вам выбраться оттуда. Поэтому держитесь, ребята.
Я взял их обоих за руки одновременно и почувствовал, как сквозь меня от одного к другому и обратно проходит какая-то энергия. Но в их состоянии ничего не менялось.
Поняв, что сказал всё, я встал и вышел из комнаты прочь.
Уже через несколько часов хмурым непогожим утром я наблюдал за тем, как ребята из моей пятёрки грузят Артёма и Мирославу на экипаж. Вокруг них было чуть ли не полдюжины лекарей, которые пристально следили за их состоянием. Грузили Артёма вместе с энергетическими накопителями, потому что расход энергии продолжал идти у него просто с какой-то невероятной силой. Но, слава богам, этих самых накопителей пока хватало.
Здесь же был Костя, который поехал к телепорту провожать Мирославу. Разумеется, потому что у него любовь, а это великая сила.
Зара, на время моего отсутствия, оставалась с Азой. Мы стояли с ней рядом, наблюдали за погрузкой и негромко беседовали.
— Ты знаешь, — сказала она, — пока нет никаких чётких указаний, я не очень хочу светиться перед твоей роднёй, да и выступать в какие-то длительные походы. Тем более, ты же понимаешь, что если я пойду с тобой, то не буду выполнять наказ моего отца.
— Зара, — сказал я, понимая, что в целом и общем, она, разумеется, права. — Но ведь если ты не пойдёшь со мной и останешься тут, ты тоже не будешь выполнять наказ своего отца. Ты не будешь искать муас.
— Мы ищем муас, — сказала на этом Зара. — Возможно, не слишком быстро, возможно, я прилагаю к этому не все свои усилия, но не вижу сейчас возможности для себя лично, чтобы как-то повлиять на поиски муаса. Поэтому лучше я останусь со своей сестрой, с Азой. Заодно и пообщаюсь, чтобы ей не было так грустно. Всё равно в одиночку я сделать пока ничего не смогу. Разве что попытаться попробовать пойти путём демона, которому ты отрубил голову. Но я этого не хочу. Это не мой путь. Я привыкла к честным дорогам и не хочу обманывать людей. Да, можно попробовать амулет смены личины, подмазаться кому-то из местных, соблазнить, может быть, чтобы узнать информацию, но мне это настолько противно…
— Конечно, — кивнул я. — Ты же боевая, прямая как стрела лука.
— Вот именно, — кивнула Зара. — Поэтому я решила, что надо подождать, пока решится ситуация с твоим другом. Я чувствую, как внутри него бурлит неизвестный мне процесс. Это дело невероятных сил. Поэтому надеюсь, что в ближайшем будущем вся эта ситуация разрешится, и мы с тобой вместе приблизимся к ответу на вопрос о том, где же находится муас.
— Я согласен, — кивнул я и в этот момент увидел, что меня позвали садиться в экипаж сопровождения.
— А пока поговори со своей сестрой, — попросил я. — Скажи ей, что её жизнь мы обязательно продлим. Мы найдём этот чёртов муас и сделаем Азу хотя бы немного счастливее. А сама будь во всеоружии. Мы скоро найдём ответ, и тогда нужно будет действовать.
— Я готова, — кивнула Зара. — И да, за сестрой своей я пока пригляжу.
Примерно в это же время в другом районе столицы собирался в свою экспедицию Слободан Зорич. Но он должен был направляться совсем в другую сторону. Если фон Аден с Кемизовыми ехали на юг, то ему надо было следовать на дальний север. И он уже чувствовал, что что-то там, в этой его экспедиции, может пойти совсем не так, как он хочет. А это значило только одно: он должен предупредить дочь. Он должен сделать так, чтобы она выжила и ни в коем случае не попала в лапы тех, кто его шантажировал. Поэтому в ночь перед отъездом он вызвал Радмилу к себе.
И сначала долго-долго смотрел в её глаза, ничего не говоря. Он видел, что ей не по себе, она боится всего того, что происходит, но он хотел всего лишь наглядеться на неё. Возможно, в последний раз в своей жизни. Он понимал, что если она выполнит его просьбу, а он в этом практически не сомневался, то больше они уже вряд ли когда-нибудь встретятся.
— Пап, не пугай меня. Что ты хотел? — проговорила Радмила. — Ты сейчас так смотришь, как будто… Не знаю, хочешь заглянуть мне в душу, — выпалила она.
— Дочь, — сказал он, — ты знаешь… Да, я сейчас собрался в экспедицию на крайний, далёкий север. Туда нам надо будет сначала лететь дирижаблем, потом, не знаю, ехать каким-то особым кораблём, который раскалывает льды, потом, возможно, на собачьих упряжках. Я не знаю точно, но это очень далеко и очень-очень непросто. Я написал завещание.
Радмила вскинула на него глаза, открыла рот, даже приложила правую руку к губам, но он остановил её.
— Так надо, на всякий случай, — сказал он. — Это безжизненная ледяная пустыня. Там может случиться всё, что угодно. Поэтому моё завещание должно быть у тебя. Но дело в том, что есть кое-что ещё. Плюс ко всему.
— Что такое? — проговорила Радмила, внимательно глядя на отца.
— Слушай меня внимательно, не перебивай и, пожалуйста, не впадай в истерику. Я знаю, что тебе будет не по себе от всего мной сказанного, но так надо. Ты потом, когда-нибудь, обязательно поймёшь, а может быть, и никогда не поймёшь, но это даже к лучшему.
