Я с небрежностью человека, прихлопывающего муху, схватил Олега за запястье, а затем крепко сжал хватку. Оружие со звоном упало на мраморный пол. Я же поднял оппонента в воздух, прямо как его брата до этого, и, не раздумывая, бросил в неподготовленную к такой подлянке группу гостей.
— А-а-а-ргх! — взревел кто-то утробно за спиной, отчего потрескалась часть стекла в зале. — Какой банкет без драки?!
Это был Толстосумов. Толстый мужчина, вырвавшись из хватки дочери, оборвал рукава пиджака, чтобы было сподручнее орудовать руками.
— Папа, не надо! — со слезами на глазах умоляла молодая Толстосумова, но ее батя был неумолим.
— Надо, доча, надо! — прозвучала последняя фраза толстяка в человеческом обличье, а затем он превратился в настоящую боевую юлу.
Оркестр неожиданно заиграл энергичную композицию.
Похоже, что этот крик и новая мелодия стали последней каплей в море и сигналом для дворян, чтобы присоединиться к мордобою.
— Посмотри, что ты натворил, — пробормотал Рафаэль, когда дворяне начали прыгать в схватку, устроив кучу малу.
В толпе еще некогда напыщенные аристократы с рвением и огнем в глазах мутузили друг друга. Некоторые удары были немного смехотворными и жалкими, но высший свет в основном бить умел. С чувством, с толком, с расстановкой.
— Не уверена, что что-нибудь сможет удивить меня больше, — тихонько произнесла София, отойдя в сторонку от хаоса.
— Мы же, — произнес брат, отбивая неловкую атаку какого-то дворянчика, — должны были оставаться простыми гостями.
Рафаэль, конечно, говорил дело, но дергающиеся уголки его губ не врали. Ему явно приходилось по душе развлечение. Особенно учитывая, с какой легкостью он отправил зазнавшегося оппонента в полет в стол с напитками.
— Ха, драться на застольях, — искренне улыбнулся я, отбивая атаку вилкой еще недавно поверженного усатого Федосеева, — это древняя русская традиция!
Да, это абсолютно точно была катастрофа. Но такой банкет был мне больше по душе, чем бесконечные танцы и пустые разговоры.
Драка же лишь набирала обороты.
Толстосумов пузом влетел в группу дерущихся дворян, раскидав их как кегли, и, не останавливаясь, направился к следующим жертвам.
Сухой Перепелков ловко забрался на спину вдвое большему оппоненту и с усердием душил того словно удав или черный пояс по джиу-джитсу. Что, в принципе, одно и то же. Нужно запомнить и никогда с ним не связываться.
Толстосумова сдалась и вцепилась в волосы незнакомой мне белобрысой дворянке. Обе были в изрядно порванных платьях. Но на лицах вместо злости были лишь царапины от ногтей и понимающие улыбки. Эти две точно поладят.
К моему удивлению, дворяне дрались вполне честно. В мордобое участвовали лишь желающие, коих было абсолютное большинство. Лежачих не били. И оппонентов в основном выбирали себе по размеру. По возможности, конечно.
Зал пришел в полную негодность. Столы были опрокинуты, стулья разбиты, в воздухе летали столовые приборы. Часть гобеленов порвалась. Картины, некогда украшающие стены, были затоптаны.
Все это время цесаревич продолжал сидеть на троне, наблюдая за разыгравшейся сценой с все тем же бесстрастным каменным выражением лица. Можно было подумать, что он либо уснул с открытыми глазами, либо не замечал развернувшегося вокруг него хаоса.
Его спутница в черном платье, сидящая на стуле рядом, лишь слегка склонила голову на бок, отведя взгляд в сторону. Похоже, что она пыталась услышать что-то в невероятной какофонии, царившей в дворцовом зале.
— Как думаешь, — остановился посреди боя Рафаэль, проследив за моим взглядом, — вмешается?
— Цесаревич? — переспросил брата я, держа старшего Федосеева за шею и готовясь бросить его в чудом уцелевший стол. — Он выглядит так, будто пытается решить, хочет ли он вздремнуть сам или усыпить нас.
Как по команде, цесаревич сделал короткий глоток из кубка. Его бесстрастные глаза обвели последствия разрушений.
В этот момент, нашедший в себе наконец силы для финального противостояния, младший из братьев Федосеевых воспрял из-под груды тел, как феникс из пепла.
— Я лучший фехтовальщик в этом зале! — грозно прокричал молодой аристократ, в очередной раз размахивая декоративным мечом.
И где он их постоянно находит?
Впрочем, Олежа все-таки сохранил часть благоразумия и не стал бросаться с колюще-режущими предметами на моего брата, расценив младшего Шевалье как меньшее из зол. Ох, если бы он знал, что из двух зол лучше не выбирать вовсе.
— Сразись со мной, трус! — прозвучали гордые слова молокососа.
С боевым криком и бешеным взглядом дворянин наконец бросился на меня. Его костюм был порван, штанины измазаны в вине, а на лице красовался фингал. Но боевого духа молодой Федосеев не потерял.
— Лови! — решил не менять тактику я и бросил старшего графа прямо под ноги младшему.
Олег с удивительной скоростью перепрыгнул катящееся по полу тело брата, но никаких дивидендов этот трюк ему не принес. Юный аристократ явно переоценил терпение Рафаэля и недооценил молниеносность схватки.
