Обедать дома я не стал, поскольку догадывался, что в этом случае сегодня из Брюсселя не уеду. Поэтому, несколько изменив внешность (сапоги на высоких каблуках с парой камешков под левой ступнёй, немного грима и артефакт, мешающий считывать ауру), спокойно прошёл в портал. В Люксембурге я избавился от этих хитростей и проследовал во дворец.
Праздник по случаю девятилетия близнецов делился на два этапа. Чисто детский, на котором присутствовали в основном дети вассалов, соседей и союзников, проходил прямо в сам день рождения девочек, пятого июля. А вот большой аристократический приём по этому поводу – восьмого июля, в субботу. Свою роль на этой собачьей свалке, по недоразумению называемой «день рождения высокородных Екатерины и Марии Люксембург», я понял сразу же после осторожных намёков герцогини о том, что девочки не простили своим нынешним гостям того пренебрежения, с которым с близняшками общались тогда, когда их считали неодарёнными. Но я даже отдалённо не предполагал, что будет настолько плохо! Близнецы словно с цепи сорвались, в лицо высказывая своим бывшим обидчикам и особенно обидчицам всё, что о них думали. Доставалось и тем, кто за глаза потешался над девочками, а в глаза лебезил перед ними, памятуя о высоком положении их родителей.
Ещё по сути не начался сам детский праздник, а я уже до смерти устал вытаскивать близняшек из конфликтов, которые разгорались с их участием то там, то тут. Наконец я не выдержал. Отведя обеих в укромный уголок, я попытался воззвать к их разуму:
– Девочки, вот скажите, зачем создавать себе врагов на пустом месте?
– А они?!
– А они просто глупы. Вы, вместо того чтобы их обижать в ответ, просто попытались бы перевести те обиды, которые они вам нанесли, в долг перед вами.
– Да кто они вообще такие, чтобы с них долги требовать? – фыркнула Мария. Екатерина поддержала сестру, энергично кивнув.
– Иногда даже минимальная помощь может оказать решающее значение.
– Вот ещё, не буду, – опять возмутилась Мария. Правда, Екатерина в этот раз сестру не поддержала. Вместо этого она придвинулась ко мне и взяла мою ладонь в свои:
– Не волнуйся, пожалуйста, Серж. Нам уже бабушка всё объяснила. И на приёме, где будут по-настоящему влиятельные люди, мы постараемся сделать так, как ты говоришь. Но эти – они ведь ничего собой не представляют! А издевались над нами больше действительно сильных и влиятельных родов. Я… мы просто не можем спокойно на них смотреть.
– Ну, а ради того, чтобы я к вам приехал на осенних каникулах?
– Интересное предложение, – глаза Екатерины зажглись лукавством и каким-то сдержанным торжеством. Она свысока посмотрела на Марию, на что та показала ей язык и фыркнула, как кошка. – То есть если мы будем обижать всех тех, кого сочтём нужным, ты не приедешь к нам на осенние каникулы? И это всё? Сам ты не обидишься на нас?
– Что, действительно так достали? – с сочувствием спросил я. Я действительно не понял их мыслей, просто подумал, что они согласны на моё отсутствие до Нового года, лишь бы отомстить. А уж почему согласны – действительно обижены, или я для них не являюсь таким уж светом в окошке – дело десятое. И только на следующий день я сообразил поинтересоваться у герцогини. Оказывается, эти две хитрюги уже записались на обучение в замок Тодт! Это был весомый удар по моему самолюбию. Провели, как мальчишку, и кто!
Правда, близняшки вызвали этим у меня скорее восхищение. Что я тут же и продемонстрировал, когда они осторожно приблизились ко мне и поинтересовались моим настроением. Схватив обеих в охапку, я закружил их, вслух восхищаясь их хитроумием, под неодобрительными взглядами мажордома.
За день до приёма меня пригласил для беседы регент герцогов Люксембург. Я, конечно, с ходу мог назвать несколько тем для разговора, которые могли заинтересовать его в общении со мной. Однако я ошибался. Регента очень заинтересовал список книг, которые я заказал в библиотеке дворца. Как оказалось, сам регент несколько лет преподавал теорию магии в Мюнхене и ушёл оттуда из-за разногласий с руководством университета. В настоящий же момент его пригласили вернуться, причём сразу на должность заведующего кафедрой, и он принял данное предложение.
Высокородный Себастьян оказался приверженцем именно фогенной теории магии:
– Скажите, первородный, как вы относитесь к этой теории? Я вижу, что вы всерьёз заинтересовались ею.
– Мне она кажется гораздо более здравой, нежели господствующая ныне теория вечной борьбы разных магий.
– Вы немного отстали от жизни. Ещё в шесть тысяч девятом году было убедительно доказано, что нет магии, подходящей исключительно для одного направления. Следовательно, нет и вражды магий. Это привело к перелому сознания большинства учёных, по крайней мере в Европе. Всё больше усилий направляется на выделение фогенов и на поиск иных фильтров для магии, нежели алтарные камни. Мало того, некоторые видные политики поддерживают идею разумного ограничения использования самых сильных и разрушительных заклинаний, для уменьшения загрязнения потока фогенов.
