— Ага, разбежался, — смущенно пробормотал Никита, в душе испытывая облегчение и радость. Конечно, чтобы стать сильным, нужно самому преодолевать сложности и препятствия. Каким бы трудным не было решение, Дуарх заслужил свободу. За спиной Никиты сейчас была не жалкая кучка преданных ему людей, а несколько тысяч присягнувших ему на верность жителей Вологды. Клятва над Алтарем связала всех в единую прочную нить, разорвать которую можно было лишь с помощью нешуточной войны.
Дуарх решил остаться. Что ж, это его выбор. Пусть он и демон, но тлеющая искорка благородства и верности у него в душе осталась. Может, когда-нибудь Никита найдет способ вырвать его из ледяных пещер Инферно и даст ему спокойно воссоединиться со своей семьей. Это будет самой лучшей благодарностью.
— Я, пожалуй, вернусь к себе, — громыхнул Дуарх, рассыпаясь в серую пыль. — Пригляжу за щенками, аха-ха! Мне приятно служить тебе, Хозяин. Не думал, что вообще произнесу эти слова! Но так и есть! Терпи меня еще какое-то время! Или предложи что-то стоящее, что заинтересует такую капризную тварь, как я!
Ткань мироздания с тугим хлопком закрыла червоточину, по которой Дуарх выбирался в Явь. Вихрь обжигающего холодом воздуха обволок Никиту, осыпая его искристыми льдинками, и со свистом втянулся в землю. В небе грозно пронеслась Перунова колесница, а сам Бог, приглядывающий за своим внуком, неодобрительно громыхнул своим копьем. Не дело якшаться с тварями преисподней, если есть Сила, данная Космосом. Мысленно попросив прощения, волхв пошел к машине.
— Никита Анатольевич, — чересчур робко спросил Слон. — А что сейчас было? Громыхнуло неслабо так, когда демон исчез.
— Договор пересматривали, — усмехнулся Никита, скрывая в голосе дрожь от пронзивших его небесных вибраций. — Новая жизнь начинается, парни. Ладно, чего столбами прикидываетесь? Поехали домой.
Петербург, май 2014 года
Ярко-желтая пичужка с изумрудными полосками на пушистых крылышках оживленно засвистела, услышав переливчатый звон колокольчика. Дворецкий с непроницаемым лицом, особо не торопясь, пересек гостиную. В огромной прихожей со стеклянными дверями яркие светильники разбавляли легкий полумрак.
Распахнув створки с витражными вставками, дворецкий внимательно изучил того, кто стоял перед ним и с легким полупоклоном пропустил посетителя внутрь. Тут же появился один из слуг, принимая из рук седовласого мужчины шляпу и тонкие перчатки.
— Доложите о моем приходе, — повернулся к дворецкому мужчина.
— Слушаюсь, господин барон, — поклонился тот, и заметно ускорившись, исчез в тишине огромного помещения.
Пока посетитель тщательно приводил в порядок свою прическу перед ростовым зеркалом, дворецкий постучал в мощную дубовую дверь, дождался отклика и войдя внутрь, остановился на пороге.
— К вам барон Абрамов, господин, — с важностью королевского мажордома сказал дворецкий. — Прикажете пригласить к вам? Или примете в гостиной?
— Скажи ему, пусть сюда идет, — князь Балахнин переглянулся с двумя собеседниками, в этот момент находившимися в его кабинете.
Абрамов ничуть не удивился присутствию в этот час у князя своего вассала Романова и князя Орлова; приветливо поздоровался со всеми и по радушному жесту хозяина сел в одно из кресел.
— Что-то ты мрачен сегодня, Петр Дмитриевич, — заметил Балахнин. — Акции концерна упали?
— Поиздержался слегка, — усмехнулся Абрамов. — Дочку к замужеству готовлю. Приданое солидное надо. Не абы за кого выдаю.
— Волынские, небось, рады, — князь Орлов с интересом смотрел на маслянистые следы от качественного бренди в стакане. Поболтал еще разок — и отхлебнул. — Союз с оружейным бароном многого стоит.
— Ага, спят и видят, как свое автомобильное хозяйство с моим делом скрестить, — барон кивнул с благодарностью, когда сам Балахнин налил ему из пузатой бутылки янтарный напиток. — Впрочем, я нисколько не разочарован. Главное, наши активы станут гораздо прочнее, да и военная техника лучше пойдет за рубеж. Научились делать машины для гражданских, пусть теперь пораскинут мозгами, как составить конкуренцию британской и американской технике.
— Можно подумать, это твоя идея-фикс, — засмеялся Балахнин. — Главное, дочка счастлива. Она же Пашку Волынского с двенадцати лет знает. Вместе учились в гимназии, в университете. Чего жалеть-то? Много кто по любви женится или замуж выходит? То-то и оно.
— Не о том спор, Алексей Изотович, — скромно произнес Абрамов, глотнув бренди. — Зачем звал-то?
— Да вот, наш любезный боярин Николай Кириллович собрал кое-какие данные по одному известному субъекту, на которого нужно обратить уже давно особое внимание.
— О Назарове, что ли? — поморщился Абрамов. — Да зачем он тебе нужен, княже? Живет в своей глуши, даже корпорацию не хочет переносить в столицу, не говоря о том, что из Вологды не собирается уезжать. Спекся птенец!
— Ай-я-ай! — покачал головой Балахнин и весело подмигнул Орлову. Пожилой князь спрятал усмешку в густых поседевших усах. — Как отстал от жизни, Петр!