— Папа, — проговорила Радмила, — ты уже меня пугаешь.
— Не перебивай меня, — твёрдо заявил Слободан. — Так вот, через три недели, начиная с этого дня, если обо мне не будет совершенно никаких вестей, если я не дам о себе знать тебе или императрице, ты должна исчезнуть.
— Что значит «исчезнуть»? — не поняла Радмила.
— Это обозначает то, что ты должна раствориться. Пойти за помощью к такому человеку… Даже не так: к человеку из такого рода, которому ты лично доверяешь. При этом не связанному со мной совершенно никак. Это твоё задание. Ещё раз запомни внимательно: если я через три недели вообще никак не выйду на связь, то твоя задача — исчезнуть из этого дома, из Академии с концами. То есть так, чтобы этих самых концов не нашли.
— Папа, что ты такое говоришь? — слёзы уже появились в глазах Радмилы.
— Нет, дочь моя, ты сильная, ты вся в меня, ты справишься. Итак, ты помнишь то самое страшное существо, которое глядело на тебя моими глазами? — взгляд Зорича, по мнению его дочери, сейчас был ничуть не лучше.
— Помню, конечно, помню, — едва сдерживая слёзы, проговорила Радмила. — Но при чём оно-то тут? Я думала, что всё уже закончено, всё уже позади.
— К сожалению, нет, дочь моя. Это существо шантажирует меня. И оно обязательно вернётся. Оно дало мне конкретный срок, после которого оно вернётся за новостями о моём задании. И если вот этих самых новостей не будет, это существо заберёт тебя в качестве заложницы. Потому что, если я не отзовусь, что начал добычу кое-чего для него, просто исчезай. Никаких следов, никаких писем подружкам, даже просто упоминаний. Ты собираешь небольшую сумку с необходимыми тебе вещами. Не забудь завещание и драгоценности. С этим ты уходишь к одному-единственному человеку. Именно поэтому я не даю тебе никаких инструкций.
— Почему? Я не понимаю, — Радмила чувствовала, как будто перед ней разверзлась пропасть, бездна, в которую она глядит и никак не может понять, как именно угораздило её оказаться на краю.
— Просто пойми, что, если вдруг я буду знать, где ты, он прочитает это в моей голове. Затем через это найдёт тебя, прочитает всё в твоей голове. А затем я даже не хочу говорить, что может случиться. Тебе нужно испариться.
Радмила взглянула на отца, пытаясь снова обрести душевное равновесие. Но казалось, что та самая бездна, которая разверзлась перед её ногами, теперь затягивает её внутрь. И она вот-вот начнёт неконтролируемое падение куда-то на дно глубочайшей ямы. Ей надо было сосредоточиться, уберечь свой рассудок от этого падения, чтобы сознание не разбилось вдребезги.
— Это всё ради твоей безопасности, — проговорил Зорич.
И после этого Радмила, чтобы сохранить хоть какую-то часть рассудка, подошла к отцу и крепко обняла его. А потом отец надел пальто и вышел за дверь.
Оставшись одна, Радмила некоторое время боролась с подступающей истерикой. Она хотела орать, стучать в двери, кидаться на стены. Затем пыталась побежать за отцом, но каждый раз она себя сдерживала невероятным усилием воли. А затем уселась, прорыдалась и начала прикидывать, кому можно пойти за помощью.
Нет конечно, в отца она верила, но три недели — или даже меньше, как упомянул отец. Виктория… Это же у чёрта на рогах! Это же бывшая колония Австро-Венгрии, она вообще чуть ли не в другом полушарии. Туда только дирижаблем лететь несколько суток. Охренеть! Получается, что выхода до неё толком нет. Выходит, что лучше спрятаться, пока отец не решит этот вопрос. Конечно, да, так лучше, чем заставлять отца плясать под дудку непонятно кого — какого-то ужасного маньяка, шантажиста, умеющего проникать в сознание, да ещё и кого? Менталистов!
Причём они с отцом считали, что они — достаточно сильные менталисты, а тут её отцом завладел шантажист. Она поняла, что нет, она не будет делать этого ради своего спасения. Она сделает это в помощь отцу, у которого в таком случае будет больше места для манёвров, больше пространства для действий. И вот теперь оставалось самое важное — понять, к кому можно обратиться за столь щекотливой помощью.
Глава 3
В самом Горном погода была гораздо лучше, чем в Екатеринбурге. Несмотря на то, что над достаточно близкими хребтами уже висели не то низкие тучи, не то плотный туман. Мы вместе с бесчувственными телами Артема и Миры прибыли на телепортационную площадку. С нами же были и дед, и мой отец. А на месте, у телепорта, нас уже ждали родовичи. Причем кого-то из них я даже узнал по обороне Горного.
Я пожелал удачи Артёму и Мире, ещё раз посмотрел на них и вернулся к телепорту. Дед махнул нам рукой, желая успехов экспедиции, и сел в свой местный экипаж.
Моих друзей забрали. Дед Креслав отправился с ними.
— Ну что же, — сказал мне отец, — в Урум.
— В Урум, — кивнул я. — Как только вернёмся, сразу двинем сюда, чтобы узнать, как дела, — проговорил я больше для себя, заранее программируя на конкретные действия.