Она почувствовала, что Мерритт смотрит сбоку на ее лицо. Обернулась и встретилась с ним взглядом. Он все еще выглядел усталым, но… лучше. Определенно лучше.
– О чем вы думаете, мисс Ларкин?
Потирая руки, она сказала:
– Мы так и не увидели, что Мира сделала в том подвале. Сомневаюсь, что там много чего осталось… но я хочу посмотреть. Я думала, может, там она и прячется. Мистеру Хогвуду ведь удавалось…
– Завтра?
– Нет, – она расправила юбки. – Нет, но скоро. Не хочу отпрашиваться слишком поспешно и насторожить мистера Бэйли или мистера Уокера. Сперва займусь вопросом азурита.
Он кивнул, а затем ударил себя кулаком по бедру.
– Я просто поверить не могу, что эта человекожаба во всем жертва.
Осторожно выбирая слова, Хюльда сказала:
– Но если это так… то он этого тоже не выбирал.
Мерритт замер.
– Не выбирал.
Она покраснела.
– Прости. Мне не стоило…
Он отмахнулся от ее извинений:
– Не извиняйся, Хюльда. Тебе нужно быть писателем – вон как ты это вывернула. – Он посмотрел на нее, проказливая искорка мерцала в его усталых глазах. – Могу ли я предположить, что ты остаешься на ночь?
Она скрестила руки на груди и задрала нос.
– Никому не говори. Мне нужно поддерживать мою кристально-чистую репутацию.
– Сказала женщина, которая уже однажды делила со мной постель.
Стыд скипидаром обжег ее внутренности.
– Это не я, это все Оуэйн! И технически я все еще была в своей постели!..
Мерритт широко ей улыбался. Что за человек! Но если, дразня ее, он настолько веселел, она была готова позволить ему мучить ее до конца ее дней.
– Нахал, – выплюнула Хюльда, вставая и забирая забытые чашки с его прикроватной тумбочки. – Я попрошу Батиста приготовить тебе легкий завтрак; я не вполне уверена, как это все сказалось на твоем организме.
– Ты здесь больше не работаешь, – съехидничал Мерритт. – Ты не можешь велеть ему что-либо делать.
– Я тщательно подобрала глагол, мистер Фернсби. – Она решительно направилась к двери, взглянув на ходу на чашки.
И увидела узор в чаинках.
Комната изменилась; это была та же комната, но она находилась в другой ее точке, ее спина была прижата к матрасу, волосы Мерритта касались ее щеки, ощущение его губ на шее и…
И…
Хюльда уронила чашки. Две из трех разбились о половицы.
– Хюльда! – Мерритт вскочил с кровати и бросился к ней. – Ты в порядке?
Она моргнула, но видение словно приклеилось к изнанке ее век. Она совершенно определенно была раздета, и он тоже, и его рука лежала на ее…
Святый боже, что она только что видела? Но это был глупый вопрос. Она прекрасно понимала, что видела!
Мерритт схватил ее за плечи.
– Хюльда! Ты поранилась?
Это было ее будущее? Конечно же, да – она не обладала другой магией, только предвидением! И они были… они были…
Она моргнула и увидела, как его прищуренные от тревоги глаза зависли прямо перед ней, отчего ее лицо тут же разогрелось до невыносимой температуры.
– Я-я-я уже забыла! – солгала она. От этого кусочка будущего никакой забывчивой отдачи не было. – То есть я-я в порядке, просто неуклюжая, – ложь, ложь, ложь. – Кажется, я видела мышь.
– Мышь? – Мерритт отпустил ее и обернулся, осматривая пол.
Гравитация вытянула жар из ее лица в тело, и вот оно уже шкворчало, как яйцо на сковородке. Хюльда присела и стала подбирать разбитые чашки, выгадав минутную передышку, но определенно нужно было подобрать их и уйти, потому что ее кожа наливалась цветом, как зреющий помидор, и ей нужно было выйти…
Было ли на ней кольцо? Она не видела своих рук в том видении. Она видела руку Мерритта, но не ту руку! И она лежала на ее… на ее…
– Не вижу мыши, – сказал Мерритт. – И не слышу.
– Кажется, Оуэйн зовет, – ее голос звучал придушенно. – Сейчас вернусь!
И она сбежала, ее сердце билось, как рыба на суше, а разум никак не мог прийти в себя, мурашки покрывали каждый дюйм ее тела.
И все же, как бы неловко ей ни было, приходилось признать, что она в равной мере смущена и счастлива.
Глава 14
17 ноября 1846, Бостон, Массачусетс
Ранним утром на следующий день Хюльда ждала возле местного книжного магазина, глотая зевок из-за менее чем достаточного сна накануне ночью. По правде говоря, ей бы и вовсе не хотелось покидать Уимбрел Хаус, и не только из-за того, что БИХОК сбивал ее с толку и она не знала, что делать с мистером Бэйли или как вести себя в присутствии его и мистера Уокера в свете этих новых неподтвержденных откровений. Чего она не могла сделать – это бежать; она не могла бросить БИХОК и все, чему они с Мирой посвятили свои жизни. Но все ее исследования, опыт и зазубренные книги рецептов не подготовили ее к подобным пертурбациям.
Пока она шла по острову тем утром, холодный и пахнущий зимой воздух, целые ряды вырванных с корнем деревьев и трав, оставивших после себя грязь и лужи, протрезвили ее. Она хотела остаться рядом с Мерриттом. Она хотела помочь ему сориентироваться в этом. Она хотела его.
