Поэтому на всех троих, в том числе и на руаде, были разъёмные браслеты в виде двух громоздких толстых пластин. Одна из них была, условно говоря, боевой панелью защиты и нападения, а вторая — панелью измерительной. Вообще-то все было гораздо сложнее, но Стерко не был ни учёным, ни инженером, и такая простейшая классификация его по своей сути устраивала. Боевая панель воспринимала и посылала импульсы, а измерительная — регистрировала внешние воздействия и преобразовывала внутренние силовые поля существа, носящего браслет.
Использование силовых браслетов хаварров было сродни изощренному боевому искусству. Тут не помогли бы ни хорошая физическая форма, ни гора непробиваемых мускулов, ни древние приёмы рукопашного боя, имеющиеся, как правило, у всякой расы.
Применение браслета хаварров никак не пересекалось ни с чем из упомянутого. Это было совершенно особое оружие, и настоящим профессионалам оно заменяло все прочие.
Понять детали было нелегко, но азы были весьма прозрачны. Главное, что требовалось при пользовании браслетом: быстрота принятия решений и чёткое умение владеть своими эмоциями. В автоматическом боевом режиме браслет стремительно реагировал на первый же эмоциональный порыв. Поэтому Стерко отдал распоряжение вовсе заглушить боевые режимы во избежание неприятностей. Браслеты работали все две недели исключительно в мирных, исследовательских целях. А точнее — все трое: хаварр, руад и женщина тщательно и методично вгрызались в суть проблемы, имя которой было Андрей Качурин.
Сам Стерко до сегодняшнего дня наблюдал со стороны и не приближался к Андрею Качурину на расстояние, позволяющее сделать особо глубокие и тщательные промеры. Сегодня это, наконец, ему удалось. И сейчас самое время настало просмотреть результаты да сравнить их с тем, что принёс с собой Л'Шасс, оказавшийся на редкость пронырливым парнишкой.
Руад проводил со своими напарниками мало времени. Как и предполагал Лэри, из него получился отличный внешний наблюдатель.
Конечно, близко к объектам наблюдения руад не подходил, поэтому до сегодняшнего дня замеров Л'Шасс тоже не делал.
— Что ж, сейчас посмотрим, что тебе удалось выкопать, — проговорил Стерко, когда пластины браслета щёлкнули и отвалились с руки Л'Шасса.
Л'Шасс потёр примятые перья, почесал руку и с готовностью принялся помогать Стерко освобождаться от его браслета.
Все трое склонились над распластанными на столике пластинами двух браслетов, лежащих экранами вверх. Стерко настроил их синхронно и включил цветовую развёртку последних замеров.
По обоим экранам поплыли цветные волны. Последовательность смены спектра была одна и та же: вполне естественная для человека со стандартной биополярной организацией. Только на браслете Стерко колебания шли с амплитудой едва ли не втрое большей, чем на браслете Л'Шасса.
— Надо же, как он сильно гневался, когда давал вам, защитник, по физиономии, — с усмешкой отметила Йолли.
Браслет Стерко закончил развёртку, а на экране руада вдруг вспыхнула широкая фиолетовая полоса и через пару секунд погасла.
— Что это было? — спокойно спросил Стерко. — Внешняя помеха?
— На критическом расстоянии от нас никого не было, — покачал головой руад. — Я ручаюсь. Рядом со мной были только Качурины.
— Это точно?
— Я бескрылый, но всё же не слепой! — руад обиженно встопорщил перья на затылке.
— Тогда что же это? — Стерко включил повторный прогон, и снова в самом конце развёртки вспыхнул густой фиолетовый цвет.
— Не знаю, — пожал плечами Л'Шасс. — Толкование цветовых развёрток — не моя специализация.
— Это может быть либо наложение нескольких несинхронных полей, либо… — Стерко поднял голову и взглянул на женщину. — Йолли, а ты знаешь, что это означает?
Она закусила губы, а потом осторожно ответила:
— Второй вариант трактовки: это проникающее поле. Но откуда бы ему взяться? Я думаю, что Л'Шасс просто не заметил, что кроме Качуриных кто-то ещё оказался в радиусе замера. Возникло наложение. Я думаю, что это помеха, потому что ничем другим это больше не может быть.
— А я так не думаю, потому что там больше никого не было, — повторил руад, хотя и не очень уверенно.
— Ну, как никого, — пожала плечами Йолли. — Я там была.
— Тебя я учитывал. Ты в зону не попала, — упрямо возразил руад, но потом вздохнул. — Конечно, мне пришлось немного маневрировать настройкой, чтобы Игорь Качурин не очень сильно повлиял на замеряемый поток. Может быть, я нечаянно сбил настройку. Через этот толстый балахон трудно справляться с кнопками браслета…
— Неточная настройка не даёт имитацию проникающего поля! — рявкнул Стерко, которому надоели сбивчивые оправдания Л'Шасса.
