Захар задумчиво посмотрел в окно.
Архимаг Григорий, конечно, был человек в своё время полезный. Да и сейчас мог бы быть… если бы не стал таким самонадеянным. Последние несколько месяцев Григорий всё чаще действует вразрез с интересами семьи. Решения принимает сам, советов не спрашивает.
— Перерос рамки, — бормочет Захар себе под нос, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Такие «гении», как Григорий, опасны. Пока он был под контролем, от него была польза, но теперь…
Он вздохнул. Сменить Григория надо тихо и аккуратно. Чтобы тот даже не успел сообразить, как потерял власть.
Но кем заменить⁈
И как согласовать это с Советом старейшин Рода? Его все ценят и уважают.
Но Григорий становится всё более бесполезным… для меня. Или он что-то скрывает?
Возможно у Демида всё –таки распечаталась магия. Но не мог же он за такой короткий срок стать сильнее Григория и установить защитный барьер.
Вздор! Это не под силу даже магу седьмого ранга.
Тут что-то не так.
За дверью послышались голоса…
Глава 4
— Дядя Захар, можно войти? — в дверь просовывается белокурая головка Лизы.
— Да, конечно. Я давно вас жду.
В комнату входят Лиза и Саша. Оба запылённые, будто только что вылезли из угольной шахты, и с горящими глазами.
— Ну… что вы за цирк устроили? — рыкнул Захар, оглядывая молодёжь с плохо скрываемым раздражением. — Вы что, в Тобольской губернии на караван разбойников напали?
Саша пожал плечами, усмехнувшись.
— Почти так и было, дядя Захар. Только без каравана.
Лиза бросила взгляд на Захара и картинно закатила глаза.
— Мы просто помогли Демиду с кое-какими делами. Ты же знаешь Демида, он без нас никак не может обойтись.
От этих слов Захар чуть не расхохотался.
— Демид… — протянул Захар, тяжело садясь обратно в кресло. — И что такого важного было у Демида, что вы оставили всё и помчались к нему, как по тревоге?
— Он попросил нас привезти кое-какие бумаги, — осторожно начала Лиза.
— Бумаги? — Захар нахмурился. — Какие такие бумаги? А-ну, говорите, что вы скрываете?
Захар смотрел на племянников потяжелевшим тёмным взглядом.
Нет, никому в этом доме определенно невозможно доверять!
— Почему он сам не мог приехать? В конце концов, он обещал появиться в Москве ещё месяц назад!
Новый Глава Рода лгал, рассчитывая на то, что племянники не могли этого знать наверняка.
Саша уселся на подлокотник кресла, игнорируя недовольный взгляд дяди
— Вот именно, обещал. Но теперь передумал.
— Передумал? — Захар медленно повернулся к племяннику. — И это всё, что он сказал?
— Не совсем, — Лиза, явно наслаждаясь моментом, поправила прядь волос. — Он сказал, что в Москву не приедет. Но деревню оставляет себе. И никому её не отдаст. В том числе и тебе, дядя.
Захар почувствовал, как где-то в груди закипает знакомое раздражение. Он вцепился во второй подлокотник так, будто собирался его разломать.
— Не отдаст, говоришь? Никому? Да этому Демиду всю жизнь напоминать надо, что у него есть семья, а он!
Саша поднял руки, словно сдаваясь.
— Дядя Захар, мы тут ни при чём. Мы просто передали бумаги. Что он там себе надумал — его дело.
— Его дело⁈ — Захар взорвался. — Это не его дело, это наше дело! Если он думает, что может играть в эти свои мелкие интриги…
Лиза невозмутимо перебила.
— Он не играет, дядя. Он просто сказал, что никому не отдаст. Очень спокойно. Даже как-то философски.
Захар откинулся в кресле, глядя в потолок. — Вот философ! Ещё один. Ладно. Значит, с Демидом надо будет разбираться отдельно. А вы — что привезли?
Лиза и Саша переглянулись, но ничего не сказали.
— Ступайте! Всё у вас молодёжь свои секреты.
Дверь за ними закрылась.
Саша, этот мальчишка, конечно, ещё зелёный, но, если его немного подтолкнуть… Или Лиза? У неё всегда была жёсткая жилка, хотя временами она излишне горячая.
Не слишком ли они оба были спокойные при разговоре со мной- Главой Рода⁈ Самовольно поехали, что-то скрывают.
Что они узнали такого, что придало их поведению такую самонадеянность.
Можно ли вообще им верить? Такие могут и сговориться за моей спиной!
— В собственном доме одни недоумки и предатели! — Выгоню всех к чертям собачьим! Лишу всех денег и дотаций.
Тобольская губерния
Мужики воспрянули духом — чинят заборы, укрепляют дома. Савелий организует бригады для ночных дежурств. Люди оживают.
Дальше — больше.
— Будем строить мельницу, чтобы не ездить за десятки верст молоть зерно. Потом расчистим пруд, чтобы рыбу разводить, — излагаю народу свои планы.
— Пока рыбу разведем, её бы в реке можно было ловить, только там мужики из соседней деревни нас гоняют, — доносится из толпы.
— С этим разберемся. Тоже будем там ловить.
— А если им не понравится?
— А если им не понравится, то только мы будем там ловить, — твёрдо говорю я.
По толпе проносится одобрительный гул.
— Как с пасекой — давно мечтали свои улья завести, — говорит дед Игнат. — У нас были, только порчу навели на наших пчёл. Все вымерли.
