Я усмехаюсь.
— Увидимся, ну если только в суде, — громко говорю я.
Мышкин вздрагивает, замирает, и снова ускоряет шаг.
Васька подмигнув, добавляет.
— Ничего, господин хороший, переживём!
На следующий день служитель юстиции Александр Мышкин уезжает в Тобольск, а я провожу день в своем кабинете, окруженный кристаллами.
За окном зима, сугробы подступают к самому крыльцу, и морозный воздух пробирается в щели оконных рам.
Работа в деревне поставлена, люди назначены, порядок установлен. Всё идёт своим чередом.
Горячая пора здесь начнется только весной.
А, значит, засиживаться мне нельзя. Дядя Захар не дремлет, его интриги лишь набирают обороты. Если останусь, то буду только отбиваться от его новых нападок.
Ранг магии у меня пока лишь шестой, но с помощью кристаллов я вполне могу за себя постоять.
Время пришло.
Пора отправляться ближе к Роду, выяснить всё о моем Клане. Кто друзья, кто враги, какие силы на что способны.
Сегодня я объявил, что уезжаю на время по делам, и весь день ко мне подтягиваются люди.
Савелий первым переступает порог, как всегда основательный, с вопросом по зимним заготовкам.
— Савелий, остаешься главным на хозяйстве, когда меня не будет, и отвечать будешь за снабжение всех деревень.
Фёдор появляется следом, с хмурым взглядом и с вопросом про границы периметров деревень.
— Фёдор, твоя главная обязанность — отвечаешь за безопасность. А также рекрут и проверка дружин, координация патрулей, учёт подозрительных происшествий.
— Сашка, ты отвечаешь за взаимодействие между деревнями, чтобы всё шло как по маслу.
Он сглатывает, но обещает справиться.
Последним заходит Васька, держа в руках кристалл, который недавно нашёл в лесу.
— Вот, ваше благородие. Нашёл, к вам несу.
— Молодец, Васька, глазастый. 200 рублей тебе причитается, — говорю, сжимая кристалл, от которого чувствую волны тепла.
Он довольный улыбается, кивает.
— Тебя возьму с собой.
Привычно хмыкает и соглашается.
Я уже готовлюсь немного перевести дух, как вдруг дверь с шумом распахивается, и на пороге появляется Мария.
Зелёные глазища горят, щеки пылают, вся в снегу. Даже не отряхнулась, словно боялась меня не застать.
Я смотрю на неё с иронией.
— Ну что, Мария? Узнала, какая у вас в роду магия?
Она стоит передо мной, стиснув кулаки, и вдруг говорит то, что заставляет меня замереть.
Глава 14
— Ваше благородие, возьмите меня.
Я прищуриваюсь. Вот так номер. Жду подвоха, но она смотрит серьезно. Я качаю головой.
— Мария, на тебе и Лидии вся деревня Долгушина. Только вы можете управиться со всем, когда Федор с Савелием уедут в соседние деревни.
Мария поджимает губы, глаза ее сверкают опасным огнём.
Входит Лидия, с непроницаемым лицом.
— Не берите её, барон! — говорит она спокойно, будто между делом. — Без неё здесь всё рухнет.
Мария вспыхивает, но молчит, кусая губы. Лидия смотрит на меня пристально, ожидая поддержки.
— Это моё решение, — дерзко бросает мне в лицо Мария. — Я хочу узнать, кто я.
— Поздно, — отвечаю. — Если ты у дядюшки своего не смогла узнать, значит, он считает, что тебе это не нужно. А вот здесь в Долгушина ты нужна.
Мария делает шаг назад, и тут вдруг раздаётся голос Васьки из угла.
— Ваше благородие, а может, и правда её взять? У неё нюх хороший. Там может пригодится.
Мария кидает на Ваську благодарный взгляд, а я вдруг ловлю себя на мысли, что сомневаюсь. Может, действительно…
Назавтра с самого утра народ в Долгушине собрался нас провожать.
Лидия смотрит с тревогой и грустью. Утешить мне ее нечем. Жизнь моя предназначена для другого.
Капитан Фёдор, как всегда спокоен, но видно — не нравится ему эта затея., а Савелий, староста, щурится, глядя на то, как загружаемся мы в повозку с вещами.
Недалеко стоит и суженная Васьки — Ольга, тихо плачет.
— Ваше благородие, гляньте-ка, какая процессия! Как будто на войну провожают, — Васька лишь машет ей рукой, накинув на плечо дорожный узел. — Чует моё сердце, в дороге скучно не будет.
В повозку грузимся бодро, но с осознанием, что путь неблизкий. Лошадей вывели лучших — рысаки горячие, только держи крепче.
Я сажусь напротив Марии. Васька устраивается сбоку, хитро поглядывая то на неё, то на меня, явно ожидая чего-то интересного.
— Эх, барон, а может, вас благословить? Чтобы всякие дорожные неприятности стороной обходили? — он кивает в сторону Марии, хихикая. — Авось заклинание против зануд сработает!
Мария лишь ухмыляется, но глаза её чуть теплеют. Вроде бы равнодушная, а всё видит.
В дороге проходит весь день. К вечеру мы на месте.
Тобольск встречает нас шумом вокзала и запахом угля. Пересаживаемся на поезд. В купе устроились удобно, но Васька сразу подаёт голос.
— Ваше благородие, я предлагаю делать ставки. Будет ли поездка тихой или мы встретим кого-то, кто захочет испытать на прочность наше терпение?
