— То есть ты хочешь сказать, — проговорил на это Даррен, — что, зная, что вас здесь всех могут убить, всё равно приехал на Горячий Ключ? Более того, позволил приехать сюда своему отцу?
— У меня есть все основания полагать, что на этот раз всё пойдёт иначе, — ответил я. — Дело-то всё в том, что тогда мы приехали в одиночестве: только наша семья, кони и несколько слуг. Сейчас всё иначе. С нами приехал отряд Кемизовых.
— Ой, да ладно, — Даррен аж встрепенулся, — и Кемизовы здесь? Какая ветвь? Надеюсь, основная?
— Нет, судя по всему, не основная, — ответил я, — потому что, когда мы были в Агни, сколотура забрала амулет Кемизовых и унесла куда-то. Но до наших Кемизовых не добралась, по крайней мере до тех Кемизовых, которые осели в Горном.
— Эх, — Даррен искренне растроился. — Если бы я знал, что вам угрожает такая опасность, я бы немедленно вернулся и защитил свой род, чтобы он не угас.
— История не терпит сослагательного наклонения, — сказал я. — Возможно, что в той жизни, моей прошлой жизни, ты действительно погиб, и никто тебя не выходил. Поэтому ты и не смог вернуться, чтобы помочь нам. В любом случае, как произошло, так произошло. В той моей жизни все погибли. Но в этой, слава нашей богине, все живы и по большей части здоровы.
Я вспомнил маму после боя в Горном, но вспомнил и то, что отмечал в последнее время: она достаточно неплохо восстанавливается.
— Слушай, — спросил меня Даррен, — как же вы вот там… Как ты, когда вернулся? Неужели у вас сила не пропала?
— Не понял я, — ответил я.
— Ну, мы вот почему, собственно, все тут сидим и никуда не уходим. Стоит лишь немного отойти от нашего Подгорного, как вдруг у многих кратно уменьшается сила. Поэтому мы больше никуда не пытаемся уйти.
Тут он снова ударился в воспоминания.
— В самом начале, когда местные только уходили от демонов, воспользовались подземными тропами, которые были частью контрабандистских путей между империями. Но тогда сильно трясло всё вокруг, и многие ходы засыпало. И вот здесь получилась небольшая замкнутая экосистема. Однако позже, когда народ решил потихоньку пытаться выбраться отсюда, случалось разное.
Он глянул мне в глаза и развёл руками.
— Тех, кто решил идти в сторону Агни, по большей части перебили. А те, кто решил двигаться в сторону Российской империи, поняли, что резко слабеют и теряют силы. Причём теряют их кратно. И в итоге решили, что останутся тут, на родной земле. Будут жить, как жили. Вот в этих подземных, так сказать, пещерах. И попытались восстановить жизнь по образу и подобию старых тохаров.
В голосе моего предка послышались уважительные нотки.
— Да, не всё тут ладно выходит. Нас тут живёт порядка двух с половиной тысяч человек. Своя такая, можно сказать, деревня. Но, во всяком случае, здесь мы можем обороняться от демонов и полностью себя обеспечивать всем необходимым. Но проблема, конечно, с вырождением. Остальное всё как-то решаемо, с самыми базовыми вещами, по крайней мере. Выходим в экспедиции в ближайшие полуразрушенные крепости, берём там всё необходимое. Но факт остаётся фактом, уйти отсюда мы не можем.
— Предположим, — сказал я, — мы теперь собираемся обживать Горячий Ключ и ставить защитный контур. Причём артефакторный. Доступ у нас к ним есть. Если я не совсем сошёл с ума, то у нас здесь где-то должен быть рабочий телепорт. А с ним у нас может быть совсем другая жизнь. Сам понимаешь, что большие объёмы грузов проще доставить к телепорту, чем везти через горы и натыкаться на демонов.
Я говорил, а сам в голове представлял, как всё это будет выглядеть.
— Можно поставить здесь и опорные точки, чтобы было видно, что нам грозит. А для обороны можем создать свой аналог Стены, чтобы нам никто не пробился. Будет у нас тут анклав, и люди твои смогут выйти на поверхность. Да и мы здесь сможем жить, как жили раньше. Будем постепенно пробираться вглубь за счёт ресурсов империи, армии, денег и так далее. Плюс у нас доступ к передовой алхимии, артефакторике, снаряжению, медицине и всему остальному, — перечислял я перспективы прадеду, едва ли не рисуя ему небо в алмазах.
— Но для этого мне нужно понимать, согласны ли вы принять, в том числе, и наше верховенство, потому что эти земли всё-таки Аденизов и Кемизовых, соответственно. Но тут проще: если ты сейчас у них неформальный лидер, а землями владеет твой внук, то есть твоя родная кровь. То по идее, сильного шока для них это быть не должно — передача, так сказать, власти по наследству. Опять же, вы с отцом вместе можете решать, что к чему.
Тут Даррен спокойно смотрел на меня и спросил:
— Почему «вы с отцом»? Судя по тому, что тебя сюда принесли, то ты и есть самый сильный.
— Ну, да, я, — мне не удалось удержать усмешку. — Но я всё-таки надеюсь, что мы разберёмся с демонами и будем восстанавливать всю Тохарскую империю. Но для того, чтобы восстанавливать всю, нам нужно сначала сделать хотя бы этот анклав по образу и подобию. Восстановить. Поэтому предлагаю для начала вам поговорить с моим отцом, то есть с твоим внуком, и с Кемизовым, после чего решить, как мы в дальнейшем будем налаживать отношения. Для встречи решай: либо мы сюда придём, либо ты можешь отправиться с нами пообщаться.
