, Голубцове[116] и Лебедеве[117]. Я говорил, что они очень хорошо по-русски знали и хорошо переводили. Первый тот некто сказал на то: «однако ж они все одной вить смертью умерли, то есть спились». Тут, тотчас оборотясь ко мне, изволил говорить великий князь: вот слышишь ли, вить это не ложь, я думаю? Я отвечал, что коротко их не знал, и о кончине их не известен, и что и того не знаю, почему и тот господин такие подробности мог ведать. После стола порезвясь его высочество изволил сесть учиться. Потом пошли на маскарад со всем маленьким нашим прибором… С маскараду пришли мы в девятом часу в начале. Его высочество очень гневным изволил себя против меня оказывать. А проступки своей истинно никакой не знаю.
2 ноября. Прежде нежели успеть еще я войтить к его высочеству, изволил он прибежать ко мне и, бросясь на шею и целуя меня, говорил: прости меня, голубчик, я перед тобой виноват; вперед никогда уже ссориться не буду, вот тебе рука моя. Я расцеловал ручку его высочества и по некоторым изъяснениям — поставивши твердый мир, пошел за ним чай пить. За чаем разговаривали мы между прочим о Рестовой французской грамматике[118], также о Ломоносовой русской. Тут рассказывал я его высочеству о падежах, как все они по-русски называются и что который падеж значит. За обуванием прочел я его высочеству из вольтеровой истории о государе Петре Великом два места. Первое, где Вольтер говорил, что Карл XII достоин был в армии Петра Великого первым солдатом; другое место, где Вольтер рассуждает, что надобно, чтобы Россия еще имела Петров Великих, дабы все в ней заведения приведены были к совершенству и она порядочно выстроенными городами и людством жителей так бы изобиловала, как прочие европейские государства. Как первое место прочел я, то сказать изволил его высочество: «Вить этта-то льстит он». На сие отвечал я, что Вольтер то же почти самое и в истории своей о Карле XII упоминает, где бы, конечно, государю Петру Великому не стал ласкательствовать. В другом месте прочитав рассуждение Вольтерово, говорил я, что это и до его высочества касается, что для чего ему не быть в числе великих государей, что способы все к тому имеет и прочее. Потом подробно рассуждал я, как его высочеству поступать надобно, чтобы заслужить истинную славу и будущих родов благодарностью и почтение. Я весьма доволен был вниманием, с каким его высочество слушать меня изволил. Потом о многом шутить со мною изволил и все утро чрезвычайно был ласков. Изволил читать вчерашнюю комическую оперу. Потом сел учиться. После учения точил его высочество. Никита Иванович приказал сегодня конфисковать часы у государя великого князя для того, что часто изволил смотреть на них и время очень аккуратно меряет. Еще его превосходительство приказал, чтоб его высочество из славных французских трагических авторов некоторые места наизусть выучивал, где заключаются хорошие сентенции. Сие сегодня ж и зачато после послеобеденного учения…
Un roi sage, ainsi Dieu l’a prononcé lui-même,
Sur la richesse et l’or ne met point son appui…[119]
За ужином изволил его высочество с приятностию вспоминать и разговаривать о житье московском.
6 ноября. Его высочество изволил встать в семь часов. Одевшись сел за свои учения, по окончании которых принес его превосходительство Никита Иванович поднесенную итальянцем Маджи шляпу, выложенную вместо позумента новоманерным из стеклянных ниток сплетенным кружевом. Велели вынесть ее в казенную. Я все руки переколол себе стеклами… После позабавясь Е. В-во изволил сесть учиться. У меня очень хорошо учился. В физике сегодня гораздо нехорошо вышло. После разговаривая со мною изволил его высочество поглядеть в окошко, и как на дворе подмерзло и дороги были весьма шероховаты и несколько прикрыты снегом, то изволил сказать мне: «Пожалуй, посмотри, дорога-та теперь совсем а ла грек (узор в шитье, выдуманный недавно в Париже и употребляемый и северными нашими петиметрами)». В это ж время между разговоров был мне случай донести его высочеству, что в кунсткамере хранится по указу государя Петра Великого деревянный глобус, сделанный в тогдашнее время русским мастером; и что хотя по тогдашнему ученичеству и не весьма чисто выработан, однако блаженныя памяти государь говоря, что ему-то мило, что свой делал, приказал поставить глобус в кунсткамеру, расцеловал мастера и пожаловал ему на век пропитание. Так великий государь ободрял своих подданных! Потом точил его высочество и со мною кое о чем шутить изволил. Часу в седьмом изволил пойтить к государыне. Ее величество изволила быть в самых внутренних своих покоях и в билиардную выходить не изволила. Чрез полчаса времени возвратился государь к себе. Изволил сесть со мною и сказать: «Пишем, братец, что-нибудь покамест до ужина». Я велел подать чернильницу и бумаги, и вот что мы писали:
Я смысл и остроту всему предпочитаю,
На свете прелестей нет больше для меня.