– Удивительно. Мне сказали, что родовитые, высокородные и первородные одарённые не очень-то приветствуют данную теорию.
– Ограниченные узколобые ретрограды, – припечатал высокородный Себастьян. – Они не понимают, что цепляйся, не цепляйся за свою монополию на торговлю энергией, загрязнение Земли рано или поздно приведёт к полному исчезновению магии, которой люди могут пользоваться. И они исчезнут. Не думаю, что большим утешением для них будет то, что исчезнут они последними. Тогда как если они согласятся пожертвовать своим положением, то магия будет развиваться. И что с того, что обычный, даже неодарённый человек сможет собирать и использовать магию? Но нет, мы лучше умрём, чем допустим «этих грязных левров» к источнику нашего могущества!
Эк он разошёлся, тут явно что-то личное. Надо переводить тему. А вообще – фанатик, что не есть ни хорошо, ни плохо. О! Вот ещё один интересующий меня вопрос:
– А как фогенная теория объясняет наличие людей со склонностью к различным направлениям магии?
– Врождённый талант, причём как раз таки подтверждающий фогенную теорию. Ведь эти люди отличаются не повышенной склонностью к какому-то типу магии, а скорее, могут в различных целях использовать какой-то один аспект. Например, если человек обладает склонностью к огню, то он не только может с меньшими затратами запалить вражескую крепость, но и еда у него никогда не подгорит и не пережарится.
Эти слова высокородного подтвердили мои подозрения – даже обладающие магическим зрением жители Земли не могут рассмотреть каналы на планы. И само существование планов для них является если не тайной, то никак не связывается с видами магии.
– Но разве для исследования фильтров не требуется применять самые разрушительные и энергоёмкие заклинания? Да и сами вы недавно применили не останавливающие чары.
– Но это же совсем другое дело! Я понимаю, что для борьбы с теми же демонами или в научных целях необходимо применять весь возможный арсенал. Но почему мы должны использовать магию там, где без неё вполне можно обойтись? Ведь гораздо меньше загрязнения получится в том случае, если мы вместо того, чтобы посылать на зачистку того же логова упырей пару десятков магов, пошлём туда же роту обычных солдат с зачарованным оружием.
– И недосчитаемся двух третей этой роты.
– Но это же во благо!
– Скажите, высокородный, а есть хоть какие-то объективные данные, подтверждающие, что при уменьшении использования магии уменьшается и это самое загрязнение потока фогенов?
– Вот именно! Для этого-то и надо резко уменьшить использование магии! Пока этого не произошло, мы не можем получить реальные подтверждения нашей правоты. И тут никак не обойтись полумерами. Любые ограничения только на части территории приведут лишь к ухудшению ситуации.
Я не удержался от сарказма:
– А если жители других государств не поймут, зачем уменьшать количество творимой магии, их надо уничтожить или заставить подчиниться. Пусть война, пусть громадные потери и резкое увеличение загрязнения на какой-то период – зато потом все оставшиеся смогут рано или поздно вернуться в золотой век!
– Вот именно! Как приятно разговаривать с умным человеком, первородный. Любые жертвы и неудобства в данном случае оправданы.
Он что, реально не понял, что я всего лишь попытался довести его аргументацию до абсурда? Ну-ка, а если ещё один камешек:
– Но ведь и далее останутся отщепенцы, которые будут использовать магию несанкционированно. Как быть с ними? Кто будет следить за этим мораторием?
– Конечно же, самая могущественная и тем не менее самая прогрессивная в плане уменьшения использования магии страна. Именно Бритстан и является проводником всего остального мира в светлое завтра.
– То есть нападение на Белопайс было лишь первой частью плана по завоеванию мирового господства и контролю за использованием магии?
Вот тут высокородный Себастьян испугался. Он как-то засуетился, стал говорить о каких-то важных делах и почти выбежал из собственного кабинета. Я же остался размышлять об особенностях фогенной теории. И чем больше я размышлял, тем более укреплялся в мысли, что тот, кто разработал данную теорию, прекрасно знал о том, как дела обстоят на самом деле, а эта теория – способ сбить с толку и достичь чисто политических целей.
Благородный Себастьян до самого моего отъезда ни разу так и не попался более мне на глаза.
Вернувшись в замок Тодт, я вновь окунулся в занятия и в обучение своей группы, в которую по умолчанию влились обе близняшки. Кроме того, группу пополнил и родовитый Генрих де-Мюнстер.
Привёл его к нам на занятия Ричард, с которым они сошлись на почве общей любви к шахматам. Генрих – весёлый, рослый, мускулистый мальчик одиннадцати лет, с очень располагающей улыбкой. Он был старшим сыном графа Мюнстер, однако наследницей, признанной магией, была уже выбрана его старшая сестра, от другого брака графа. Тип брака я не стал уточнять… до приезда тётушки Бра, разумеется.