— Только вот ты… не начинай играть в эту зловещую многозначительность, — восстанавливая дыхание, с паузами выговорил Себастьян. — А то мастер Бэйл на этом поприще мне тут чуть башку не отрезал.
— А я и не начинаю. Башку… Шутник…
— Да мне, знаешь ли, не до шуток. Первое, что я сегодня рано утром, открыв глаза, увидел — это лицо моего мертвого опекуна. Его, знаете ли, ударили чем-то острым, холодным и сладко пахнущим резедой в основание черепа. (Говоря это, Себастьян смотрел на повара Жи-Ру, но тот и бровью не повел.) Вот такие шутки.
— А вот первым, что увидел я, открыв глаза… — с расстановкой проговорил Ржига, и его пушистые уши задрожали (но на сей раз это никому не показалось забавным). — Я увидел труп одного из наших матросов, у которого была так разрублена шея, что голова висела на одном лоскуте плоти. При этом матрос, кстати, как и я, погружался в море. У меня легкие чуть не разорвались, пока я всплывал…
На гальке зашевелился, засопел мастер Бэйл. Глядя куда-то в сторону и стараясь говорить мерно и взвешенно, он сказал:
— А пока всплывал — увидел еще полкоманды, которых зарезали, как свиней, и побросали за борт.
— Как же так? — пробормотал Себастьян. — Как же? Он? Один?
— В том-то все и дело, что не один, — подал голос Жи-Ру. — Во-первых, у него в трюме были двое его земляков, которых только развязать надо было… А во-вторых — был кто-то из наших. Из тех, кто был на «Летучем» до того, как подобрали и взяли на борт вот это… отродье Черной Токопильи. Кто-то помог этому Магру Чужаку освободиться.
— Понятно. И вы обвиняете меня. — Себастьян облизнул сухие губы и пытливо взглянул сначала на Жи-Ру, потом на брешака Ржигу. — Ну я могу допустить, что мастер Бэйл и его друзья… что они думают на меня… Но как же ты, Ржига? Но ты, Жи-Ру?
Полубрешак сделал резкое движение, рванувшись к Себастьяну, и мелькнули в его лице искреннее сожаление и тревога. Сидевший на земле Ариолан Бэйл, выбросив вперед руку, остановил Ржигу, схватив того за щиколотку.
— Не дергайся, — вместо мастера Бэйла сказал Олеварн, кивая Ржиге. — Никто твоего дружка так просто не прирежет. И так сколько лишней крови, никому не нужной, бессмысленной. Не знаю, как мы все это будем объяснять в Сейморе директору Бреннану и другим…
— Вы? Объяснять?
— Корабль зафрахтован мной, а это значит, что по прибытии в порт назначения взыщут именно с меня, — уже без злобы, а лишь с саднящей досадой пояснил Ариолан Бэйл. Он уже взял себя в руки и сейчас прикладывал к глубокой, вновь открывшейся после удара Себастьяна ране в бедре куски ткани, переданные ему Танитой. — А перерезанная команда, убитый капитан и, главное, умерщвленный барон Армин… этого вполне хватит, чтобы я навсегда загремел в штрафные части Трудовой армии. Куда-нибудь в Северный Альгам, где больше двух лет, как говорят, никто не служит…
— Ясно, — тихо сказал Себастьян. — Вы можете мне не верить, мастер Бэйл, но я никого не предавал. Но чем дальше я слушаю всех вас, тем больше понимаю, что чистеньким мне выйти из всей этой передряги не удастся. Да и сам я этого не хочу… Особенно после того, как Аннабель — ведь это так и есть? — осталась там, на «Летучем». Сделаем так: вы немного помолчите и послушаете меня, а я попытаюсь рассказать то, что знаю. Все-таки, как понимаю, именно я ближе всех стоял вчера к этому Магру Чужаку в решающий момент. А уж вы решите, чему из сказанного верить, чему — нет.
Взгляды всех присутствующих — верзилы Олеварна, девушек, безмолвного Инигора Мара, мрачного Жи-Ру и двух брешаков, Ржиги и Аюпа Бородача, механически пережевывающего остатки несчастливой трапезы, — скрестились на Ариолане Бэйле.
— Я готов его выслушать, — медленно выговорил тот и сделал безуспешную попытку подняться с прибрежной гальки.
Себастьян заговорил.
Чем дальше, тем все больше его речь успокаивалась и становилась уверенной и плавной. Воспитанник убитого барона Армина ощутил в жилах уже знакомое чувство взвешенной, разумной, хладнокровной ненависти.
— … и в этой ране пахло резедой, — закончил он. — Кажется, я уже упоминал об этом. Здесь все ясно: кажется, мэтр Жи-Ру на пути в Сеймор очень подробно рассказывал об этом фокусе Предрассветных братьев. Правда, тогда мы посчитали это красивой морской байкой… Дескать, ну так принято — рассказывать интригующие истории с солью, со специями… Лично мне непонятно другое. На корабле было восемнадцать матросов, боцман и капитан. Кроме того, были вы и ваши друзья, мастер Ариолан Бэйл, а это, насколько я могу судить, люди серьезные и обученные. Все-таки литера А, военно-морская специализация, сам Гай Каспиус Бреннан-младший во главе школы…
— И что?
— А то, что токопильцев было трое. Трое! Как же они смогли вот так запросто расправиться с таким количеством наших людей, большинство из которых были физически крепкие мужчины?
