— Пусть заходит.
В комнату входит молодой аристократ лет двадцати пяти с темными глазами.
Незнакомец одет в чёрный плащ, который выдаёт его принадлежность к магам западных земель. В его глазах плещется холодное спокойствие, которое несёт с собой ощущение угрозы.
— Я маг западных земель Алекс.
— Ты рискнул прийти сюда, — произносит грозно Захар, поднимаясь из-за стола. — Что тебе нужно?
Алекс медленно снимает плащ, оглядываясь вокруг, словно оценивая обстановку.
— Я пришёл не за тем, чтобы что-то просить, Захар Степанович. У меня есть информация. И вам стоит её услышать.
Захар скрестил руки на груди, ожидая продолжения. Алекс приблизился, его голос стал тише.
— Ваш племянник Демид Архипов… уже силён. А скоро его будет вам одному не остановить.
— Я не один. За моей спиной старинный магический Род Архиповых. И я — законный Глава рода.
Алекс спрятал усмешку в уголках своих губ.
Щенок! Что он о себе думает? Выгнать его взашей отсюда!
— Не надо меня выгонять, — теперь уже открыто усмехнулся Алекс, словно услышал мысли хозяина. — Я сам уйду. Вас хотели только предупредить.
— Предупредить? Кто? — Захар нахмурился.
Алекс не ответил сразу. Он сделал паузу, наслаждаясь напряжением.
— Те, кто давно следят за вами, ваше благородие. Думаете, вы один плетёте интриги? Нет, друг мой. И вам стоит опасаться. Потому что следующий шаг — за ними.
Глаза Захара сузились. Он подошёл ближе, почти вплотную, его голос стал низким и угрожающим.
— Если ты играешь со мной, Алекс, то игра будет недолгой!
Тот усмехнулся, но в его улыбке не было веселья.
— Я не играю. Но вы сами решайте, что делать с тем, что я сказал. Только помните — время на исходе.
С этими словами он повернулся и вышел, оставив Захара в напряжённой тишине.
Тобольская губерния
К вечеру я приезжаю в Тобольске. Конь медленно тащит карету по запорошённой снегом дороге. Впереди меня ждет дом Александра Бакеева — старинный особняк, окутанный загадками.
Я не мог и предположить, что однажды судьба приведет меня в этот край.
Но я здесь.
И успешно строю свою Империю.
Дом Бакеева возвышается на холме, сложенный из темного дерева с высокими резными окнами и тяжёлой дубовой дверью.
Я поднимаюсь по ступеням, с интересом разглядывая все вокруг. Чтобы приблизить или отдалить от себя Марию, я должен понимать, какой человек ее опекает здесь. Дверь открывается, и меня встречают с неподдельным интересом.
— Демид Архипов? — спрашивает человек в сюртуке с серебряным галуном. — Входите, вам уже приготовили комнату.
Вполне предсказуемо, что обо мне здесь думали. Ведь Мария сообщила дворянину Бакееву, что теперь опекаю её я.
Но нет. Это лукавство. Я никого не опекаю.
Делаю шаг внутрь и скольжу взглядом по окружающему пространству.
Гобелены на стенах, массивные шкафы с книгами, тёплый свет свечей, отражающийся в хрустальных подвесках люстр.
Весьма недурно.
Бакеев, мужчина лет пятидесяти, с серьёзным лицом и цепким взглядом, выходит мне навстречу.
— Граф Александр Бакеев, — представляется он.
А что же наша скромница Машуня не упомянула его титул?
Хотела, чтобы я был поражен? Так меня это мало волнует.
— Барон Демид Архипов, — киваю я.
— Вы действительно из Архиповых? — интересуется он, подавая руку. — Рад знакомству. Думаю, у нас найдутся общие темы для разговора.
Меня принимают подчеркнуто вежливо, я бы сказал с неким снобизмом.
Но мне всё равно.
Усаживают за стол с горячим чаем и угощают пирогами.
— Я скучаю в своем поместье, — смотрю прямо в тёмные глаза графа. — Вот хотел развеяться, приехал сюда, поиграть в приличной компании в карты.
Бакеев внимательно слушает. Смотрит испытующе, словно не верит мне.
Правду знала только Мария. Проболталась?
Возможно. Тяжело без доверия.
Граф изредка кивает, перебрасываясь фразами со своими домочадцами.
Манеры графа — это снобизм и чопорность. Я чуть ли не чувствую, как мороз его взгляда касается моей кожи.
Но игнорирую.
Ничто меня не собьёт с моего настроя.
Я прошью его защиту, которой он себя окружил. Он даже не почувствует.
— Приступим к делу, — говорю я, усаживаясь на неудобно жесткий диван. — Расскажите мне про Марию. Почему вы так о ней заботитесь? И что с графом Гавриловым? Вы же не просто так взяли ее под крыло.
Он смотрит на меня с таким выражением, будто я только что обвинил его в государственной измене.
Не ожидал такого напора с ходу.
А чего тянуть?
— Что именно, барон, вы хотите знать? — говорит он, скрестив руки на груди.
— Все, — бросаю я. — Как она оказалась в вашем доме, почему вы решили опекать бастарда графа Гаврилова, и что вообще происходит?
Граф Бакеев тяжело вздохнул и подошёл к окну. Он долго смотрел наружу, будто пытался собрать мысли.
