– Сейчас нам уже что угодно сгодится.
Мисс Тэйлор сцепила свои руки.
– Ну так вот, я узнала обвинения и что возможен выход под залог, но у меня нет средств, и я не знаю, как связаться с Мирой. Я подумала было поискать адрес вашей сестры, но я работаю исключительно по контракту, так что мистер Бэйли не впустил меня в институт, – она слабо улыбнулась, извиняясь. – А потом я вспомнила мистера Сатклиффа, – она кивнула в сторону отца Мерритта. – Я запомнила, где он живет, потому что отправляла письмо мистера Фернсби. Так что я поехала к нему на коляске и объяснила, что произошло. Он тут же приехал.
Всплеск тепла в груди отчасти разогнал тюремный холод.
– Слава богу, – прошептала Хюльда.
Не только за то, что они с Мерриттом свободны, но и потому, что это означало, что мистер Сатклифф переживал о своем сыне. Мерритт в этом нуждался. Он отчаянно в этом нуждался.
Мужчины закончили свой разговор, потому что присоединились к Хюльде и мисс Тэйлор; мистер Сатклифф выглядел смиренным, а Мерритт – задумчивым. Внимание Мерритта переключилось на мисс Тэйлор:
– Вы – ангел.
Мисс Тэйлор улыбнулась.
– Это меньшее, что я могла сделать. Это мистер Сатклифф оплатил залог.
– Да, да, – Мерритт повернулся к отцу, и даже под всей его беззаботностью и масками было видно, что ему неловко. – Еще раз спасибо. Я все верну.
– Придется потуже затянуть пояса, но так было нужно, – сказал мистер Сатклифф.
Обращаясь к мисс Тэйлор, Мерритт добавил:
– Я вас больше никогда никуда не отпущу. Даже если мне придется написать тысячу книг и купить новый зачарованный дом, чтобы вы остались работать у меня.
Мисс Тэйлор хихикнула.
– Это не потребуется, мистер Фернсби.
Он вздохнул. Встретился с Хюльдой глазами и улыбнулся.
– Что ж, с этим безобразием мы еще не закончили. Полагаю, нам нужно будет найти отель, если уж нельзя выезжать из округа. И разобраться с остальным.
Хюльда кивнула.
– Если бы я только могла поговорить с мистером Уокером наедине…
– Стоять!
Все четверо подскочили, когда один из тюремщиков выбежал из каменного прохода, держа в руке развернутое письмо. Еще два охранника, включая того, что их выпустил, следовали за ним хвостом.
– Остановитесь сию же секунду! – проревел он. – Вам запрещается покидать это здание!
Сердце Хюльды бросилось ей в горло, чуть не задушив ее. Она инстинктивно сделала шаг назад, врезавшись в Мерритта, который казался таким же твердым, как и стены вокруг. Он положил руку ей на плечо.
Мистер Сатклифф спросил:
– Что это значит?
Кричавший охранник остановился в нескольких шагах от них и махнул руками, веля остальным схватить Хюльду и Мерритта, – и довольно грубо. Хюльда почувствовала, как на плече ее платья лопнули швы, когда мужчина дернул ее вперед и сцепил ее запястья за спиной.
– Мерритт! – воскликнула она.
– Отпустите нас! – закричал Мерритт, а его отец повторил:
– Что все это значит?
Холодный воздух окатил Хюльду, когда двери тюрьмы открылись, но ее конвоир держал ее крепко, развернув в другую сторону, так что она не видела, распахнул ли их ветер, или это мисс Тэйлор побежала за подмогой.
Охранник поднял вверх бумагу, внизу которой стояла печать.
– Убийц под залог не отпускают.
– Что? – ахнула Хюльда. – Вы с ума сошли?
Охранник просто хмуро посмотрел на них и развернул к себе лист бумаги, зачитывая вслух:
– Мерритт Джейкоб Фернсби и Хюльда Ларкин арестованы за убийство Миры Хэй.
Хюльда обмякла в руках охранника, отчего тот пошатнулся.
Мира… мертва?
– Мира Хэй жива и здорова! – сказала мисс Тэйлор.
Охранник взглянул мимо нее на двери.
– С вами разберемся позже! Отойдите – это официальное дело!
Но одновременно с этими резкими словами Хюльда услышала, как Мерритт произнес:
– Батист?
Благодаря тому, что ее конвоир потерял равновесие, Хюльда смогла достаточно изогнуться, чтобы увидеть насквозь промокшего от дождя повара, стоящего в дверях, тяжело дыша.
– Он не убийца, – его голос был холоден, как ноябрьское небо.
Охранник проигнорировал их. Остальным он сказал:
– Верните их в камеру.
– Нет, – взмолилась Хюльда, но прозвучало это, скорее, как предсмертный вздох. Им отсюда не выбраться. Мира не могла умереть… Хюльда не могла это принять. А если правда… тогда у них не было способа доказать, что они ее не убивали. Из этой ситуации не было выхода: ни залога, ни побега, ни жизни после тюрьмы. Ни снисхождения.
Как… как это вообще возможно? Неужели Бэйли так сильно их ненавидел? Кем он манипулировал, чтобы выписать этот ордер?
Охранник пихнул ее в сторону коридора, назад к клетке…
Гавкнула собака.
Она сперва едва это заметила, но та гавкнула снова, и еще раз, пока главный тюремщик не заорал:
– Уберите отсюда эту шавку!
Хюльда оглянулась через плечо. Оуэйн. Вышел из тени Батиста.
Вся тюрьма начала трястись.
Камни задрожали вокруг нее, роняя маленькие кусочки цемента ей на голову. Большой участок стены справа от нее вырвался в облаке пыли и бросился вперед, врезавшись в ее конвоира с такой силой, что оба они упали. Мужчина выпустил ее, и она откатилась прочь.