Но работа и справедливость были безжалостными надсмотрщиками. А потому Хюльда ждала возле книжного магазина, пока…
Вот.
– Мисс Стиверус! – позвала она, шагнув на дорогу, когда заметила секретаршу БИХОКа, идущую на работу. На той была юбка с высокой посадкой и опрятная белая блузка. Она обернулась и огляделась в поисках того, кто ее звал, и наконец ее взгляд зацепился за Хюльду. Ее нос покраснел от утреннего мороза.
– Мисс Ларкин, как вы?
Хюльда быстро ее нагнала. Мисс Стиверус продолжила было шагать к БИХОКу, но, когда Хюльда осталась стоять, помедлила.
– Довольно хорошо, спасибо. Собственно, я хотела спросить вашего мнения кое о чем.
Она моргнула.
– Да?
– Ваше изучение камней и магии…
Она улыбнулась.
– Ах да! Как тот турмалин?
Точно. Ни Хюльда, ни Мира так и не рассказали мисс Стиверус о втором источнике магии в Уимбрел Хаусе, хотя она вполне могла и сама догадаться благодаря тому, что Мерритт использовал охранные чары в институте.
– Вполне послушно, – честно ответила она.
Затем, чтобы замести следы, добавила:
– Но я на днях говорила с мистером Фернсби, и мы поспорили из-за камня для провидения.
– Аметиста? – спросила та.
Хюльда щелкнула пальцами.
– Видите? Я была права. Его проще всего запомнить.
Секретарша хихикнула.
– Да уж наверное, для провидицы.
– Мистер Фернсби уверял, что это азурит.
– А, я поняла, почему он перепутал. – Она поправила маленькую сумочку на плече. – Провидение и психометрия очень близки.
Значит, подтвердилось, что азурит – камень психометриста.
– Но ведь нельзя просто вложить в камень чтение мыслей или что-то подобное. Что бы вообще делал такой камень?
– Нет, не чтение мыслей. А вот галлюцинации – да. Хотя я не уверена, что подобную вещь можно достать. Это нелегально здесь и в Англии, и, по правде говоря, я пока не слышала, чтобы кто-либо в Штатах мог использовать заклятье достаточно четко, чтобы запереть его и продать.
– И слава богу! – Хюльда неловко рассмеялась, но мисс Стиверус, казалось, не заметила, лишь улыбнулась. Хюльда указала в сторону БИХОКа, и они пошли к отелю. – А каким-то еще образом он реагирует?
Та задумалась.
– Хороший, чистый камень поменяет цвет в присутствии психометрии. Обычно он темнеет, так что лучше брать более бледный камень. Аметист тоже сгодится, если вы хотите проверить. Кулон из аметиста очень бы пошел к вашему цвету лица.
Хюльда прикоснулась к шее.
– Вы так думаете? – ей действительно было любопытно.
– О да. Может быть занятно проверить, как он отреагирует на вас. – Она ухватилась за дверь заднего входа в отель «Брайт Бэй» и придержала ее. – После вас.
Хюльда кивнула в знак признательности и вошла. Она сейчас же примется за бумаги, а во время обеда отправится в город, в крохотный магазинчик магических товаров, в который часто заходила по поручениям БИХОКа. Если у них не найдется азурит, который ей нужен, то уж, конечно, они укажут ей, где его искать.
С азуритом разобрались.
Она купила очень маленькие кристаллы и разместила их в стратегических точках по всему институту, умудрившись даже сунуть один за книгу в кабинете мистера Уокера. Еще один она спрятала в стакан для карандашей мисс Стиверус, один – на лестнице, и по одному в каждой комнате на третьем этаже. Два в той зоне, где часто работал мистер Бэйли. Он в самом деле вернулся в Бостон, хотя видела его Хюльда лишь мельком. Либо Уокер загрузил его работой, либо он ее избегал.
Уокер. В том, что сказал Мерритт, был смысл. Мистер Бэйли настаивал, что может говорить свободно, потому что связь между ним и мистером Уокером ослабла из-за времени и расстояния. Но тогда зачем ему возвращаться в зону влияния своего мучителя? Это казалось по меньшей мере подозрительным, и все же Хюльда знала, что многие сложные ситуации были по природе своей весьма запутаны. Если подумать, то разве ей самой не легче было бы сбежать? Списать со счетов Миру или рассказать все, что знает о Сайласе Хогвуде? Вот только… если мистер Бэйли говорил правду, тогда мистер Уокер был одним из последних людей, которым она могла бы признаться. И да, она и при себе держала азурит. Она скорее прыгнет в залив, чем позволит каким-либо чарам психометрии – напускным или реальным – контролировать ее.
Хюльда также купила чистый гроссбух и задокументировала форму, вес, цвет и местоположение каждого камня. По правде говоря, эта работа ничем не отличалась от той, которую она могла бы делать, проверяя зачарованный дом. Просто большинство зачарованных домов весьма прямо давали понять, что они заколдованы, а потому им не требовался столь научный подход.
На последней странице своих заметок она в деталях описала один кристалл сердолика, который был существенно дороже азурита. Сердолик был камнем, ассоциирующимся с истерией. В то время как азурит оставался у нее в кармане, сердолик висел на шее – на тонком шнурке, достаточно длинном, чтобы спрятать его в корсет. Если мистер Бэйли ста