Но сейчас, если лошадь падёт, я буду в полной власти напавших. Эта мысль придала мне сил. Откуда-то пришло бесшабашное веселье. Когда лошадь через пару секунд стала заваливаться на бок, я был к этому готов. Высвободив ногу из стремени и вытащив из седельной кобуры револьвер, с которым после охоты на упырей почти не расставался, я сумел избежать того, чтобы лошадь, падая, придавила мне ногу. Сохранив свободу передвижения, я смог откатиться от бьющегося в агонии животного и нырнуть в придорожную канаву. В ней я пригнулся и побежал в сторону, противоположную местонахождению замка Тодт, логически рассудив, что там меня будут искать в последнюю очередь. Пробежав метров пятьдесят – семьдесят, я занял удобную позицию у придорожного камня. Здесь я хотя бы буду уверен в том, что сзади меня не достанут.
Мой план почти сработал. Почти – потому что я забыл, что убегая, оставляю вполне отчётливый след. И вот ко мне подходят трое. Один – прямо по канаве, и я его вижу лишь иногда, когда его голова мелькает среди кустов, которыми она заросла, а двое – по дороге. Бородатые лица, удобная одежда немарких цветов, подходящая для леса, барабанные карабины. Идиоты, взяли бы длинноствольные рунные ружья, уже прибили бы. А из этих пукалок вы долго будете мою защиту ковырять. Я немного успокоился.
Вопрос в том, стрелять ли сейчас или подпустить их поближе, чтобы выцелить наверняка. Решил всё-таки подпустить поближе и ранить хотя бы одного. Раненый демотивирует и демобилизует группу.
Когда идущие по дороге подошли на десять шагов и остановились, прицеливаясь, я выстрелил в паховую область ближайшего ко мне бандита. Надо же, с десяти шагов, и почти промахнулся. Попал в бедро, похоже в мякоть. Бандит заорал, падая и хватаясь руками за ногу. Второй выстрелил и побежал под защиту деревьев. Пуля безобидно для меня прошла немного выше. Я же развернул своё оружие и стал ждать бандита, передвигавшегося по канаве. Однако уже через минуту услышал охотничий рожок. Надо же, кто-то догадался подать сигнал о помощи, чтобы бандиты могли сделать правильные выводы. Вскоре я оказался окружён своими людьми. Мне подвели другую лошадь, и мы взяли курс на замок Тодт. В замке я прежде всего поблагодарил Генриха за чёткое и беспрекословное исполнение приказов. Затем присел в стороне и стал внезапно задрожавшими руками перезаряжать револьвер. Получалось плохо, но наконец я справился. Положив револьвер на колени, прислонился к стене и закрыл глаза.
В принципе, и само покушение дурацкое, и мои действия ещё более дурацкие. Единственное, что сделал умного – отослал Генриха. А вот сигнал опасности на браслет сообразил послать только уже в канаве. А то, что я могу всех подходящих ко мне бандитов шагов с тридцати накрыть «воем» – тем же звуковым ударом, как и у призрака замка Тодт, только бьющим не по площадям, а точечно, наведение автоматическое, на ближайший животный объект, – и вовсе вспомнил только сейчас. Да и то же оглушение: имея теперь один эон чисто ментальной энергии, я мог бы оглушить всю троицу ещё на подходе и потом складировать их до прихода подмоги. Но это всё-таки перебор, хорошо, что не стал так действовать. А если их было не трое? А если у них были амулеты, нивелирующие или ослабляющие такое воздействие? Так что, как говорили древние, лучшая тактика та, которая привела к победе.
Но вот действия самих нападавших вообще никакой логике не поддаются. Послать каких-то неодарённых людей против мага и не вооружить их соответствующе? Да я с ходу могу назвать по меньшей мере три вида ружей, которые могут стрелять пулями, гарантированно взламывающими мою защиту не с первого, так с третьего-четвёртого выстрела. И пули у них, по-видимому…
В этот момент я почувствовал, что около меня кто-то стоит. Открыв глаза, я увидел Георга.
– Что со Звёздочкой? – был мой первый вопрос.
– Пала. Никто уже давно не перезаряжал защиту, встроенную в сёдла, вот и… – Георг замолчал.
Помолчал и я, отдавая дань памяти своей любимой кобыле из конюшен маркизатства Ипр. Затем спросил:
– А что за пули они использовали?
– Обычные.
– Что, даже не рунные усиленные?
– Нет, две стандартные руны, и всё.
– Но ведь они понимали, что убить меня такими пулями можно только случайно. На что они рассчитывали?
– Раненный тобой бандит разговорился. Их задачей было не убить тебя, а ссадить на землю и передать послание.
– И кто у нас использует столь оригинальных почтальонов?
– Те самые ростовщики, у которых ты из-под носа увёл братьев Рад.
– Они что, бессмертные? Или полиция Тхиудаланда совсем мышей не ловит?
– А вот об этом, – посерьёзнел Георг, – мы и спросим у полиции. Очень серьёзно спросим.
Этот случай полностью развеял моё мечтательное настроение. Пришла пора расставить точки над ё. Взяв артефакт чистоты помыслов (аналогичный тому, на котором я обещал участвовать в строительстве железной дороги), я нашёл Кристину. Привычно проверив отсутствие Аликс – это у меня перед каждым важным разговором вошло уже в привычку, – я положил обе руки на артефакт:
– Клянусь, что не имею намерения разглашать и использовать как-либо во вред присутствующей здесь Кристине фон Вальт ту информацию, которую она посчитает нужным мне сообщить сейчас.
Артефакт не изменил цвет – я сказал правду. После этого я снял с него руки и спросил:
– Кто ты такая? То, что не человек, понятно. Мне надо это знать для того, чтобы постараться придумать, чему я могу тебя научить.