Хюльда знала эти чары. Она видела их несколько раз, когда они охватывали Уимбрел Хаус. Кровь неслась по венам, она заставила себя подняться с дрожащих булыжников и чуть не упала снова, когда отдельные камни вырвались из мощеного пола и снежками полетели в охранников – не смертельные удары, но каменные глыбы били в животы и бедра достаточно сильно, чтобы оставить приличные синяки.
Дверь рушилась. Левая стена отделилась от пола и двинулась вперед.
Ее предплечье схватила рука – не Мерритта, а Батиста. Он не произнес ни слова – один лишь взгляд в его блестящие глаза сказал Хюльде все, что ей требовалось знать.
Если она вернется в ту камеру, они никогда ее не выпустят.
Так что, когда француз потащил ее к двери и в нарастающую бурю, она последовала не раздумывая.
Что-то в тюрьме громко застонало, как будто все здание было готово вот-вот обрушиться.
К ней вернулась способность соображать.
– Не убивай их! – закричала она, и почти сразу же тряска прекратилась, когда мисс Тэйлор, а за ней Мерритт с обмякшим терьером на руках и мистер Сатклифф бросились к дверям.
– Вперед! – крикнул Мерритт, и Хюльда вывернулась из руки Батиста и побежала, подхватив юбки и задрав их, чтобы не мешали. Батист бежал рядом с ней. Мерритт быстро их нагнал, и… и…
Она видела это. В гостиной Уимбрел Хауса, после того как Мерритт вернулся из Кэттлкорна. Она видела, как они бегут через Бостон, совсем как сейчас.
Эта мысль не принесла утешения, да и не было времени на ней задерживаться. Им нужно было бежать, пока их не нагнали охранники. Пока они не позвали на помощь.
Так что Хюльда бежала, и бежала, и бежала.
Не оглядываясь.
Глава 19
23 ноября 1846, Бостон, Массачусетс
Мерритт полагал, что привык жить у воды, но эта лачужка Батиста была… оригинальная – не то слово.
Француз взял на себя руководство их побегом и привел их к одному из бостонских доков, менее крупному, где швартовались рыбаки-любители и им подобные. Вход в лачугу скрывался на северной стороне, под сетью каменных ступеней, спускающихся к воде, само помещение было выкопано в земле – может, какой-то забытый склад, которым пользовались первопоселенцы или индейцы еще до них. Здесь им пятерым было тесно, но Мерритт не мог пожаловаться. Здесь определенно было удобнее, чем в тюремной камере. Очевидно, Батист обнаружил это укрытие, как и несколько других, когда только прибыл в Америку, где-то за два месяца до встречи с Мерриттом. Здесь было холодно и почти темно, но, как сказал Батист, пожимая плечами: «В худшем случае возьмем лодку и уплывем».
Мерритту не то чтобы нравилась идея добавить еще и кражу к своему растущему списку преступлений, но в словах повара был смысл. Хоть Оуэйн и сделал небольшой плот, который Батист привязал к маленькой кинетической лодке, что Мерритт унаследовал вместе с Уимбрел Хаусом, оба судна были пришвартованы в Род-Айленде.
Сев поудобнее, Мерритт облокотился о пустую расколотую бочку, лежащую на боку, и вытянул ноги перед собой, позволяя крови снова прилить к ступням. Со всеми вариантами, которые могло нарисовать его воображение, он никогда не ожидал, что его жизнь примет такой поворот. Ему подумалось, что если он когда-либо сумеет очистить свое имя, это станет интересной кульминацией для романа.
Он уловил тихое «Плыть? Еда?» от рыбы в воде неподалеку, но сумел его заглушить. Хюльда сидела напротив, на целой бочке, единственной, что нашлась поблизости, пытаясь протереть очки юбкой, перепачканной после тюрьмы, бега и шныряния по докам. Она умудрилась поправить прическу, не имея ни зеркала, ни щетки, и по-прежнему сидела с видом властной дамы, способной отослать прочь любого, кто пожалует к ней на прием с недостаточным почтением или криво завязанным галстуком. Мерритт знал, что под этой личиной она просто бурлит от беспокойства – как из-за их текущей ситуации, так и из-за Оуэйна, которого, после того как он помог ему оправиться от чар хаократии, отправили разнюхать, где можно достать письменные принадлежности. Хотелось надеяться, что он ушел не слишком далеко.
Бет, единственная из них, которую не разыскивали власти, находилась возле входа в их закуток, готовя для всех завтрак: когда рассвело, она купила буханку хлеба и жареную рыбу. Батист маячил неподалеку, сложив свои мощные руки на мощной груди, неся дозор возле их небольшого костра, хотя казалось, что он задремал стоя, – достижение, которое Мерритт находил довольно впечатляющим.
Нельсон Сатклифф с ними не пошел. Если бы он это сделал, Мерритт бы тут же его отослал. Нет – он выбежал из рушащегося здания, как сделал бы любой человек в своем уме, – и ни шагом далее. Он не сделал ничего противозаконного, и ему незачем брать на себя вину за все, что произошло. Уж точно не после того, как он заплатил огромнейшую сумму, чтобы вытащить Мерритта и Хюльду из тюрьмы, пусть даже и всего на несколько минут. Если внезапный запрет на выход под залог не приведет к тому, что ему вернут деньги, Мерритту предстоит откладывать часть своего заработка ближайшие десять лет, чтобы отплатить Сатклиффу… если в его будущем вообще была хоть крупица нормальности. Он все еще ждал, что провидение Хюльды скажет ему, будет он сидеть в тюрьме до конца своих дней или нет.