здесь, а мы о тебе никогда толком ничего и не слышали, в отличие от героически погибшего деда. Нет, ты тоже числился как погибший на боевом задании, но ты же — вот он. Поэтому, естественно, я хочу объяснений.
— А знаешь, что, — ответил на это Даррен, — я бы посмотрел на тебя, если бы тебя сначала вместе со всей твоей группой убили бы демоны, а потом ты очнулся бы в пристанище тохаров, спрятанном на глубине под горами, и ни черта бы не помнил.
— Потерял память? — поинтересовался я.
— Конечно, — Даррен повернулся ко мне в профиль и показал на широкий шрам, проходящий по задней части черепа. — Мне ж полголовы снесли. Когда я очнулся, то ничего не помнил. Да, меня выходили местные люди, но я практически ничего не соображал. И лишь постепенно понимание стало возвращаться ко мне. Но не память.
Он сел на несгораемый ящик и уставился куда-то в одну ему ведомую даль.
— И вот теперь представь: живёшь ты порядка десяти лет среди людей, совсем небольшой общины, которая много затратила сил и средств, чтобы поставить тебя на ноги. И вот ты не знаешь, кто ты, что ты, как ты. Потом ты осознаёшь свою силу, что ты довольно-таки сильный маг. И клянёшься оберегать этих людей, которые тебя спасли и выходили. Причём даёшь кровную клятву и клянёшься оберегать их ценой своей жизни, чтобы отплатить им за то, что они для тебя сделали.
Тут он усмехнулся, словно рассказывал смешной анекдот.
— А во время очередного боя просто получаешь по голове и вспоминаешь, что, оказывается, у тебя за горной грядой в другой стране есть семья, долг, клятва и прочее. Но ты здесь уже связан кровной клятвой и клятвой жизни. И куда мне было деваться? По факту, выбора у меня просто не было. Более того, я хочу тебе сказать, что, когда снова пришёл в себя после нового ранения и снова обрёл память, там, в империи, прошло уже больше десяти лет с момента моего исчезновения. Я был абсолютно уверен, что там меня давным-давно похоронили, уже даже отгоревали по мне. Поэтому я остался здесь.
И тут он заглянул мне в глаза, словно пытаясь что-то доказать.
— Но местные-то тоже не виноваты в том, что я потерял память. Они меня выходили. А узнав по рунам, что я — из Аденизов, признали меня своим… Не добили за прорыв демонов и уничтоженную родину, а спасли. Клятву я давал добровольно. К тому же они все — настоящие тохары, сильные и упрямые. Пытаются выжить, но и не хотят уходить с родной земли. А Аденизы когда-то клялись оберегать свой народ. Вот я и оберегаю хотя бы тех, кто остался.
— Клятва уже была после того, как ты провёл ритуал? — спросил я. — Или до?
— М-м, ритуал, — усмехнулся Даррен. — Тут история более интересная, а может быть, и нет. Это было уже после того, как я заново обрёл память, во время одной из вылазок с боевым кулаком в район Агни. Мы, среди всего прочего, обнаружили израненного насмерть демона. Причём сильно отличающегося от низших — рогатого, огромного. Но при всём том он практически подыхал, но не мог самоуничтожится, потому что его держали под контролем враги. С минуты на минуту за ним должны были прийти.
Даррен заново переживал те эмоции, и они живо отражались на его лице.
— Увидев меня, он, видимо, сориентировался на цвет волос и на руны, оставшиеся на моей старой одежде. Поэтому он доверился мне и сказал, кто он и что он. При этом попросил уничтожить его, чтобы его тело и кровь не достались мучителям. А взамен он даст этой самой кровью возможность для прохождения мною ритуала. Ну и, собственно, ему нужно было только одно: чтобы он или его тело не попало в руки другой касты демонов. Сам он уйти уже не мог, потому что был изранен и действительно полудохлый.
Мой предок немного цинично усмехнулся, но, в целом, я его понимал.