Кристина вздохнула:
– Отвернитесь, пожалуйста.
Я выполнил её просьбу. Неожиданно для себя за спиной услышал шорох снимаемой одежды. Я насторожился: что же она хочет мне показать? Вскоре шум стих, а ещё через какое-то время раздалось… мурлыканье? Я обернулся.
Передо мной сидела великолепная пума и смотрела с каким-то испугом и ожиданием. Я присел на корточки и протянул руки:
– Иди сюда, красавица.
Пума подпрыгнула на месте, сделала круг по полу, стенам и потолку и прыгнула на меня. Удариться о пол мне не дали лапы пумы, которые она успела подложить. Я рассмеялся:
– А ты, оказывается, игрунья, красотка.
Она лизнула меня шершавым языком и тут же в испуге отпрянула. Я готов поклясться, что пума покраснела, хотя при её шерсти это совсем незаметно. Я притянул пуму за уши к себе и чмокнул её в нос. Она смешно фыркнула и вдруг, с лёгкостью вырвавшись из моих рук, стала совершать какие-то уж совсем головокружительные прыжки и кульбиты. Я здорово повеселился, глядя на неё, и та тяжесть, которая поселилась в моей душе после покушения, исчезла без следа. Наконец, она остановилась и встала напротив меня. Пума тяжело дышала, из открытой пасти свешивался язык. Я позвал её:
– Подойди сюда.
Она тут же повиновалась. Запустив руки в шерсть, я стал исследовать её энергосистему. Пума постояла несколько минут и вдруг без предупреждения шлёпнулась на пол, сорвав мне всю настройку. Я шлёпнул её ладонью между ушами:
– Куда легла?
Она стала вставать, но делала это с такой ясно выраженной на морде мукой, мол, её, бедную, уставшую, заставляют стоять, когда она может с таким комфортом лежать на полу, и делайте с ней тогда, что хотите. Я не выдержал и рассмеялся:
– Ну, артистка! Нет уж, раз я стою, когда исследую тебя, то и ты будь добра.
Пума вздохнула и покорилась судьбе.
Совсем другое дело! Чётко видны все каналы, их развитие, где подтянуть, где углубить, где расширить. Сразу стал виден и резерв – ровно двадцать единиц. Но в свете последнего открытия это меня не удивило. Я уже читал про специфику инициации оборотней на Земле. Обычные люди проходят разное количество инициаций: безродные и благородные – одну инициацию в двенадцать лет; родовитые – две инициации, в двенадцать и шестнадцать лет; высокородные и первородные – три инициации, в двенадцать, шестнадцать и девятнадцать лет.
Оборотни же проходят всего одну инициацию – в пятнадцать лет. Да и резерв могут нарастить собственными усилиями только после нее. Но сможет ли Кристина когда-нибудь использовать высшую магию, пусть не в три-четыре, а хотя бы в два потока – уже сейчас под большим вопросом. В Гиперборейской империи вопросами обучения оборотней занимались серьёзно и целенаправленно, но общий вердикт был таков: за всё в жизни приходится платить, в данном случае за физическое здоровье, ускоренную регенерацию и усиленные заклинания своей специализации приходится платить почти полной неспособностью к высшей магии.
Потратил я, кстати, на полное обследование пумы не больше получаса. Закончив, отвернулся.
– Нам надо поговорить…
К моему облегчению, Кристина очень спокойно восприняла новость о своей неспособности к высшей магии. Гораздо больше её волновал вопрос, не изменилось ли моё отношение к ней после узнанного. Вопрос про дальнейшие планы её даже немного возмутил – какие у меня на неё будут планы, такие они будут и у неё. Ну, а делать только то, что я ей скажу, и тренироваться именно так, как я решил, для неё не было чем-то обременительным. Я же хотел развить связи между мозгом и средоточием хотя бы до уровня бакалавра низшего, первого класса.
Открывшись мне, Кристина почти полностью переменила своё поведение. Своё место за моим левым плечом она оспаривала даже у Вивьен, которая должна была занимать его по должности. Взяв магическую клятву о неразглашении с Георга (у телохранителей неразглашение было частью их клятвы службы), я стал брать Кристину на наши прогулки. Мы отъезжали от замка, Кристина перекидывалась и носилась на воле. Как она сама признавалась, свободы передвижения в звериной форме ей не хватало больше всего. Кстати, ту же Вивьен Кристина в звериной форме побеждала в четырёх случаях из пяти, а вот Эшли постоянно, образно говоря, подпаливал ей хвост. С Дэвидом фон Гантером у неё был примерный паритет побед и поражений.
Приближение следующего выброса я почувствовал тридцать первого октября. Сорвавшись в маркизатство, я успел туда даже с небольшим запасом по времени.
Родовитый Этьен смог по-настоящему обрадовать меня целых три раза. Во-первых, он сумел расторгнуть договор продажи энергии, заключённый моим отцом, и начать торговать этой энергией с гораздо более привлекательными условиями. Во-вторых, обе железные дороги и от Лилля в Дюнкерк и от Гента в Ипр – должны быть готовы до конца двадцатого года. К этому же известию «во-вторых» прилагалась весть об открытии портала в Лилле после окончания строительства этих дорог. А учитывая, что от Лилля до Ипра менее пятидесяти километров… Ну, и в-третьих, мне с барского плеча была передана доля в двенадцать с половиной процентов от биржевой торговли накопителями. Это с лихвой перекрывало все убытки, причинённые мне уходом рода Борде. Так королевский дом Белопайса урегулировал вопрос с переходом этого рода под королевскую руку.