Но тут же я вспомнил фразу про то, что все эти энергетические разломы и трещины — вещи непостоянные. Они открываются, закрываются и периодически меняются местами. Они постоянно в движении. И даже установка связи с демоническим миром, которую я пытался наладить, иногда срабатывала, а иногда нет, потому что постоянно менялась сеть этих энергетических разломов.
И при сопряжении различных миров всё очень непросто. Это в одном мире есть какие-то постоянные константы, но когда дело касается энергетических разломов, то всё гораздо сложнее, чем хотелось бы.
— Скажи, Агнос, — обратился я к своему незримому спутнику, — а ведь попробовать отыскать предка мне же никто не мешает?
— Попытка, конечно, не пытка, — согласился Агнос. — Но, раз уж твой предок там пропал, может быть, были какие-то нюансы?
— Слушай, — ответил я. — Не будь брюзгой. Если дед уже таким образом отправлялся на обучение, почему нет? Можно хотя бы попробовать переместиться, недолго думая… ну, или предварительно подумать.
— Второй вариант всё-таки предпочтительнее, — ответил Агнос. — Мне, если честно, ещё очень хотелось бы вылупиться. Поэтому будь, пожалуйста, предусмотрительным, — добавил он.
Но при всём желании и энтузиазме, я всё же не был безответственным. Слишком многое сейчас было на мне завязано, и за многое я был в ответе. Потому предусмотрительно решил, что начать изучение методики предка нужно с азов. А именно, я собрался попробовать погрузиться в состояние, когда душа ощущает энергетические разломы.
Но надо было хотя бы попробовать научиться входить в это состояние, когда душа была способна самостоятельно путешествовать по разломам, чувствовать все эти энергетические линии, окунаться в них, и следовать по маршруту.
Когда я уже поудобнее расположился, оперевшись на койку, где лежал мой далёкий предок по линии Рароговых, я вдруг услышал какой-то шум и возню.
— Хозяин! Хозяин! — кричали издалека.
— Чего тебе надо, Евпатий? — с неудовольствием поинтересовался я.
— Да, это ж сестра ваша там голосит, — ответил мне домовой, но откуда-то сверху, не решаясь спуститься вниз. — Пришли к вам! Зовёт она вас.
— Что-то срочное? — спросил я строго.
— Судя по тому, что голос уже почти сорвала, что-то важное. Но если вы хотите, чтобы она до конца его сорвала, то и ладно.
— Хорошо, — тяжело вздохнул я. — Сейчас выйду. Не переживай.
— Ну, что «не переживай», — проворчал домовой. — Это вы её не слышите, а мне она спать не даёт.
Домовой потопал прочь. Я огляделся, закрыл дневник, больше похожий на древний фолиант, развернулся и пошёл наверх.
Если уж сестра так настойчиво требует меня, значит, не всё так просто.
Я вышел наружу и понял, что небо уже начало сереть перед рассветом. Погода уже совсем испортилась. В воздухе пахло снегом.
Сестра стояла, слегка дрожа. Но, видимо, не от холода — она могла прогреть себя изнутри, а из-за нервов.
— Витя, я из-за тебя уже очень сильно опаздываю на учебу, — выговаривала мне Ада. — Сам не ходишь, и мне мешаешь!
— Ада, я ни сном, ни духом… — попытался было я возразить. — Что случилось-то?
— Пришли к тебе, уже часа два как клановые тебя караулят, потом ко мне додумались обратиться. И мне еще полчаса орать пришлось! Горазд ты спать, братишка!
Мы пошли к входу в резиденцию, где Ада коротко махнула мне рукой, залезла в экипаж, после чего тот вместе с четырьмя девчонками унёсся в сторону Института благородных девиц. А я увидел перед собой Радмилу Зорич, которая была бледной, с синяками под глазами. Я бы сказал, выглядела она тенью от себя самой.
— Радмила… Что случилось? — спросил я.
Она склонила голову и прижала кулак к сердцу. Вот только этого мне сейчас не хватало…
— Я прошу крова и защиты, — сказала она обрядовую фразу, — у Рароговых и фон Аденов.
При выборе маршрута Слободан Зорич руководствовался тем, что до русских владений на американском континенте проще пройти над материковой частью. Дело было в том, что над льдами гораздо хуже работали артефакты.
И разряжались они практически моментально. А сесть подзарядиться, если бы они следовали над океаном, было бы негде. Также негде было бы пополнить запас еды и воды и всего остального. А это тоже было необходимо. Магия — магией, но о предосторожностях забывать не следовало.
Поэтому из Екатеринбурга они отправились на дирижабле. Над материком полёт прошёл вполне штатно, без каких-либо серьёзных проблем. И они довольно быстро добрались до Русской Аляски, через которую их путь лежал в Алексеевск. В своё время он был основан отцом нынешней императрицы Екатерины Алексеевны. А всё потому, что он считал: Русский Север необходимо осваивать, несмотря ни на что.
Этим занимались несколько кланов, но в основном это были Морозовы и Лёдовы. У Русской Аляски даже был губернатор — из Морозовых, причём это был не кто-нибудь, а младший брат Ледобора, Хладослав.
И вот спустя несколько дней пути Слободан Зорич прибыл в город Алексеевск.