— Это сложная история, — наконец произносит он. — Гаврилов… Он… никогда не хотел признавать ее. Знаешь, как это бывает с такими людьми. Гордость, положение… Мария — результат одной из его… интрижек. Мать ее — простая женщина, гувернантка, которую он соблазнил.
Я поднимаю бровь.
— И что? Граф Гаврилов бросил свою дочь?
— Не совсем, — ответил Бакеев, оборачиваясь ко мне. — Он платил за ее содержание, но только из-за страха скандала. Когда мать Марии умерла, девочку отправили в приют. Гаврилов не хотел брать на себя ответственность.
Я присвистываю.
— Красиво, нечего сказать. А вы-то тут при чем?
Его лицо становится напряженным.
— Мария… она моя племянница. Я кузен жены графа Алексея Гаврилова — Натальи. И не мог позволить, чтобы его дочь осталась в приюте.
— Племянница? — переспросил я, ощущая, как мозг отказывается переваривать услышанное. — То есть, выходит, вы не просто опекун, вы единственный, кто…
— Да, — перебивает он меня. — Единственный, кто о ней заботится.
— Помилуйте, граф! Зачем обманутой женщине — вашей сестре всё это было нужно?
— Наташа хотела, чтобы я воспитал из Марины барышню, соответствующую нашему сословию.
— Позвольте, вам не поверить, граф. Вы воспитали из девочки далеко не барышню –а воина. Зачем?
Я смотрю на него и не могу избавиться от ощущения, что здесь есть что-то ещё, что он не говорит. Его слова звучат убедительно, но есть в его голосе какая-то нотка, заставляющая сомневаться.
— А сама Мария знает всю эту историю? — спрашиваю я, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию.
— Знает, — кивает он. — Но она… не говорит об этом. Не хочет, чтобы люди видели в ней бастарда.
Я киваю, хотя внутри все кипит.
— И что теперь? А дальше?
— Дальше? — Он слегка усмехается. — Она уже взрослая. Ей восемнадцать. Но, честно говоря, я не знаю, что будет дальше.
Я замечаю, как его глаза становятся жестче, будто он ставит мысленную стену между собой и моими вопросами.
Это вызывает у меня странное чувство раздражения.
— Вы вообще понимаете, в каком вы положении? — не выдерживаю я. — Гаврилов может в любой момент заявиться и предъявить претензии за то, что вы забрали её из приюта. Что вы будете делать?
— Я справлюсь, — отвечает он твердо.
Я иду в комнату, которую мне приготовили в доме Бакеева с ощущением, что узнал только часть правды.
Мои мысли переполнены иронией и недоверием. Этот человек — ходячий парадокс. Он вроде бы заботится о Марии, но его слова и действия не всегда совпадают. Почему он так настаивает на своей роли в ее жизни?
И что на самом деле скрывает?
Эти вопросы остаются без ответа, и я решаю выяснить их для себя.
Не знаю, как, но я это выясню.
Чувство, что в истории замешаны куда более темные секреты, не дает мне покоя.
На следующий день мы с Александром садимся в карету и отправляемся к Евгению Ершову, боярину средней руки. Карета скрипит, колёса увязают в снегу, но до дома добираемся быстро.
Мы у боярина Евгения Ершова — его огромный дом — барская роскошь,
Встречают нас сдержанно, но с почтением. Пройдя через прихожую, мы оказываемся в просторной комнате, обставленной дубовой мебелью.
У стены стоит камин, над которым висит охотничий трофей — оленьи рога. В центре комнаты — длинный стол с зелёным сукном, за которым уже собрались игроки.
За столом сидят представители высшего сословия XVIII века, проживающие в Тобольске и съехавшие на игру с округи.
Среди присутствующих — а их человек двенадцать, замечаю бородатого помещика в расшитом кафтане, молодого офицера в синем мундире с эполетами, и дворянина Геннадия Гроздова.
Нас представил друг другу граф Бакеев.
Я сразу почувствовал, что боярин Гроздов что-то уже слышал про меня, взгляд его был внимательным и напряженным одновременно.
Навстречу идёт хозяин дома — высокий, с рыжими усами и цепким взглядом. Боярин Евгений Ершов улыбается.
— Сегодня играем на деньги, господа. Ставка — три рубля, — объявляет он, кивая мне. — Присоединитесь, барон Архипов?
Я киваю и занимаю место за столом.
Карты скользят по бордовому сукну, а я ощущаю напряжение, словно электричество в воздухе.
Взгляды всех игроков нацелены на меня — новенького.
На столе разложены карты, подлинное сукно цвета запекшейся крови, а за столом расселись игроки — будто выхваченные из парадного портрета.
Бояре — усы, локоны, парики, кафтаны, бархат и парча. Запах чего-то остро-сладкого витает в воздухе.
Я даже удивлен, что мне не хочется расхохотаться. Похоже, надо привыкать, это тебе не деревня Долгушина.
А с моими далеко идущими планами, тем более.
Боярин Евгений Ершов, говорят — заядлый игрок. Игра его, как американские горки — то выигрыши, то проигрыши.
Сидит как на вулкане.
Ладони у него широкие, лицо открытое, но глаза хитрые, как у старого кота, который видел и мышей, и ястребов.
Рядом с ним сидит боярин Фёдор — тот вообще молчит, будто на поминках. Он уже успел проиграть сто пятьдесят рублей. Раздумывает, стоит ли продолжать.