С противоречащей всем законам физики и логике собственных размеров скоростью мой сенсей ускорился, схватив Олега за руку резким и плавным движением. После чего меч снова оказался на полу, а вот молодой аристократ отправился в очередной полет прямо в пестрый гобелен на стене.
Дворянин запутался в тяжелой ткани и забился как рыба, пойманная в сеть. Его руки еще некоторое время мелькали в воздухе, но вскоре тоже оказались погребены в ловушке.
— Лучше бы ты придерживался уроков фехтования, — произнес Рафаэль, деловито отряхивая руки.
Я же был доволен, что моя импровизированная игра «брось графа» оказалась настолько успешна и заразительна. И теперь я, словно заправский джедай, шуточно обменивался ударами канделябров с Перепелковым.
Тот уже успел навозиться в партере и теперь был рад новому развлечению. А я все-таки решил нарушить собственное предостережение. Ведь не каждый день машешь золотыми канделябрами в императорском дворце.
— Рафаэль, — обратился я к брату, обводя взглядом зал, — кажется, у нас почти закончились люди для драки.
Действительно, в бальном зале словно произошла небольшая война, а не потасовка подпитых и подбитых дворян. Аристократы кучно лежали по полу и стонали, находясь в разном состоянии негодности.
В то же время несколько оставшихся на ногах храбрецов продолжали обмениваться уколами и тумаками, громко споря из последних сил.
Мне в конечном счете надоело махать железкой и я, сделав ложный замах, обманувший оппонента, пнул Перепелкова со всей силы. Тот не ожидал такой подлянки, отчего влетел в фонтанчик с красным вином.
Пол оросился виноградным цветом, а вместе с ним и одно бело-синее платье. Носителем которого была София не-знаю-как-по-батюшке Онежская. Полы ее платья были беспощадно испачканы. Глаза дворянки загорелись праведным гневом.
Именно в этот момент цесаревич, в конце концов, пошевелился.
Медленно, размеренно он поднялся со своего трона и начал спускаться по ступеням к последствиям хаотичной сцены. Его спутница все так же смиренно сидела, склонив голову набок. Кажется, что ничто в зале ее так и не заинтересовало.
Уцелевшие дворяне кряхтя расступались перед наследником. Тех, кто не мог двигаться, носитель императорской крови просто переступал. Кто-то смотрел на него с испугом, боясь возможного наказания. Другие еще не успели опомниться от эйфории боя. Третьи же и вовсе не понимали, что происходит.
Цесаревич же молча и неотвратимо спускался, чеканя каблуками богато украшенных сапог. Перед ним не осталось ни одного дворянина. Лишь две уставшие, потрепанные, медвежьи фигуры: моя и брата.
Звуки затихли. Оркестр перестал играть ритмичный марш. Кажется, что даже стоны почти угасли.
— Рафаэль, Рами, — обратился к нам по именам цесаревич строгим тоном.
Мы не сговариваясь уважительно поклонились. Наши фигуры смотрелись комично в центре некогда богатого и изысканного зала.
— Молодцы, — губы цесаревича растянулись в едва заметной тонкой улыбке, которая мне могла и вовсе почудиться. — Вечер был ужасно скучным до вашего появления.
С этими словами он развернулся и зашагал обратно к трону, оставив меня и Рафа стоять в тишине посреди разрушенного зала.
— Я же говорил, — прошептал я, пытаясь оттереть чужую кровь с рукавов, — древняя русская традиция.
— Знаешь, — с усталой улыбкой осматривал Рафаэль последствия бойни, — ты прав.
Став бесспорными звездами прошедшего бала, мы направились к дверям, предоставив оставшимся дворянам шанс прийти в себя, а цесаревичу возможность снова спокойно потягивать вино.
— Хорошо напоследок покутили, — тяжело выдохнул брат, когда мы оказались снаружи.
— В смысле, напосл… — начал было говорить я, но заметил черно-красную кровавую расплывающуюся кляксу прямо в центре белой рубашки брата. Слева. На груди.
Синие глаза с грустью смотрели на темное ночное небо, освещенное мерцанием полной луны.
Ноги Рафаэля подкосились, и он с глухим звуком рухнул на колени прямо на ступенях императорского дворца.
Глава 29
— Рами, как ты умудр… — за спиной раздался голос Софии.
Рафаэль еле дышал, тяжело хрипя. На шею брату уже выползли черные жгуты, словно отравляющие его тело. Похоже, что жить ему оставалось недолго.
Нужно было все-таки присесть на дорожку.
— Нехорошо, — Онежская опустилась на колени рядом с едва живым Рафом. — Я заберу его. В уплату за твою помощь. Но шансов мало. Как твой брат умудрился поймать пулю на твоей дуэли?
Я, кажется, ничего не говорил про пулевое ранение.
— Ты знаешь, что убивает его? — быстро спросил девушку я, не зацикливаясь на ее вопросе.
Она уже переливала белое свечение в тело наследника Шевалье.
— Да, — коротко бросила аристократка, направив на меня серьезный взгляд, леденящий душу, — и тебе придется объясниться.
Пазл в голове сложился. Вот только искать правых и виноватых времени совсем не было. Нужно было вытаскивать старшего из этой гнилой ситуации.