— Или я чего не знаю? — оглядел товарищей барон с удивлением. — Никитка княжий титул получил? Или третью жену себе нашел?
Пошутил удачно. Собеседники рассмеялись, но смех быстро пошел на убыль. Балахнин сложил руки на груди и устроился в кресле поудобнее. Кивнул Романову, сидевшему скромно чуть поодаль с большим блокнотом в пошарпанной обложке, и что-то изредка туда записывал.
— Николай Кириллович, прошу, — разрешил князь кивком головы открыть рот своему вассалу.
Романов осторожно кашлянул, отодвинул от себя блокнот, словно страдал дальнозоркостью, и заговорил, постепенно воодушевляясь.
— За последние три месяца количество провинциального дворянства, ушедшего под вассалитет Назарова возросло в два раза. Очень много мелкопоместных дворянских родов, в том числе относящихся к исконным, дали роту новому клану. Судя по спискам, которые мне удалось собрать, сейчас Назаров владеет ста двадцатью селами и деревнями, тремя тысячами душ простолюдинов. Двадцать пять мелких родов встали под герб Назарова. По отношению к кланам Меньшиковых, Шереметевых, Волынских, Балахниных он, конечно, проигрывает в десятки раз, но подбирается к вам, уважаемый Петр Дмитриевич.
Короткий взгляд в сторону поморщившегося барона. Не дождавшись ответа, Романов продолжил:
— Капиталы клана увеличились втрое. Не ахти, но у Назарова появился шанс маневрировать на аукционах и биржевых рынках. Есть сигналы об увеличении активности его людей по скупке неликвидных акций. В основном, деревообработка, рыбное хозяйство, сельскохозяйственная продукция. Зафиксирована попытка выйти на контакт с родом Касаткиных, которые активно продвигают свои автомобили на внутреннем рынке.
Абрамов прикрыл глаза. Пусть себе дергаются. Волынские — поставщики Двора Его Императорского Величества, и никто не сможет отпихнуть гиганта от автомобильного пирога. Касаткины — мелочевка, которую стоит сожрать, чтобы не беспокоиться за тылы. Металлургия, крупное машиностроение, железнодорожное и авиастроение, двигатели с магическими накопителями для машин, самолетов, кораблей, военной техники — вот те корни, которые питают аристократические кланы и не дают им развалиться, размазаться тонким слоем по обществу. Пусть и силен император, но против такой махины не полезет. Даже имея контрольный пакет акций в стратегических сегментах.
Он еще не знал, что в недрах Министерства императорского двора уже заворочались шестеренки, продвигая постановление Его Императорского Величества о присвоении почетного звания поставщика Двора Назарову Никите. Один из сегментов военных поставок плавно ускользнул из рук предприимчивого барона. Спецзаказ для службы охраны дворца, личной гвардии и для Военной Коллегии уже получил почетный знак.
— Мои люди особенно отмечают способ принятия клятвы. Сначала все дворяне, пошедшие под руку Назарова, приносят клятву на малом Алтаре. Магический обряд связывает хозяина и слугу намертво, пока она не будет снята обоими по обоюдному согласию. Нарушение клятвы грозит тяжелыми последствиями для отступника, — Романов нервно почесал переносицу отросшим на мизинце ногтем. — После того, как все роды присягнули клану Назаровых, пришел черед мирян. Все поголовно кроме детей до четырнадцати лет приняли обряд над Алтарем.
— Магический обряд? — вздернул брови Абрамов и фыркнул. — Чем это грозит нам? Почему вы так внимательны к этому факту? Ну, захотел потешить свое самолюбие мальчишка, да ради Богов! Наши предки тоже баловались подобными вещами, но потом все заменили жесткие контракты. И смерть нарушителя клятвы от обычной пули, поверьте, ничуть не краше магической кары!
— Все-таки, Петр Дмитриевич, ты чем-то сегодня раздосадован, — покачал головой Балахнин. — Ты еще самого интересного не слышал.
— Наказание за похищение ребенка, когда половину Бухары чуть не стер? — хмыкнул Абрамов. Вот уж поистине, его нельзя было ничем удивить. — Согласен, правильно поступил. За такие вещи города стирали в каменную крошку. Здесь Никитка молодец. Уважаю.
— А ты слышал, дорогой барон, что случилось потом? — усмехнулся князь Балахнин. — С теми, кто планировал операцию? В Риме сгорела цитадель Папской Инквизиции. Полыхнула жарким пламенем. До сих пор Ватикан икает.
— Назаров руку приложил? — оживился Абрамов. — Ну-ка, поведайте, как ему удалось?
— Мои кроты нашептали, что акцию возмездия планировали в штабе Внешней разведки. Причем, заметили там нашего молодого героя, — Балахнин опрокинул в себя остатки бренди, плескавшегося в бокале. — Нет, он не покидал Россию. Но встречался с… кем? Угадаешь с трех раз, Петр Дмитриевич?
— Видимо, меня в то время не было в Петербурге, — хмыкнул Абрамов. — Ей-богу, княже, как дети малые! Чего веселитесь-то? Ну… С императором? Нет, конечно, чего это я глупости говорю. С кем-то из глав кланов? Опять нет? Ладно, сдаюсь. Нет у меня вариантов.
— С Зубовой Ларисой. То есть с Троекуровой, конечно, — Балахнин цепко взглянул на барона. — Чуешь, откуда ветерок дует?