— Я в итоге выцедил с него кровь, после чего сжёг начисто, не оставив даже золы. Вернувшись сюда, в Подгорный, я набил себе эти самые татуировки, используя его кровь. Одним словом, прошёл ритуал без всяких дополнительных условий. Но цена у этого ритуала тоже была, как-никак жизнь за жизнь. Но главное, что демон этот не попался всем тем, кто мог бы им воспользоваться.
Голос Даррена стал постепенно затихать.
— Одно плохо: то, что я проходил данный ритуал, уже фактически будучи стариком. Мне было под сотню лет. Конечно, я был всё ещё силён, но не настолько молод, чтобы развиваться дальше. Потенциал у меня был совершенно другой. Вот, судя по тому, что я вижу в тебе, ты прошёл его лет в восемнадцать, так?
— Да, — кивнул я, — совсем недавно, месяца три назад.
— Ну вот, а уже показываешь результаты гораздо лучшие, чем я. Хоть я при этом имею значительно более чистую кровь, но по магическим показателям, как ты успел заметить, я всё равно слабее. И пламя у тебя белее, и сил больше. Поэтому уж, как есть, уделал ты меня, внучок, уделал. А когда ещё проживёшь лет пятьдесят, так и вовсе с тобой никто не сможет тягаться, ну по крайней мере на нашем, на человеческом уровне. Это будет фактически невозможно. Но тогда ты по своей силе станешь, наверное, уже ближе к высшим демонам.
Мне почему-то вспомнилось недавнее приключение, и я хохотнул, не сдержавшись.
— Что такое? — спросил меня Даррен.
— Да так, — сказал я. — Это ты ещё дочь Азарета не видел, которая двумя клинками способна речку вскипятить.
— В смысле? — кустистые брови Даррена взметнулись вверх.
— Да была у нас тут история не так давно на реке Дружба, — ответил я.
— Это где, на границе с Китайской империей, что ли? — уточнил Даррен.
— Ну да, с Китаем именно. Мы туда друга моего ездили вызволять, заодно попали под прорыв демонов-амфибий. И вот нужно было найти какой-то способ, чтобы им не дать прорваться к заставе. И вот там эта дочь Азарета дала такого шороху, что вонь от сваренных амфибий над рекой витала ещё долго. Есть байка солдатская про кашу из топора, а теперь появилась ещё одна про уху из демонов.
Даррен сначала, кажется, не верил, потом, видимо, представил, сам хохотнул и принялся рассказывать уже что-то из своей жизни.
Дальше наш разговор тёк уже плавно и спокойно, перемежаясь различными байками, историями из жизни и прочим, и прочим.
Говорили мы достаточно долго, при этом особое внимание Даррен уделил именно моей прошлой жизни. Когда я ему рассказал про то, как общался с Саламандрой впервые, он мне сказал следующее:
— Когда я сам лежал в беспамятстве, можно сказать, в преддверии посмертия, богиня смотрела на меня… Да, но не удостоила такой чести. Посмотрела и сказала, что ты, конечно, силён, но уже староват для моей миссии. Что это за миссия, я, конечно же, не знаю. Но, глядя на тебя, подозреваю, что богиня нашла того, кто ей нужен.
— А ты, получается, выкарабкался сам? — уточнил я.
— Нет конечно, — мой предок покачал головой. — В чём-то она мне в любом случае помогла, но я и не был мёртв. В отличие от тебя. Может быть, в этом вся разница. А ты расскажи мне о том, как всё произошло.
Я рассказал Даррену всё, что помню: про прошлую поездку сюда, на Горячий Ключ, про прорыв демонов, предательство и прочее. Но главное, к чему я склонялся и о чём рассказал своему предку, это то, что где-то здесь, на Горячем Ключе, в той моей жизни сработал телепорт. Из-за этого демоны прорвались сюда, а позже на тракт и попёрли на Урум, из-за чего нас обвинили в предательстве.
А затем меня, как единственного выжившего, отправили на Стену, на каторгу, где я, собственно, и закончил свои дни.
— Ну, а после возрождения пытаюсь всё это исправить, — подвёл я промежуточный итог. — И пока многое получается.