— Будет вам пасека.
Солнце клонится к закату, я стою на площади, глядя на то, как деревня преобразуется на глазах. Кругом кипит работа.
Вася не выдерживает.
— Демид, а что если этих монстров пригласить — пусть тоже пашут? Глядишь, польза от них будет!
Раздаётся смех. Но я не смеюсь.
— Монстры теперь не скоро сюда явятся. А может и вовсе не придут.
Вася недоверчиво качает головой.
Но я уже думаю о том, как укрепить нашу дружину. Решаю обучать ребят настоящему военному делу — стрельбе из лука, тактике и другим военным навыкам.
Деревня должна стать крепостью, где каждому найдется дело.
— Нам нужна своя дружина, хорошо обученная.
— Как скажешь, барин. Мы все пойдём за тобой, — слышатся нестройные голоса.
Народ благодарен мне за победу над монстрами. Но пока не уверен, что я справлюсь с их хозяйственными делами.
Думают, где они — крестьяне, а где я –барин!
Но они ошибаются.
Откуда им знать, что мой жизненный опыт побогаче их будет.
Да и не хочется их разочаровывать, ведь они очень стараются.
— Главное — никакие твари, будь они из преисподней или, обычные люди, свихнувшиеся от человеческой жадности, нас больше не сломают.
День благополучно подходит к своему завершению. На деревню спускается ночь.
— Ступайте все по домам! — говорю я. — Вам нужно выспаться. Завтра много работы.
Мне необходимо срочно развивать свой уровень магии. Но на это нужно время. И нужен отдых для тела и прокачка магических каналов. Армии тоже ещё не создал.Поэтому пока всё сам — сам.
Хорошо еще, не совсем «безоружный» — есть Лея с Кирсаном. И есть артефакт. Для вновь прибывшего в этот мир- не мало.
Но очень далеко до прежнего моего уровня — сильнейшего Мага Заклятий того мира, откуда я прибыл на эту Землю.
Но не успеваю дойти до дома, как меня догоняет перепуганный Ванька — внук деда Фрола.
— Деда убили…- запыхавшись, кричит он.
— Кто? Где? — спрашиваю я.
— Там у реки… он лежит весь в крови.
Всплеск адреналина ударил по венам, взбодрил меня, как чашка крепкого кофе.
Мы с Ванькой, внуком деда Фрола, летим к реке, едва касаясь ногами земли. Он впереди, сорванец, я за ним — восемнадцатилетний парень.
Ветер бьёт в лицо, холодный и острый, на дворе осень.
Дед Фрол лежит у самой воды, раскинув руки. Рубаха на правом боку пропитались кровью, а лицо бледное, как бумага.
— Что вы тут делали? — выкрикиваю я, подбегая и хватая Ваньку за плечо.
— Рыбу ловили… — бормочет он, виновато глядя в землю. — Есть нечего. А мужики из соседней деревни запрещают. Говорят, река — их.
Я наклоняюсь к деду, задираю рубаху. Дело дрянь. Большая кровопотеря.
Медленно киваю, смотрю в его немигающие глаза.
— Дедушка сказал, что это наша река. И не стал их слушать. Мы ночью пошли, чтоб они не видели. А у них дозор тут был, вот и… пульнули.
Я резко оборачиваюсь к нему.
— Чем — пульнули?
— Мушкетом, — тихо произносит Ванька, уткнувшись в плечо.
Гнев вспыхнул внутри. Какая, к черту, разница, чья река, когда речь о жизни⁈
Я присаживаюсь рядом с дедом и проверяю его дыхание. Слабое, но есть. Пуля вошла в бок, рана глубокая, но, кажется, кость не задета.
— Держись, дед, — говорю скорее себе, чем ему, и поднимаю его на руки. Тяжелый, как целый мешок зерна.
Вот тебе и дед, крепкий ещё старик.
Дом их стоит на отшибе деревни. Баба Люба, жена Фрола, выбегает на порог, ахнув, прижимает руки к груди.
— Господи, Фролушка! Что ж это? — причитает она, хватаясь за меня, пока я втаскиваю его в дом. Мы укладываем деда на лавку.
— Ванька, за знахаркой беги в соседнюю деревню! — кричит она.
Останавливаю жестом.
— Нет времени. Пока Ванька туда и обратно, может быть поздно. Я сам справлюсь.
Где-то в голове всплывают обрывки знаний о том, как обрабатывают раны.
— Вскипяти воду! — бросаю я.
Достаю из кармана свой нож и прогреваю его на свече, чтобы обеззаразить. Весь этот процесс занимает время, которого просто нет.
Дед стонет, его лицо кривится от боли.
— Баба Люба, тряпки чистые давай! — бросаю через плечо.
Я промыл рану, пока дед почти терял сознание от боли.
Теперь надо вытащить пулю.
Нож оказался неудобным, пришлось импровизировать. Какая-то неведомая сила будто ведёт мои руки — они двигаются чётко, без дрожи, будто не я управляю ими. Когда пуля оказалась у меня в пальцах, я оборачиваюсь к бабе Любе.
— Неси ещё тряпки и смазку какую-нибудь.
Она приносит старую банку с каким-то жиром — вроде медвежьего, пахнет неважно, но другого варианта нет. Смазываю рану, накладываю повязку, сделал всё, что мог.
Но когда уже думаю, что сил нет, в голове проносится что-то странное. Словно отклик из глубины души.