Мы с Марией переглядываемся. Вася недоумённо чешет затылок. Мария закатывает глаза. Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.
И тут объявляют прибытие в Пензу.
— Позвольте, мы выходим, — спокойно говорю я и уже тянусь за вещами.
— Нет, — отрезает следователь. — Вы проедете с нами в тюрьму.
— Куда⁈ — Я, конечно, люблю приключения, но обычно предпочитаю не такие мрачные места.
— На вас поступила жалоба, что вы выбросили из поезда пять человек. Двое сломали шею, один — позвоночник, остальные — руки-ноги.
Вот это поворот!
— Если бы я действительно кого-то выкинул, то, как минимум, не оставил бы полуживых. Да и в принципе, я слишком эстет, чтобы устраивать подобные уличные трюки.
— Не дерзите, барон! Я при исполнении.
— Интересно, — говорю, — а я это один сделал или мне помогали какие-нибудь призраки?
Капитан Ерошин не отвечает.
На выходе уже стоит отряд службы юстиции.
Вежливо, но настойчиво нас запихивают в машину и везут в тюрьму. Там нас сразу разделяют. Перед тем как уводят Марию и Васю, я тихо говорю им.
— Валите всё на меня. Вас выпустят. Я сам выйду. Ждите меня на постоялом дворе.
Вася хочет возразить, но Мария кивает, сжимает его за руку. Они исчезают за массивными дверями. А меня ведут на допрос.
Сижу со связанными руками на табурете и оглядываюсь по сторонам.
Комната небольшая, воняет мокрыми сапогами и чернилами. За столом сидит капитан Ерошин. Он сегодня проявляет много энтузиазма. Явно наслаждается моментом. Поймал матерых преступников и теперь рассчитывает на повышение. Ну-ну.
— Барон Демид Архипов, — начинает он, — признавайтесь сразу, так легче будет.
— Кому? — уточняю я. — Вам или мне?
— Вам!
— Тогда не вижу смысла. Мне и так не тяжело.
Он замирает, потом раздражённо заглядывает в бумаги.
— Вам предъявлено обвинение в жестоком убийстве пяти человек.
— Теперь уже в убийстве? Быстро же вы меняете свои обвинения, капитан Ерохин.
— Барон Архипов! — он вскипает. — Признавайтесь!
Я хмыкаю.
— А можно узнать, кто они? Может, я хотя бы вспомню, как их выбрасывал?
— Вы издеваетесь⁈
— Разумеется. Я в стрессовой ситуации, дайте мне немного развлечения.
Рядовой отряда юстиции — рыжий парень позади меня ёрзает, пытаясь не смеяться. Ерошин багровеет.
— Итак, — продолжает он сквозь зубы, — где вы были в момент преступления?
Я вдыхаю, делаю лицо покаянным.
— В поезде.
— В каком именно месте?
— В купе. С друзьями. И, если честно, мне кажется, что за бортом вагона нас тогда не было.
— Это не оправдание!
— А что тогда оправдание? Если бы я сказал, что был в другом купе? Или в другом поезде?
— Вам следует относиться к этому серьёзно!
— Я и отношусь. Я ведь не виноват, что вы обвиняете меня в том, чего я не совершал.
Капитан вскакивает, хватает бумагу.
Теперь пора.
— Может, угостите меня чаем? Или, лучше, дайте воды. Горло пересохло.
— А вам не кажется, что вы тут не в ресторане⁈
— А вам не кажется, что я здесь по недоразумению?
В этот момент я ловлю его взгляд. Концентрация. Лёгкий наклон головы. И он замирает. В глазах темнеет, сознание тонет в тягучем сиропе.
Ерошин шевелит губами, но голос запинается, превращается в бормотание.
Я вижу, как его пальцы сжимаются на бумаге, как пульс скачет под воротником. Он не понимает, что происходит.
— Усталость, следователь, — говорю я мягко. — Вам нужно отдохнуть.
— Уст… — повторяет он и валится лицом в бумаги.
Я встаю, растягиваясь. Рядовой юстиции — всё тот же рыжий парень у двери, смотрит то на меня, то на спящего начальника.
Я улыбаюсь.
— Ну что, ты же понимаешь, что мне пора?
Рядовой отряда юстиции медлит, но потом кивает. Я перехожу к двери, чувствую, как внутри закипает адреналин. Выйти из тюрьмы — оказалось не так уж и сложно, если ты обладаешь магией.
И чем больше на пути возникает препятствий, тем сильнее идёт прокачка каналов. Это мне нравится. Я чувствую себя всё более увереннее.
Улыбаясь, выхожу за ворота пензенской тюрьмы. Холодный воздух бьёт в лицо, пахнет гарью и сыростью.
Свобода.
Рядом, прислонившись к столбу, стоит человек в кожаном плаще. Высокий, жилистый, с хитрым прищуром. Степан Симохин.
— Что вам нужно? — спрашиваю я, отряхивая рукав.
— Хотел убедиться, что вы — это вы, ваше благородие. Что вы настоящий барон Демид Архипов, да ещё и маг.
Он ухмыляется, оценивающе смотрит.
— Думал, сколько времени уйдёт, чтобы выкрутится из этой заварушки. Не прошло и получаса.
Я поправляю воротник.
— Ну что, убедился?
— Да. Отныне я ваш преданный слуга.
Киваю.
— Хорошо. Сейчас мне надо добраться к своим на постоялый двор.
— У нас есть броневик-внедорожник. Быстро доставлю.
Я иду за ним к машине.