Ещё на подлёте он удивился тому, что увидел. Надо сказать, что сначала он вообще думал, что у него наступила снежная слепота. Да, вокруг здесь был рассыпан снег, всё было белое, непривычное после осенней желтизны Екатеринбургских парков. Но дело было даже не в этом. Казалось, что город был построен изо льда. Отчасти так оно и было. Тут были ледяные дворцы, ледяные башни, фонтаны, катки — всё это искрилось и блистало на солнце и резало глаз. Всё это действительно было видно издалека.
Затем дирижабль приземлился в Алексеевской гавани. Зорич показал бумаги о том, что он является уполномоченным послом с целью добраться до острова Виктории. При этом Морозов обязан оказать ему всевозможное содействие в этом вопросе, потому что Зорич приехал с миссией имперской важности. Это было не просто какое-то личное поручение или просьба, а стратегически важная задача.
Морозов прочитал бумаги, в конце пожевал губы и посмотрел на Зорича. Взгляд Морозова сразу не понравился Слободану — слишком уж он казался каким-то ушлым, что ли. Но с другой стороны, кто ещё умел выживать на такой земле, где всё во льдах? Кроме того, тут очень не хватало пропитания, и это, казалось Зоричу, главной причиной, почему здесь так мало народа. А вот такие люди, как Морозовы, были нужны, и деваться было просто некуда.
С земли, город виделся уже совсем другим. Да, он всё ещё иногда слепил, потому что на сотнях граней льда отражалось достаточно низкое солнце, которое скоро вовсе скроется на несколько месяцев. Но город приковывал внимание. Это была какая-то хрустальная сказка, о которой, наверное, каждый слышал, но видеть такое лично Зоричу не приходилось.
Реальные дома из кусков льда, со вторых этажей которых были установлены горки, острые блестящие шпили изо льда. Какая-то сказочная архитектура, никак не вязавшаяся со столь холодным климатом.
Пока Зорич шёл вместе с Морозовым в его резиденцию, он всё никак не мог насмотреться.
— Послушайте, Слободан, — сказал Морозов, когда они пришли в отдельное здание, где размещалась гостиница для приезжих. — Я всё, конечно, понимаю, у вас стратегически важная миссия, но давайте так: вы сейчас находитесь на земле Российской Империи, которой управляю лично я. Я сейчас накормлю всю вашу экспедицию и дам возможность отдохнуть. Слава богам, места у нас хватает. А потом мы с вами поговорим.
Аппетита у Зорича не было, поэтому он кое-как съел приготовленную рыбу, после чего Хладослав Морозов отвёл его к себе в кабинет.
— Что-то не так? — поинтересовался Зорич.
— Не так, — не стал отпираться Хладослав, делая паузы, словно подбирая слова. — У вас задание, подписанное самой императрицей, всё чин-по-чину, никаких проблем нет. Я могу обеспечить вас всем необходимым по списку и даже больше… Но я вам должен об этом сказать: Виктория у нас… эмм… как бы среди большинства наших людей пользуются очень дурной славой, — закончил Морозов.
— Это ещё почему? — спросил Зорич. Сам факт подобных откровений и предупреждений со стороны губернатора тревожил. Миссия была и так из разряда «убей или умри», а тут ещё такие предупреждения.
— Да дело в том, что отправлялись туда многие. И русские, и австрийцы… Многие туда ушли, но никто из тех, кто вышел в ту сторону… назад не вернулся. Они платили нам за припасы, за собачьи упряжки в тройном, в двойном размере. И так же, как и вы, все уходили на Викторию, но обратно, повторяю, никто не вернулся. Экспедиции просто пропадали.
— А животные? — почему-то поинтересовался Зорич.
— Животные возвращались, — усмехнулся Морозов. — Животные гораздо умнее хозяев, зачастую. Они возвращались измождённые, замороженные, но приходили, а вот людей не было.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Зорич, понимая, что по его нутру сейчас разливается такой холод, которым ни одна Виктория не может похвастаться.
— Я хочу сказать только то, что мы сами несколько раз отправлялись в экспедицию в окрестные земли. Между Викторией и нашими землями есть пролив. Мы по собственной инициативе намораживали не очень широкий мостик, чтобы хотя бы пробраться и посмотреть, что там и как. Так вот где-то на середине залива мостик, чтобы вы понимали, намораживать уже было не нужно. Там температура настолько аномально низкая, что вода превращается в камень. Причём это такой лёд, который ни один человек сделать не в состоянии.
— Ну хорошо, — выдохнул Зорич. — И что вы мне посоветуете? Может быть, как-то потеплее одеться? Какие-то обогреватели с собой взять? Что мне нужно сделать?
— Если быть честным, я находился на середине того пролива. Я лично, как самый сильный Морозов в этой части империи понимал, что дальше мне соваться не стоит. Там что-то нечеловеческое творится. А ещё я брал с собой специальный артефакт, аналог подзорной трубы. На берегах Виктории, я видел… человеческие фигуры, полностью состоящие из прозрачного льда. То есть, я предполагаю, куда девались все эти экспедиции, а их было достаточно много, уж поверьте. И побережье этой самой Виктории просто усеяно людьми — обледеневшими, прозрачными. Кто-то, может быть, проходил дальше, кто-то замерзал фактически прямо на берегу. Но замерзали все.