Тебя, любезная! За то я обожаю,
Что блещешь, остроту с красой соединя.
Захотелось его высочеству написать и шуточную речь, которою б мог он турецкому посланнику ответствовать вместо настоящей, если б имел он у него аудиенцию (хотя посланник ничего по-русски не умеет), и сочинили мы следующую:
«Господин Посланник!
Понеже вы видом козлу, нравом медведю, а умом барану уподобляетесь, ради того повелел я всем оным животным, собрався в конференцию, дать вам аудиенцию. После того получите вы визы от всех лошадей и быков здешнего столичного города. Теперь милости просим вон».
Севши за стол, разговаривали мы между прочим, как дурна красота без разума и как напротив того она усугубляется и отчасу более к себе привлекает, ежели при ней есть разум. Упоминали при том о некоторых и имя…
7 ноября. Между прочим доносил я государю о самом последнем путешествии блаженной памяти его прадедушки. 1724 года в октябре месяце поехал покойный монарх из Петербурга водою в Старую Русу для осмотрения и расположения там вновь бассейнов с соленой водой, в коей бы хранить пригоняемый из Казани дубовый лес для строения корабельного; возвратился… в конце ноября месяца того ж года, следовательно, месяца за два до своей кончины. «Так, — продолжал я, — бесценная жизнь вечной славы достойного государя составлена была из беспрерывных трудов и подвигов к пользе и прославлению любезного отечества!» Великий князь, с примечанием слушая, изволил тут сказать: «И подлинно, братец, ведь это правда».
11 ноября. Государь изволил проснуться в семь часов. Одевшись, сел за свои ученья. По окончании ученья изволил читать древнюю Ролленову[120] историю в подлиннике. Как, читаючи ее, ненарочно два слипшиеся листа вдруг перекинул, то изволил сказать: «Сказывают, что так-то некогда дьякон, читаючи Св. Писание, два листа вдруг перекинул и, не приметя того, сряду читал: сотвори же Господь Еву из ребра Адамова и… помази ее смолою». Английский пастор г. Демареск в это время был у нас и обещался заказать для его высочества вырезать при академии на дощечках ландкарты, так как те вырезаны, которые он поднес государю прошлого году. Великий князь весьма много забавляться изволил простым обхожденьем и ухватками г. Демареска. Потом изволил пойтить со мною в опочивальню. Сел я в креслы, и его высочество, севши подле меня, до самого обеда изволил разговаривать со мною кое о каких анекдотах. Сели за стол… Его превосходительство Никита Иванович… рассказывал… как блаженныя памяти государь Петр Великий калмыцкому хану Аюке[121] подарил карету, то хан принимал у себя в карете сидя послов других окрестных владельцев. Наконец изломалось что-то у кареты, и Аюка-хан отправил ее и при ней посольство к государю, чтобы приказал починить ее. Разговаривая вообще о каретах, упоминали, что во Франции при Генрихе IV их совсем почти не было. Никита Иванович изволил говорить, что при государыне Анне Иоанновне весьма редкие и самые только знатнейшие ездили в каретах, прочие в англинских половинчатых колясках, и молодые люди по большей части верхом; что государь Петр Великий весьма часто сам в одноколке езжать изволил. Его высочество очень был весел и замысловато шутить изволил. Разговорились о вотчинах графа А. С. Строганова и о принадлежащих ему городах на Чусовой. Никита Иванович изволил говорить, что деды Александра Сергеича и он сам, может быть, лучше бы сделали и больше прибыли имели, если бы, подражая примеру Демидовых, за титулами и за придворными честьми не столько гонялись. Я не знаю, приятно ли было такое раздробление обстоятельств графу А. С. Спорил он против мнения его превосходительства Никиты Ивановича не мало… Ввечеру изволил государь быть в комедии. Комедия была французская: «Le Philosophe marié»[122]; балет г. Нейвиля «La jalousie villageoise»[123]; вместо маленькой пьесы комическая опера: «Молошница»[124]. Великому князю все зрелище весьма полюбилось. В большой пьесе не понравилась только комедиянка Вальвильша[125]. Когда она ни выйдет, изволил морщиться и, презрительный вид делая, говорил: «Какая это несносная харя; она ходить совсем не умеет. Очень похожа на верблюда: не фыркнула бы оборотясь сюда на нас…» Балет его высочеству чрезвычайно был угоден. Изволил говорить, что у него руки свербят, хлопать хочется, и что ежели б государыни не было, от бы он во все время прохлопал. Балет был совсем нового вкусу и гораздо не дурен. Возвратясь к себе, изволил его высочество кушать в опочивальне за маленьким столиком. Я тут же ужинал. Разговорились между прочим о комических операх, потом о разборе и о вкусе…