Лея кричит — Ещё один сзади!
Я оборачиваюсь. Тварь с когтями, как у хищной птицы, уже почти добирается до меня, но Кирсан, словно из ниоткуда, обрушивает на неё свой молот, превращая её в кровавое месиво.
— Спасибо, дружище, — выдыхаю я.
Последние монстры. Они окружили нас, скалясь и издавая низкий рык. Их тела покрыты костяными шипами, а глаза горят яростью. Я делаю шаг вперёд, поднимая меч. Мои спутники отходят назад, понимая, что я готовлю решающий удар.
— За мной! Держите позиции!
Слова заклинания слетают с моих губ, и меч начинает светиться настолько ярко, что его сияние затмевает всё вокруг.
Время замедляется, воздух густеет от магической энергии. Я вкладываю всю свою силу в этот последний удар.
Световая волна разрывает монстров на куски, их тела испаряются в воздухе, оставляя после себя лишь едкий запах.
Когда последний демон исчезает, я направляю меч к разлому. Силы почти на исходе, но я не могу позволить себе слабость. Заклинание запечатывания — сложное и требующее точности.
Магические символы вспыхивают на земле вокруг разлома, соединяясь в единый узор. Я произношу последние слова, и разлом с гулом схлопывается, оставляя после себя только гладкую поверхность.
Тишина.
Я опускаю меч и оборачиваюсь. Лея и Кирсан стоят, тяжело дыша. Мгновение — они оба исчезают…
Солнце только-только пробивается сквозь густые облака, разгоняя туман над деревней. Мужики собираются на площади — кто с косой, кто с дубиной, а кто просто в старой рваной рубахе.
В глазах у всех одно — благодарность, перемешанная с уважением. Еще бы, ночь-то какая была! Демоны и твари напали как черти из преисподней.
— Демид, ты наше спасение, — говорит Михей-кузнец, снимая шапку и низко кланяясь. — Не будь тебя, всем нам конец пришел бы.
— Барином тебе быть, а не Захару, — цедит другой, Антон-дровосек, грозно стуча топором о землю. — Мы видели, как ты храбро сражаешься один на один с этими чудищами. А где твой Захар? Нету его, только умеет семь шкур драть.
— Ты людей жалеешь, а он только барыши свои считает! — доносится из толпы.
Мужики стоят передо мной, кланяются, как перед царем. Захар, дядька мой, давно из деревенских мужиков все соки вытянул. Грести под себя — его главное умение.
В ответ они ему платят той же монетой -лютой ненавистью.
А я теперь, оказывается, для них, — луч света в темном царстве. Они хотят, чтобы я стал барином, взял в свои руки все их заботы и беды. Глядя на их лица, я понимаю, что выбора у меня нет.
Я готов к этому.
Но прежде мне нужно было их доверие.
И после того, как я не только покрошил и сжёг монстров и демонов, которые веками делали зверские набеги, но и запечатал Разлом Изнанки, я стал для них кем –то, вроде местного Императора.
Не слишком ли круто я взял?
Да нет, в самый раз.
— Мужики, — начинаю, глядя в их глаза, — если мы хотим жить хорошо, нам надо действовать всем вместе. Барин — это не тот, кто кнутом машет. Я буду с вами, а не над вами.
По толпе проходит одобрительный гул.
— Но и вы мне помогайте. Надо Дружину создать. Твари не сунутся, если будут знать, что мы — настоящая сила.
Мужики закивали, зашептали. Сначала тихо, потом громче и увереннее. Кто-то крикнул.
— Дружина — это дело! Давай, Демид, мы за тобой пойдем!
Поднимаю руку, призывая к тишине.
— Хорошо. Тогда выберем старосту. Нам нужен человек, которому вы доверяете.
После короткого обсуждения, почти все голоса отдали за Савелия. Мужик крепкий, честный, хоть и не многословный. Савелий кивает, будто и не удивлен такому повороту.
— Теперь я назначу себе двух денщиков, — говорю я. — Сашку и Васю.
Сашка — парень шустрый, ума палата, хоть иногда и задирается. А Вася — тот еще шутник. Как слово вставит, так все животы держат. Вот и сейчас не удержался.
— Ну что, барин, может, мне еще и жалованье положено? А то служба службой, а каша сама не сварится!
Смех раздается такой, что даже куры на соседнем дворе закудахтали. Но я вижу, что это смех добрый, радостный. Люди начинают верить, что жизнь может быть лучше.
— Не бойтесь, не обижу, — бросаю своим новым помощникам.
Мы с мужиками беремся за дело.
Дружину собираем из лучших — кто силу имеет, кто умение. Михей-кузнец берет на себя изготовление оружия. Антон-дровосек обещает найти крепкие дубы для строительства сторожевой башни. Даже старуха Ульяна, которая едва ходит, предлагает прясть для дружинников шерсть на теплые вещи.
Вася, конечно, не упускает момента.
— Демид, а ты знаешь, что у нас самый страшный враг — это мы сами? Вот утром в зеркало смотрелся — испугался до ужаса!
Смеются все. Я тоже, хоть и понимаю, что шутки шутками, а дело — делом.
Деревня в такой разрухе и упадке, глазам больно на это смотреть. Что не успел вытрясти дядя Захар, то забрали монстры из Разлома. Народ живёт в крайней нищете.
С этим надо кончать.