Замираю на месте, любуясь этим зверем из металла и брони. Угловатый, суровый, как будто выкован кузнецом из отменных пород железа. Кузов матовый, покрыт боевыми шрамами — царапинами, вмятинами, а кое-где засохшей грязью.
Фары — как злые глаза. Колёса — мощные, рельефные, будто когти зверя, готового вцепиться в любую дорогу.
Дверь открывается с утробным лязгом. Внутри — кожа, сталь и запах масла. Панель приборов утыкана кнопками и тумблерами, как кабина штурмовика. Геннадий заводит мотор — и тот рявкает, как разъярённый хищник.
— Где такую купить? — спрашиваю, хлопая рукой по приборной панели.
— Завтра могу доставить, если надо.
— Сколько стоит?
— Если простая, и вы сами доработаете, то сто тысяч рублей.
— Согласен. Но мне нужна купчая, чтобы подвоха не было.
— Сделаем.
Броневик плавно, но уверенно вырывается на дорогу. Мы мчимся сквозь ночь, огни города мелькают в окнах, как призраки.
Я чувствую, что машина мне подходит.
На постоялом дворе меня уже ждут. Мария и Васька.
Мария бросается ко мне — вешается на шею, тёплая, порывистая. Я замираю.
— Барон!
Васька хохочет.
— Ох, барон, ну вы и счастливчик! А ты, Мария, смотри, не задуши!
Чувствую запах её волос, лёгкое дрожание её рук. Мягко отстраняю от себя. Так не встречают вышестоящих особ.
Но прежде чем успеваю что-то сказать, за окном скрипят тормоза.
Оборачиваюсь.
У ворот постоялого двора останавливается чёрный внедорожник. Дверь открывается, и из неё выходит человек в длинном плаще.
Лицо скрыто тенью.
— Барон Демид Архипов?
Я чувствую, как в воздухе сгущается напряжение.
— Кто спрашивает?
Человек улыбается.
— У нас есть к вам дело, — и поднимает свою шляпу.
Сталкер Степан Симохин.
Ушлый товарищ, но человек слова. Подогнал внедорожник — точь-в-точь как у него самого, черный, угрюмый, тяжёлый, как железный гроб, но мощный, как исполин.
Я выхожу, осматриваю — хорош.
Упругое железо, ровный блеск лака, запах нового салона с оттенком кожаных сидений. Не конь, а покорять дороги будет с ходу.
— Ну, барон, — ухмыляется Гена, похлопывая по капоту. — Теперь вы в нашем клубе.
Купчую оформляем у местного воротилы, дельца по имени Силантий Коромыслов. Мужик из тех, что даже за воздух плату возьмут, если дадут.
Крутит толстые пальцы, переглядывается с Стёпой, на меня смотрит с прищуром. Оформление проходит в душном кабинете, заваленном бумагами, где среди свитков и печатей попахивает и кожаными переплетами, и махинациями.
Два штампа, подпись, рукопожатие. Всё — теперь у меня есть мой собственный зверь на колесах.
Я сажусь за руль.
Руки помнят еще из прошлой жизни — будто домой вернулся. Нажимаю на газ, мотор рычит, словно недоволен, что его держали в бездействии.
В прошлой жизни у меня был свой автопарк машин и самолётов, да и вообще техника была в крови, но теперь всё иначе.
Тут свой мир, свои законы, но скорость осталась скоростью.
Пора заняться делом.
Артефактов у меня четыре, каждый со своим потенциалом, который ещё толком не до конца мною распечатан.
А сейчас надо моего железного зверя довести до ума.
Превратить внедорожник в настоящий пуленепробиваемый броневик.
Первый артефакт-меняет плотность материала. Провожу им по капоту, представляю себе броню, чтоб пули отскакивали, а металл оставался лёгким. Темнеет железо, зреет, становится основательней, надёжней. Проверяю — бей по капоту хоть кувалдой, а он хоть бы хны.
Второй — встраиваю в приборную панель. Теперь машина видит дальше, чем фары, чувствует дорогу, предупреждает об опасности. А сели на пути будет засада — сразу подаст сигнал.
Третий — наношу на мотор, он оживает, движок начинает работать в иной динамике, уже не просто гудит, мощь нарастает. Педаль в пол, и скорость у меня теперь не просто скорость, а другая физика.
Четвертый —я вплетаю в шасси. Подвеска становится будто живая, дорогу чувствует, ямы игнорирует, устойчивость как у танка. Теперь мой зверь на колесах действительно неуязвим.
Васька от вида моей техники вначале дар речи теряет. Но быстро приходит в себя, и как обычно не может молчать.
— Барон, вы теперь девчонок катать будете? Все пензенские девчата в очередь встанут. Чем не гарем из городских барышень?
Я ухмыляюсь, а рядом Маша — и вот тут я чувствую, что её взгляд меня прожигает насквозь.
Губы поджаты, руки скрещены, а в глазах пламя, которое и мой бронированный внедорожник не выдержит.
Посмеиваюсь.
Сегодня я доволен. В этой жизни мне не хватало только такого вот броневика.
И теперь он у меня есть.
На следующий день с утра отправляюсь на своем внедорожнике к барону Андрею Кузьмичу, по совместительству — своему двоюродному деду.
Машина тарахтит, колеса месит грунтовку, а впереди — богатый особняк деда Андрея, старого лиса с замашками патриция.
Оказалось, дед совсем не прост. У него и землица прикуплена, и молодая жена Анна, и, главное, кое-какие кристаллические секреты, которые приносят баснословный доход.