Отмахиваюсь.
— С тобой, Васька, точно тихой не будет, — ухмыляюсь, расстёгивая дорожный китель. — Ты же прирождённый генератор неприятностей.
— Я? Да я тишайший человек! Разве что проводницу разговорить…
Тут дверь распахивается, и в купе заглядывает Нюша — дородная женщина с выразительным взглядом.
— Господа, чайку, пирожков?
— Нюша, голубушка, а у вас в поезде случайно не продаются амулеты от разбойников? — спрашивает Васька, делая серьёзное лицо. — А то у нас дама в компании, оберёг нам нужен от неприятностей.
Нюша фыркает, разворачивается и говорит, что придет позже.
Мы дружной компанией отправляемся в вагон — ресторан, дабы весь день провели в дороге. Надо подкрепиться на ночь.
В вагоне-ресторане Мария сидит со мной, лениво разглядывая меню. Я уже догадываюсь, что выбирает она не блюда, а потенциальных врагов, судя по её внимательному взгляду.
— Барон, чувствую себя мышью в логове котов, — бормочет она, не поднимая глаз.
И действительно — у соседнего столика трое мужчин в дорожных одеждах переглядываются, явно решая, стоит ли им пытаться пристать к нашей спутнице.
Я уже собираюсь подняться и объяснить им, что выбрали не подходящую для себя девушку, но Мария опережает. Поднимается плавно, без спешки, и выходит в тамбур. Троица устремляется за ней.
— Пойду, — поднимаюсь и я.
— Я-то тоже пойду, но, барон, думаю, когда мы придём, всё уже будет кончено.
Так и есть. В тамбуре нас встречает ещё та картина. Трое крепких мужчин разложены на полу в разных позах. Один держится за живот, второй прислонился к стене, будто размышляет о смысле жизни, а третий и вовсе свернулся клубком, явно неготовый к дальнейшему общению.
Мария отряхивает руки.
— Только размялась, — говорит спокойно.
— Ну что ж, господа, надеюсь, урок пошёл впрок, — скольжу взглядом по поверженным.
Васька хлопает себя по колену.
— Ваше благородие, может, Марии табличку выдать? «Не трогать, опасно для здоровья!»
Я хмыкаю.
Мы возвращаемся в купе, до Пензы ехать полторы тысячи верст, это двое суток в пути, не меньше.
Укладываемся спать. Я быстро засыпаю, нужно накопить сил. Впереди ждут горы дел.
Наутро Нюша приносит горячий чай. Васька выкладывает еду на стол, заботливо приготовленную Настей, тут тебе и пирожки, и яйца вкрутую, и варенная курица.
— Ваше благородие, а может вы снова желаете в вагон — ресторан? Мы тут по-простому по- деревенски, ну а вы как аристократ.
— Брось ты, Васька, — протягиваю руку и беру курицу, отламываю смачный кусок, вцепляясь в него зубами.
Поезд, скрипя деревянными рамами и дрожа на стыках, глухо вздыхает, словно старец.
Позавтракав и выпив сладкого чая, выхожу из купе. В вагоне всё дышит сыростью, теснотой и жизнью.
Я стою у окна, глядя в бесконечную серую даль, где редкие избы и рощицы кажутся миражами в леденящем воздухе. Пар от дыхания оседает на стекле тонкой пленкой инея.
Позади в купе — Мария и Васька. Мария сдержанна, как всегда, а Васька ворчит.
— Мария, может ты все- таки… оттаешь? А то сидишь, как памятник самой себе.
В соседнем купе азарт — в карты режутся с такой яростью, будто решают судьбу державы. Дверь скрипит, и в проход выходит мужчина, явно аристократ — осанка военного, взгляд пронзительный, усы щегольские. Склоняет голову в знак приветствия.
— Граф Тимофей Ильич Никольский, к вашим услугам, — представляется он, слегка улыбаясь. — Позволите узнать, в какую сторону держите путь?
— В Пензу, — отвечаю, оглядывая его с любопытством.
— Вот как? И я туда же. Случайность или судьба? — усмехается граф. — Не хотите ли к нам присоединиться? — кивает назад. — Кое-кто уже проиграл свои сапоги.
— Нет. Я уже к своим привык, — отказываюсь.
— И правильно, — подает голос Васька. — Карты — это как женщина, только хуже. Женщина хоть раз в жизни да одарит радостью, а карты — сплошной убыток.
Граф смеётся, но в глазах его мелькает что-то задумчивое. Слово за слово, и разговор заходит о родственниках. Оказывается, он знает моего двоюродного деда — отца Григория — Андрея Кузьмича Архипова. Знает — но говорит о нём сдержанно, осторожно, словно пробирается по тонкому льду.
— И всё же… не любите его? — прищуриваюсь.
Граф пожимает плечами.
— Любовь — вещь сложная. К примеру, кто-то любит карты, а кто-то — книги. Барон Андрей Кузьмич, если позволите сказать, человек, предпочитающий третье.
— Загадочно, — замечаю я. — Третье — это что же?
— Ах, барон, разве вам стоит объяснять? Третье — это всегда то, о чем предпочитают молчать, — уклончиво отвечает граф.
Тут же пытается соскочить с темы.
— Что за удивительная девушка, которая вчера в тамбуре уложила трёх золотоискателей?
Я молча улыбаюсь, не отвечаю.
— Исключительная барышня, — присвистывает Никольский. — Не хотите ли поведать, кто она?
Продолжаю улыбаться.