«Бум!» раздался, когда пуля ударила в его свежевозведенный щит, а затем с тихим стуком упала на ковер. Его ноги немного дрожали, но от страха или от побочных эффектов охранных чар – он не знал. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что произошло – запах дыма, исходящего из пистолета, ощущение Хюльдиных ногтей, впившихся в его куртку.
Он моргнул, возвращая себя в настоящее. Переоценивая. Посмотрел на Бэйли.
А, да – имелось кое-что, в чем Мерритт был уверен.
Бэйли только что выстрелил в него из однозарядного пистолета Итана Аллена с ударным взрывателем. У Флетчера был точно такой же.
И он был однозарядный, так что Бэйли больше не представлял физической угрозы.
– Кончились патроны, – сказал Мерритт.
Батист бросился вперед, преодолев комнату за три шага. Он врезался в юриста, сшибая его на землю. Уокер кинулся следом, запрыгнув в драку и отобрав пистолет, и не важно, что тот сейчас был бесполезен. Опустив щит, Мерритт тоже бросился к ним, помогая перевернуть Бэйли на живот и завести его руки за спину.
Мисс Стиверус вызвала констебля. Никто не ушел, когда мистера Бэйли скрутили, даже новенькие, которых привел Мерритт. Их всех будут допрашивать, и Хюльда нисколько не возражала. Чем больше показаний, тем лучше.
Правда была на их стороне.
Она заметила неприветливого мужчину, все еще стоящего у дверей, и быстро подошла к нему, чтобы не помешать дозорным, вытаскивающим растрепанного, но мужественно держащегося Алистера Бэйли из кабинета. Прочистив горло, она представилась:
– Хюльда Ларкин, сэр. Я экономка, работаю на БИХОК.
Судья Мэддок осмотрел ее сверху донизу.
– Ваше имя мне известно. Из газет.
Краснея, Хюльда кивнула.
– К сожалению, да. Я… – секунду она смотрела, как уводят адвоката. – Я весьма надеюсь, что это проясняет несколько вопросов. Полагаю, моя прежняя начальница уже говорила с вами.
– Ха, – он фыркнул. – Что-то вроде того. – Он оглядел комнату: Мерритта, устало сидящего на столе, Оуэйна у его ног, Батиста, глядящего в окно, мисс Тэйлор, беседующую с мисс Ричардс и мисс Стиверус, моряка, утешающего вдову. Наконец его темные глаза опять вернулись к ней. – Это, конечно, не по книжной науке, но, думаю, вы свою позицию обосновали.
Хюльда улыбнулась, у нее вырвался вздох.
– А знаете, если вы любите книги, у меня есть для вас отличная рекомендация…
Глава 21
27 ноября 1846, Бостон, Массачусетс
После того как ее допросили и запротоколировали ее свидетельство о событиях предыдущей недели, Хюльда стояла возле БИХОКа, глядя на солнце, заходящее над одеялом из лоскутков города и леса, включающих почти голые деревья и далекий церковный шпиль. Она забрала из своей комнаты шаль, но еще не сменила платье, перенесшее с ней тюремное заключение, проживание в доках и одну из самых жутких ситуаций в ее жизни. Это казалось неправильным, пока все еще не закончилось. Пока Мерритта и остальных продолжают допрашивать. До нее дошло, что мистер Бэйли отправится в ту же тюрьму, в которую бросили ее с Мерриттом. В этом было что-то ироничное. От этого она почувствовала себя не то чтобы хорошо, но зато в безопасности.
Хюльда вздохнула; воздух был недостаточно холодным, чтобы ее дыхание стало видимым. Перед ней стояло столько вопросов, столько неизвестного, с чем придется разбираться… Тоже иронично: для женщины, которая могла видеть будущее. Как странно, что видение с Бэйли, заставившее ее поверить в его историю, на самом деле оказалось кульминацией его разоблачения. Она задумалась, нет ли какой-нибудь тренировки для провидения, которую она могла бы пройти, вроде того, чем Мерритт занимался с мистером Гиффордом… может быть, с хорошо обученным провидцем, а не с исследователем. Что-то, что помогло бы ей отточить ее способности. Но, опять же, иногда знание будущего портило настоящее, а сейчас, когда с этим истерийским безобразием разобрались, ее настоящее начинало выглядеть так, как надо.
Ее ушей коснулся тихий свист, не птичий, а человеческий. Отойдя от отеля, Хюльда осматривалась, пока не заметила женщину, стоящую под старым дубом, прижимаясь к его стволу, как будто пытаясь слиться с ним воедино. Ее сердце болезненно перекувырнулось в груди. Туго натянув шаль, она перешла через дорогу, даже не глядя, есть ли вокруг другие прохожие. Если бы были, Мира бы ее не позвала.
Она ступила в прохладную тень.
– Разве разумно тебе быть здесь, пока констебль все еще внутри?
Мира взглянула на отель.
– Я не слишком волнуюсь, но задерживаться не могу.
– Куда ты направишься? – Так много вопросов, но Хюльда знала, что времени мало. Нужно расставить приоритеты.
Мира посмотрела ей за спину.
– Я не уверена. Думаю, на север.
– А куда конкретно, ты мне не скажешь? – напирала Хюльда. – Я ведь и словом обо всем этом властям не обмолвилась.
У Хюльды никогда не было проблем с законом: она была образцовой гражданкой всю свою жизнь, пока в ней снова не оказался Сайлас Хогвуд. А теперь, с нависшей вероятностью того, что придется отвечать за этот неизвестный объект… Она не поймет, что делать, пока не увидит его собственными глазами.