— Да как тебе сказать… — подал голос Ариолан Бэйл, все так же не глядя ни на кого. — Дело в том, что нас, судя по всему, попросту отравили. Я еще помню, как стоял у борта и слышал эти ваши вопли внизу, а потом у меня дико закружилась голова, а потом палуба бросилась мне в рожу… и — вот так. А матросы… Что матросы? Большинство из них хорошо обращается с фалами и вымбовкой, но отнюдь не с холодным оружием.
— А тем паче — очень холодным, — тихо сказал Себастьян и посмотрел на Жи-Ру.
— Нас сразили не только им, — вступил тот. — Я с уверенностью могу сказать, что в пищу был добавлен порошок белой альтреи. Совершенно без вкуса и запаха, сильное снотворное. Правда, его отведали не все: несколько матросов ели у себя в кубрике и не пострадали от снадобья. Им досталось чуть позже — сталь… Ну а из тех, кто был в кают-компании, признаков отравления нет только у одного человека. У тебя, Себастьян.
— Почему ты не ел? — спросил Ржига. — Понятно, что я не верю в эту чушь, будто ты мог выпустить этого дьявола и подсыпать отраву в жратву и вино… Чтобы отмести все эти подозрения, я и спрашиваю: почему ты не ел?
— Не лезло, — нехотя ответил Себастьян. — Не мог…
— А сейчас, стало быть, полезло? — с убийственным сарказмом спросил мастер Ариолан Бэйл, и его сверкающий взгляд настиг воспитанника барона Армина. — Опекуну воткнули в череп розовый лед, команду перерезали, подругу детства увезли на захваченном корабле — а у него вдруг разыгрался аппетит!
Шершавый ком встал в горле Себастьяна, он хотел было отвечать, но понял, что не может протолкнуть наружу ни единого слова. Плечи Себастьяна заходили ходуном, и он ничком упал на гальку. Он пытался справиться с собой — что было сил стискивал зубы, мучительно морщил лоб, но по щекам сами собой текли слезы.
Ариолан Бэйл с трудом поднялся и окинул лежавшего на берегу Себастьяна помутневшим взглядом:
— Если ты думаешь, ничтожество, что я поверю и сжалоблюсь…
— Оставьте, мастер Бэйл, — печально сказал повар Жи-Ру. — Вы же видите, что он не виноват… Я его знаю вот с таких лет, он не мог. Да и немыслимо так притворяться…
Себастьян затих. Некоторое время он так и лежал на прибрежных камнях, а потом поднялся на ноги и долго отряхивался.
— Я не буду оправдываться, — наконец угрюмо промолвил он. — Я невиновен. Если кому-то угодно обвинять меня — прошу. Только это должно быть судебное расследование, так, как требует закон и особый параграф поведения на водах. Кому, как не вам, мастер Ариолан Бэйл, об этом знать. А чтобы провести это следствие, нужно добраться до суда. Ближайший, насколько я знаю, находится в Сейморе. Корабль не предлагаю, все-таки я не такой знатный фрахтовщик, как вы, Бэйл, но вот десятивесельную шлюпку, которая легко поднимает двадцать человек — запросто.
— Он дело говорит, — после паузы заметил Олеварн. — Грызться можно в более подходящих условиях, так что он действительно дело говорит!
— Правда, дело, — разом присоединились и девушки. — К тому же кто мы такие, чтобы обвинять и осуждать его?
Ариолан Бэйл буркнул:
— Ну вы и про Магра Чужака говорили, что он может быть дружелюбным и даже полезным для нашей молодежи… в познавательных, так сказать, целях.
— Значит, так, — сказал Жи-Ру, — я, конечно, этих ваших Пятых окон не кончал и всех премудростей и этих… как его… параграфов не знаю. Но зато я точно знаю, что нам нужно отсюда убираться, да поживее. Упорно мне не нравятся здешние места. Слишком уж красиво. И очень уж безлюдно и тихо для такой красоты. Нужно разделиться: одни будут снаряжать лодку, другие отправятся на поиски воды и провианта. Третьи, — он выразительно взглянул на мастера Бэйла и Себастьяна, — будут зализывать раны и приводить в порядок свои… гм… растрепанные чувства. Всем нам несладко пришлось, так что не будем пускать сопли. Вот как доберемся до большой суши, тогда и будем разбираться, кто кого травил, резал и подсиживал. Все ясно? Значит, переночуем тут, а завтра рано утром, когда еще не встанет солнце, отчаливаем.
— Разумно, — отозвался Ариолан Бэйл и замолчал уже надолго.
Новоиспеченные островитяне принялись за подготовку к отплытию. Идти на веслах до ближайшей суши, судя по всему, было не меньше двух с половиной — трех суток, и потому требовались существенные запасы провизии и особенно пресной воды.
Доставить последнюю вызвалась поисковая партия, состоящая из Ржиги, Аюпа Бородача и Себастьяна. Они взяли с собой пустой кожаный мех и направились на противоположный конец острова — туда, где тек ручей, близ которого Аннабель и барон Армин наткнулись на троих токопильцев.
Они шли вдоль берега и вели негромкий, настороженный разговор:
— Ты что, в самом деле думал, Ржига, что это я?
— Ничего я не думал, Басти… А вот этот Ариолан Бэйл и его дружки — они, кажется, и сейчас не до конца…
— Это я понял. Неужели Аннабель… осталась там?
— Похоже… А многим повезло еще меньше.
— Еще неизвестно, что хуже: погибнуть или плыть с этим зверем из Токопильи неизвестно куда…
— Я тебе больше скажу, — произнес Ржига и даже остановился, оглянувшись на чуть приотставшего Аюпа Бородача. — Помнишь, Басти, кого мы видели на Языке Оборотня… тогда, помнишь?