Всеми доступными методами, включая магию. Без нее родимой покончить быстро с таким упадком духа, который царит среди деревенских, после всех поборов и напастей, точно не получится.
А надо, чтоб получилась.
Московская губерния
Бальный зал графа Валюшина сияет, как небеса в преддверии Рождества. А зеркала на стенах множат блеск драгоценностей гостей, будто стараются подтвердить их статус.
Граф Валюшин — мужчина в возрасте, но с ухоженными усами и глазами, в которых светится насмешка, — стоит у длинного стола с угощениями, увидев Захара, его лицо расплывается в широкой улыбке.
— Захар Степанович! — обращается он громко, так, чтобы услышали все, кто находится поблизости. — Слышал я тут одну новость… Простите, если потревожу вашу душу. Но, говорят, ваш-то Демид жив да здоров.
Захар, высокий, с гордо поставленной головой, замер на мгновение, а затем медленно повернулся к Валюшину.
— Что за вздор, граф? — произносит он, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Не вздор, батюшка, а самое что ни на есть правда. В Тобольской губернии-то он чудеса творит. То ли людей исцеляет, то ли урожаи удваивает, слухи разные ходят. Да и как такому мертвым быть, а? Вон, и глядеть на него приятно, говорят. — Валюшин хохотнул, блеснув зубами, и похлопал Захара по плечу.
Захар почувствовал, как кровь стучит в висках. Словно зал вдруг стал тесен, а воздух наполнился жаром.
— Ваше… любопытство, граф, похоже, пересекает границы приличия, — процедил Захар, сжимая кулаки.
Но Валюшин, конечно, лишь посмеялся.
Захар резко развернулся и направился к выходу. Слуги в роскошных ливреях поспешно распахнули перед ним двери, а потом, чуть не опрокинув кого-то из них, он выскочил в ночь, холодный воздух наконец вернул ему способность дышать.
Спустя час Лука стоял в его кабинете, осторожно переступая с ноги на ногу. Захар, сидя в резном кресле подле камина, смотрел на него с таким выражением, что у слуги похолодело в груди.
— Лука, — начал Захар с ледяным спокойствием, — я-то думал, ты человек надежный. А ты, выходит, у меня лгун.
— Да я что, Захар Степанович… — начал было Лука, но тот вскочил с места.
— Молчи! Ты мне говорил, что Демид мертв! Мертв, Лука! А он, оказывается, живее всех живых, да еще магией балуется!
— Но я же…
— Получается, в прошлый раз, ты так и не добрался туда? А меня обманул. На этот раз не вздумай вернуться, не выполнив мой приказ. На порог дома тебя не пущу!
— Да как же так, ваше благородие? Мои люди были в деревне, нигде его там нет.
— Не лги мне! — рявкнул Захар. — Ты что думаешь, я твою брехню слушать стану.
— Да вот вам крест! — крестится Лука. — Не было его!
— Собирай отряд, — перебил Захар, не слушая оправданий. — Сию же минуту. И сам отправляйся в Тобольскую губернию. Приведи его ко мне, живого или…
Жестко взглянул на наёмника.
— Один из вас жить останется — либо он, либо ты. Больше мне на глаза не попадайся.
Лука сглотнул и поспешил выйти.
Захар нервничал.
Как же так. Двое доверенных людей обманули. С одной стороны Лука. А с другой…
— Архимага ко мне! — закричал он появившемуся в дверях слуге.
Григорий, седой, с длинной бородой, запутанной так, словно в ней жили отдельной жизнью десяток духов, стоял перед Захаром и выглядел, как школьник, которого поймали за списыванием.
— Ты мне говорил, что магии в нем нет! — рявкнул Захар, глядя на архимага с таким выражением, что тот чуть не попятился.
— Да была, — признался Григорий, разводя руками. — Но я же заклятие на нее наложил! Все запечатал, заклинание наложил, ни одна искорка наружу выйти не могла.
— Была⁈ А ты мне об этом только говоришь? Когда я узнал об этом от посторонних.
— Ты что, предатель? — Захар поднял бровь. — заклинание он наложил! Да у тебя от старости видать, с головой плохо стало, что ни одно заклятие толком не работает!
— Захар Степанович, клянусь вам.
— Клянись себе в зеркало! Ты понимаешь, что теперь вся губерния надо мной смеяться будет? Тобольский чудотворец! Да чтоб на тебя самого заклинание наложили, Григорий! — Захар взял стакан с чаем, но вместо того чтобы пить, с грохотом поставил его на стол. — Ступай, и чтобы Демид был найден!
— Тут еще такое дело…- мямлет Григорий.
— Что ещё? — Захар грозно смотрит на него.
— Не знаю уж, как и сказать, но слышал Лиза с Сашей –дети вашей младшей сестры Анны Степановны навещали Демида в Тобольской губернии…
— Зачем? — гаркнул Захар.
— Не могу знать, ваше благородие, — потел и краснел Григорий.
— Ступай! И скажи, чтобы они явились ко мне.
Архимаг в поклоне попятился назад и покинул кабинет
Захар остался один, кипя от злости, и смотрел на полыхающий в камине огонь, будто надеялся, что тот даст ему ответ на вопрос — что теперь делать?
— Луку я могу ещё вздёрнуть на плаху, — если он и в этот раз нарушит приказ. Хотя надо уже подыскивать ему замену. А вот с Архимагом не так всё просто. Григорий- двоюродный брат по отцовской линии.