– Вы переходите границы, мистер Бэйли.
– В данном случае, – он поднял ручку, – это моя работа.
Хюльда сглотнула. Ее сердце билось слишком быстро.
– Связь – неподходящий термин. Он предполагает, что один из нас находится в браке, а также что у нас были сексуальные контакты. И то и другое неправда. И, скажу для протокола, мы начали встречаться уже после того, как я покинула свой пост.
Мистер Бэйли записал что-то еще. «Успокойся», – сказала себе Хюльда, но ее эмоции только усиливались. Конечно же, она не придумывает!
– А как это связано с мисс Хэй? – упорствовала она. В голос начало просачиваться напряжение. Хюльда гордилась тем, что всегда оставалась профессиональной и собранной, – как и сказала Даниэль, она в этом мастер. Что-то было не так. Она нутром чуяла.
– Каковы ваши личные отношения с Мирой Хэй?
Ее руки сжались в кулаки.
– Если желаете, чтобы я повторялась, скажу: она была моим работодателем несколько лет и, да, я считаю ее своим другом.
– Вы знаете, где она сейчас?
Становилось трудно дышать. Почему она не могла дышать?
– Я уже говорила всему вашему отделу, что не знаю. – У основания черепа зарождалась головная боль. Хюльда сглотнула. – Зачем вы это делаете?
– Это моя работа…
– Не допрос. Зачем вы используете на мне магию?
Он поднял на нее глаза.
– Вы ошибаетесь, мисс Ларкин.
Она покачала головой.
– Не ошибаюсь. Я… не должна так себя чувствовать, – ей было слишком жарко в ее платье. Она паниковала и была раздражена… Нет, не раздражена. Зла. Она злилась. Ярилась. Да так сильно, что на глазах выступали слезы.
Мистер Бэйли опустил свое досье.
– Если вы не можете себя контролировать, можем отложить до завтра.
Хюльда встала. Слишком быстро, потому что голова закружилась.
– Я прекрасно могу себя контролировать, – выдавила она, теряя самообладание. – Немедленно прекратите, или я об этом доложу!
Закрыв папку, мистер Бэйли положил ее на стол и спокойно поднялся на ноги.
– Мисс Ларкин, боюсь, у вас истерика.
Ей становилось трудно дышать, как будто она бежала сюда от самого порта. Кожа горела. Нож в сердце провернулся, взметнулось пламя, и она начала плакать. Хюльда прикрыла лицо, опозоренная, лишь для того, чтобы ее накрыло волной унижения…
И, глядя сквозь пальцы, она, кажется, заметила, как уголок губ мистера Бэйли дернулся кверху.
– Прекратите! – закричала она. Она не хотела кричать, но не могла контролировать… она не могла перестать… она не могла…
Мимо пронесся легчайший ветерок. Что-то ударилось о стену.
И внезапно нож напрочь исчез из груди, и пусть эмоционально она истекала кровью, все чувства осыпались, оставляя за собой лишь пыльные следы. Отняв руки от лица, Хюльда ахнула.
Здесь был Мерритт. Мерритт был здесь и прижимал Бэйли к ближайшей стене кабинета. Очки юриста сбились набекрень, но его лицо было непроницаемо, как у бронзового бюста.
– Какого. Черта. Вы делаете? – прорычал Мерритт.
Мистер Бэйли попытался выпрямиться, но Мерритт снова припер его к стенке. Мистер Бэйли был выше, но он был худым и весил меньше.
– Отпустите меня, мистер Фернсби.
– Ответьте на вопрос, и, может, отпущу.
– Я всего лишь расспрашивал мисс Ларкин об Уимбрел Хаусе.
– И довели ее до слез на рабочем месте? – сорвался тот. – Нам даже в приемной было слышно!
Унижение скрутило ее живот, но это ощущение хотя бы казалось естественным. Сняв очки и протерев глаза, она сказала:
– Мерритт, отпусти его.
Мистер Бэйли добавил:
– Советую вам сделать, как она говорит, если не хотите юридических последствий.
Было видно, что Мерритт кипит.
– Сказал истериец, доводящий коллегу в собственном кабинете.
– Вы ошибаетесь, – ровным тоном произнес мистер Бэйли.
Мгновение Хюльде казалось, что краем глаза она заметила красную вспышку, но, обернувшись, ничего не увидела. Дверь, однако, была распахнута настежь.
– Мерритт, – предупредила Хюльда.
Мерритт поморщился.
– Вы прямо сейчас делаете это со мной, так ведь?
Вопрос сбил Хюльду с толку, а потом она поняла по искривленным губам юриста, что он имел в виду истерию. Мистер Бэйли пытался околдовать Мерритта!
Эта ухмылка… эта усмешка на его губах, когда Хюльда расплакалась… Если мистер Бэйли не использовал на ней магию, значит, он попросту безумен.
Но это… это в конце концов им бы не помогло.
Мерритт надавил сильнее; Хюльда подбежала и положила руку ему на плечо.
– Мерритт.
– Если вы невиновны, – прорычал он, – отчего же не зовете на помощь?
Брови мистера Бэйли дернулись.
– Я вас не боюсь, мистер Фернсби.
– А стоило бы, – отрезал тот. – И если вы пытаетесь заставить меня вас бояться, то вам стоит знать, что я сейчас ощущаю только злость.