– Я знаю, – улыбнулась ее старшая подруга. – Продолжай писать Агате. Если способ связи изменится, я тебе сообщу. А что до прочего… – она посмотрела вдоль улицы, ни на чем конкретном не останавливая взгляд. – Они свяжутся с тобой. Позаботься об этом, Хюльда. И постарайся понять.
Хюльда сжала губы. Не со всем еще они разобрались. Она боялась того, что этот «объект» для нее приготовил, и того, что ей с ним придется делать. Но она знала Миру достаточно хорошо, чтобы понять, что та уже свое сказала и не добавит ни слова. Не сейчас. И у них осталось так мало времени вместе.
– А за ответами мне тоже к Агате ходить?
Легкая улыбка расцвела на ее губах.
– Спасибо тебе, Хюльда, за то, что переживаешь обо мне. Я не была уверена, что тебе не все равно после всего, что произошло.
Хюльда сложила руки на груди, плотнее прижимая шаль.
– Это не ответ.
Мира кивнула.
– Я попрошу ее пересылать сообщения в БИХОК.
Хюльдины плечи поникли.
– Может, меня больше и не будет в БИХОКе.
Улыбка увяла.
– Ты там будешь. Они не дураки, чтобы тебя увольнять, – она помедлила. – Если не туда, то в Уимбрел Хаус.
– Он больше не зачарован. Ты это знаешь. Ему не требуется БИХОК.
Она подняла тонкую бровь.
– Я не это имела в виду.
Хюльде стало жарко.
Оттолкнувшись от дерева, Мира сказала:
– Верь. Ты бесценна для института.
– И ты тоже.
– Я была, – поправила Мира. – Я замостила новую тропу камнями и теперь не могу их вывернуть, – она вздохнула. – Прости меня, Хюльда. За все.
Она кивнула.
– Все хорошо закончилось.
– Закончилось ли? – спросила Мира. – Я не стану искать в твоих мыслях ответ. Предпочту не знать.
Выпустив один конец шали, Хюльда протянула руку и прикоснулась к плечу подруги.
– Я прощаю тебя, Мира. Правда, прощаю. А если БИХОКу понадобится полевой агент, что ж, буду на тебя рассчитывать.
Она замерла. Положила свою холодную руку поверх Хюльдиной.
– Спасибо, – ее внимание вернулось к отелю, – мне нужно идти.
Хюльда отстранилась.
– Я понимаю. Будь осторожна. Не пропадай.
Она кивнула.
– Постараюсь.
И Мира Хэй растворилась в тенях, как будто всегда была их частью.
В Кэттлкорне было холоднее, чем в Бостоне. Мерритт пытался не дать этому ему помешать.
Потому что после того, как он сидел в тюрьме, бежал от закона и противостоял Бэйли… после того, как запрятанное подальше что-то вырвалось из него на острове, прежде чем он сможет строить будущее с Хюльдой… он знал, что должен сделать. Что ему нужно было сделать. Так что он пойдет и сделает это.
Он все еще боялся. Он не собирался себя обманывать и притворяться, что это не так. Но настала пора либо перевернуть страницу, либо закрыть эту книгу навсегда.
Он больше не хотел злиться.
Мерритт не сообщил Флетчеру, что приезжает. Казалось, что он должен сделать это один, хотя Хюльда снова предлагала поехать вместе. Кроме того, раз БИХОК и ЛИХОК находились во вроде как отчаянном состоянии, было лучше, чтобы она осталась и разобралась во всем вместе с Уокером. Заново начала аудит, без воздействия Бэйли или необходимости таиться. Она соберет по кусочкам эту существенную часть своей жизни, пока он собирает обломки своего прошлого.
Хотя, в конце концов, Мерритт поехал не один.
Прежде чем войти, он постучал во входную дверь офиса констебля; утро уже было достаточно позднее, чтобы Сатклифф оказался на месте. Так и вышло: он сидел за тем же столом, где Мерритт нашел его в свой прошлый приезд сюда. Вот только на этот раз он его не ожидал.
– Мерритт! – воскликнул Сатклифф, вставая. Он взглянул на дверь, ведущую в дом, как будто переживал, что жена может войти и внезапно понять, что их связывает. – Что тебя сюда привело?
– Он. – Мерритт показал на терьера возле своих ног, и хвост Оуэйна завилял. – Это твой двоюродный прапрапрапрапрапрапрадедушка. Плюс-минус.
«Привет!» – сказал Оуэйн.
– Он говорит «привет», – перевел Мерритт.
Сатклифф перевел глаза с Мерритта на Оуэйна. Застыл.
– Это тот пес из тюрьмы.
– И да, и нет. Физически он пес, да, но в этом теле живет один из твоих предков. Он делает большие успехи в письме, – сунув руку в сумку, Мерритт достал таблицу с буквами Оуэйна и разложил ее на полу. – Я скоро вернусь.
– П-постой! – Сатклифф нервно посмотрел на Оуэйна. – Что ты имеешь в виду? Куда ты пошел?
Мерритт помедлил в дверях.
– Домой, – сказал он.
Он снова колебался на перекрестке. На том, где ему нужно сворачивать, чтобы попасть домой. Зима все здесь обесцветила. Облака похитили солнечный свет, деревья тянули к небу голые пальцы, лошадиный навоз лежал на дороге, раскисшей от недавнего дождя. Мерритт задержал дыхание, когда свернул и пошел размеренным шагом, по пути ища знакомые лица. Но этим утром на улице никого не было, словно он был надвигающейся бурей, а они об этом знали и попрятались, заперев двери и окна.