Даррен задумался. Оглядел обгорелые стены своей кельи и ухмыльнулся.
— Мне сказали, что у вас там два десятка магов.
— Ну да, — ответил я, — девятнадцать человек. Все молодые, сильные, магически одарённые, боями на Стене закалённые.
— Тогда нет, — покачал головой Даррен. — Сейчас вас всех сюда вести не будем. Для начала я сам пойду поговорить с вами. А то мало ли там у кого-то сорвёт все стопоры.
— Это да, — согласился я. — Нет, из своего отряда я могу поручиться за каждого, а вот из отряда Кемизова, конечно, всем доверять не могу.
— Тогда мне нужно увидеть твоего отца и поговорить с вашими, потому что они могут быть несколько иного мнения, чем ты.
Мне показалось, что Даррен, поняв, что его ожидает, немного стушевался. Возможно, долгими ночами он мечтал о чём-то таком, а теперь оно и сбылось. Но нужны конкретные действия, а их он опасался.
— Не вижу проблем, — кивнул я. — Только неплохо бы вещи найти, а то в этой хламиде долго ходить нельзя, расползётся на лоскуты, и будем щеголять голым задом по всем пещерам, пока доберёмся до водопада.
— Ничего ты не понимаешь в местной моде, — хохотнул Даррен, — это последний писк сезона!
— Ну да, ну да! — хмыкнул я. — А писк, потому что мы пищать будем, пока среди ледников будем зад себе примораживать.
— Ты Адениз или не Адениз? — шуточно нахмурил брови Даррен. — Огонь тебе на кой-дан? Чтобы зад морозить?
— Аргумент! — рассмеялся я. — В любом случае у водопада нас Аркви должен ждать, у него всегда есть запас, так что к нашим выйдем в приличном виде.
— Аркви… — и тут я понял, что Даррен совсем обалдел. — Он ещё живой? Не может быть!
— Живой, — хмыкнул я. — Это же он меня на ритуал отвёз и помог.
Горислава Рарогова сидела у капища, напряжённо вглядываясь в полупрозрачную стенку пузыря, окружившего его. Ей всё время казалось, что императрица уже не дышит.
И вдруг стенка пузыря внезапно стала значительно более прозрачной. Первым делом вскочили лекари и попытались пробиться внутрь, но их туда не пустили.
— Нет, — сказала Екатерина Алексеевна.
И при этом тон её казался совершенно нормальным, как будто ничего не произошло. Таким же здоровым, приказным, как раньше.
Горислава была, мягко говоря, удивлена. При этом императрица помахала рукой и сказала:
— Горислава, подойди. А лекарей не надо.
Рарогова, пребывая в полнейшем шоке, послушалась, подошла к императрице и села напротив Екатерины Алексеевны.
— Я смотрю, тебе помогло капище, — сказала она. — То есть всё в порядке? Ты выглядишь значительно лучше.
При этих словах императрица ослепительно улыбнулась.
— Ну, как тебе сказать, — ответила она. — Оно мне позволило чувствовать себя нормально.
Горислава напряглась.
— Капище дало мне ещё немного времени на то, чтобы я решила собственные проблемы. В течение этого времени я должна всё закончить.
— В смысле немного времени? — не поняла Горислава.
— Несколько часов… Нет, не часов, конечно. Я погорячилась. Несколько десятков минут, — и улыбка императрицы стала ещё шире. — А вообще-то я умираю.
— Как это «умираю»? — Горислава буквально почувствовала холодную волну ужаса, прокатившуюся по её организму. — Ты не должна умирать! Ты должна жить. Как же мы без тебя? А ребёнок…
— Ребёнок будет жить, — утвердительным, полностью уверенным в себе голосом ответила императрица. — Но беда в том, что всё будет зависеть от того, кто воспитает этого ребёнка. Таким он и вырастет. Если рядом будет хороший человек, то всё будет хорошо. Он вырастет великим воином и приведёт всю нашу империю к исключительному процветанию. Это мне сказало капище.
Улыбка на лице Екатерины Алексеевны стала немного грустной.
— Но я этого уже не увижу. Поэтому из всех, кто меня когда-либо окружал, я могу доверять практически только тебе одной. Ты меня всегда честно ненавидела и также честно поддерживала. Поэтому поклянись мне, что во что бы то ни стало, что бы ни случилось, ты не бросишь моего ребёнка, что ты будешь относиться к нему как к своему собственному, что ты не позволишь кому-либо убить его и сдвинуть с трона. Вы, Рароговы, вы — такая же поддержка трона и империи, как и Светозаровы, но вы сейчас даже сильнее, чем Светозаровы. Поклянись кровью, что ты не бросишь этого ребёнка. Поклянись, несмотря ни на что, каким бы он ни был. Мне капище сказало, что он станет лучшим императором. Поклянись мне, Горислава!
Рарогова слышала, что речь императрицы стала частой и более резкой, но она не казалась бредом. Императрица была полностью в своём рассудке. Она прекрасно понимала, чего требовала. При этом Горислава находилась в невообразимом шоке.
Клятва, которую от неё требовали, была очень непростой клятвой, а уж данная человеку перед смертью — это буквально самое сильное обещание, которое только может дать человек.