Лишь мгновение – и Хюльда не знала, заметил ли он сам, – но долю секунды мистер Бэйли действительно выглядел испуганным.
И не зря. В ту минуту Мерритт был олицетворением бешеного пса.
– Мерритт, – ее голос был ровным, пусть даже в груди было тесно, как в закопченном дымоходе. – Отпусти его.
Не сразу, но Мерритт сделал шаг назад. Разжал пальцы, по одному. Но когда он отошел, мистер Бэйли остался прижатым к стене.
Охранные чары удерживали его там.
Мерритт больше ничего не сказал, лишь хмуро посмотрел на него и положил руку Хюльде на спину. Собравшись – пройдясь по мысленной описи своего внешнего вида, – Хюльда позволила ему вывести себя из комнаты. Когда они проходили мимо стола администратора, мисс Стиверус встала, но Хюльда опередила любые комментарии, сказав:
– Пожалуйста, отсоедините мистера Бэйли от стены.
А потом они ушли.
Глава 10
11 ноября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд
Несмотря на долгий путь, они вернулись в Уимбрел Хаус, а не пошли куда-то в городе – Мерритт определенно был не в настроении сидеть на людях, а если он этого не хотел, то Хюльда и подавно. Она молчала в кинетическом трамвае и упорно смотрела в окно, вероятно, чтобы другие пассажиры не увидели ее покрасневших глаз. Но к тому моменту, когда они добрались до маленькой зачарованной лодки в порту – самой маленькой пришвартованной там, – Мерритт более или менее взял под контроль свои спутанные эмоции. Кинетические чары лодки уже какое-то время несли их вперед, когда Хюльда наконец заговорила:
– Не стоило тебе этого делать.
Мерритт посмотрел на нее, ветер сдувал волосы с его лица.
– Что-что?
Она снова сидела с прямой спиной, как будто превращение в «железный стержень», как она себя описала, защитит ее и не даст чувствовать того, чего она чувствовать не хотела. И все же она открыто посмотрела на него, все эти эмоции мерцали в ее ореховых глазах.
– Я должна вести себя профессионально, Мерритт! Я должна делать хорошую мину…
– Когда я пришел, про это уже можно было забыть, – возразил он.
Она скрестила руки на груди, ветер трепал ее воротник.
– Насилие уж точно не ответ.
Мерритт фыркнул и посмотрел на залив. Казалось, лодка слишком долго плывет. Краем глаза он увидел, как миссис Ларниен опустила плечи, – хороший знак.
– Я на тебя не сержусь, – сказала Хюльда. Помолчала. – Нет, я на тебя сержусь. Но я также благодарна тебе за вмешательство. И я не знаю, что теперь со всем этим делать, – она вскинула руки в воздух. – Если мистер Уокер узнает…
Он снова повернулся к ней, оторвав руки от борта лодки, – зимний воздух начал их жалить.
– Если мистер Уокер узнает, то Бэйли придется раскрыть свои карты.
Затем он пробормотал чуть слышно:
– Глупость, ага, как же.
Хюльда покачала головой:
– Я не разделяю твоей уверенности. Женщин так легко заклеймить истеричками.
Теперь понурился Мерритт.
– Я не знаю, Хюльда. Прости. Я уже был не в себе, когда пришел туда, все по тем же причинам, – он помахал рукой, как будто так мог отмести их. – Сэди сказала, что ты выйдешь через минуту, а потом я услышал, как ты…
Ее лицо побледнело, или так ему показалось – в сумерках сложно было судить. Так что он добавил:
– Это было не громко, но ты… ты… и мне этого хватило. Я был так зол, Хюльда. Когда я вошел и увидел его довольную физиономию, в то время как ты, казалось, разваливаешься на куски…
Его голос отказал ему. Он прочистил горло.
– Я злился. А потом я был в ярости. Чем дольше я держал его возле той стены, тем яростнее становился. Это наверняка все он. Он что-то со мной делал.
Она кивнула:
– Думаю, что да. Что до меня, я бы не… повела себя… таким образом, будь это иначе.
Мерритт вернул руки в карманы.
– Нет, не повела бы. Тебя мало что выводит из себя.
Она улыбнулась комплименту. Мерритт нахохлился от холода. Он так устал чувствовать себя… вот так. В последнее время он всегда злился. От этого гудела голова и болел желудок. Сейчас, по крайней мере, это был другой оттенок злости.
– Я волнуюсь, – сказала Хюльда минуту спустя, когда они проплывали мимо горящего маяка и стало видно Уимбрел Хаус, – что меня уберут из кандидатов на должность директора, а то и вовсе уволят из БИХОКа. Мне претит думать о том, что это может значить для меня… и для Миры.
Нахмурившись, Мерритт подвинулся так близко, как только позволяла маленькая лодка, и потянулся к руке Хюльды. Она поступила умно – надела сегодня перчатки.
– Этого не случится.
Они приближались к берегу, и Мерритту пришлось дотянуться до кинетической печати и замедлить судно.
– Меня могут перевести, – сказала она.
Мерритт помедлил: эта возможность отдавалась в нем гулом, как будто кто-то ударил в его кости, как в колокол. Он провел лодку к песчаному участку, где всегда ее швартовал. Если Хюльду переведут, они разлучатся. А ее могут отправить куда угодно – на запад, в Канаду, в Британию… Сможет ли он поехать за ней, если такое случится? А Оуэйн? Батист?