— Орать-то зачем? — проворчала Йолли.
— Когда я проводил измерения, я был уверен в чистоте замеров, — печально заключил руад. — Теперь не знаю, что и подумать. Решайте сами, защитник, что это такое.
Йолли с презрением покосилась на руада и решительно сказала:
— В любом случае, что бы это ни было, это не проникающее поле. У Андрея Качурина нет проникающего поля. Он ещё не посвящён.
— В истории департамента бывали случаи, когда у непосвящённых наследников вершителя обнаруживалось проникающее поле, — произнёс Стерко. — Они описаны довольно подробно, но доступны в строго засекреченной части архива, поэтому вы не в курсе. Думаю, наш случай из этой серии. Фиолетовая полоса слишком интенсивна, чтобы быть наложением помех ли сбоем настройки. Мы знаем, что Качурин — кровный сын Великого Вершителя. Так что это — именно проникающее поле. То, что Андрей Качурин пока не умеет им управлять, не умаляет опасности ситуации.
Его напарники помалкивали, хотя на их лицах читался протест.
Стерко поднял руку и заявил приказным тоном:
— Будем исходить из худшего. Это был проблеск проникающего поля. Я не имею права думать иначе, и я надеюсь, что вы понимаете, насколько это усложняет нашу с вами задачу.
Несомненно, Лэри знал, что говорил, когда расписывал Стерко огромную важность и неотложность поручения. Теперь Стерко и сам видел, что пускать дело на самотёк нельзя. В идеале, конечно, этого парня следовало бы просто уничтожить ещё в нынешнем его «невинном» состоянии. Нет наследника — нет и проблемы. Если тянуть время, то постепенно можно влипнуть в очень серьёзное противоборство… Словом, если бы Стерко был сам себе хозяин, он бы просто прикончил Качурина, а Лэри объяснил, что это получилось случайно. Но кучерявый наглец был теперь твёрдой валютой, на которую можно выкупить детей.
Стерко пытался собрать мысли и выбрать из множества заманчивых путей один, наиболее пригодный.
— Ну и чем же это осложняет нашу задачу? Признаться, защитник, я не совсем понимаю, — прошелестел руад.
— У меня была поначалу мысль, не торопясь, терпеливо подобраться к Качурину и спокойно, по штатному регламенту доставить его к Лэри. Но… — Стерко постарался совершенно убрать раздражение. — … если мы имеем дело с уже явным живым проникающим полем, нам придётся резко изменить тактику. Я считаю, что пришла пора применить силу.
— Силу? — фыркнула Йолли и, отвернувшись, покачала головой. — Нагрянем к Качуриным домой, закатаем их в ковры и вывезем в метро поездом в двадцать три сорок? Стерко, у вас с головой все в порядке?
Но Стерко было уже не сбить с толку хамством.
— Помолчите! — приказал он. — Я буду сам принимать решения о дальнейших действиях.
Зазвонил телефон.
Стерко торопливо защёлкнул обратно браслет, ощутил плотное прилегание тяжёлых пластин и вынул трубку.
— Слушаю…
— Приветствую тебя, мой доблестный защитник, — возвестил голос Миорка. — Как поживаешь?
— Неплохо, — сдержанно ответил Стерко. Рядом были его напарники, и Стерко заволновался, достаточно ли спокойно звучит его голос. Миорк за две недели ни разу не побеспокоил Стерко. Видимо, давал срок разобраться в ситуации.
— Ты можешь разговаривать со мной открыто? — поинтересовался Миорк.
— Увы, нет, — отозвался Стерко, наблюдая за напарниками.
— Что ж, тогда тебе придётся молчать и слушать всё, что я тебе скажу. Запоминай хорошенько. От этого будет зависеть многое, в том числе жизнь твоих щенков. Они, кстати, ещё живы, но, может быть, жалеют об этом. Итак, ты слушаешь?
— Да, конечно, — Стерко переложил трубку к другому уху. — Очень внимательно слушаю…
— Браво, защитник, какая выдержка! — восхитился вершитель. — Давай к делу. Я догадываюсь, какой план действий предложил тебе твой босс, но я думаю, ты уяснил, что мой братец-человек должен поскорее оказаться у меня. Сроки я небе не устанавливаю, знай лишь только, что чем быстрее ты справишься с заданием, тем больше шансов останется у твоих детей. И не надейся, кстати, что майр Лэри отыщет их… Итак, ты должен забрать Качурина ко мне в Беспределье. Там есть такое симпатичное местечко — Долина Ветров. Знаешь?
— Знаю, — согласился Стерко, и мурашки побежали у него по спине. Бывал он в том симпатичном местечке и, покидая его, зарёкся возвращаться.
— В этой самой Долине Ветров я тебя встречу и, кто знает, возможно, твои труды будут вознаграждены… Есть вопросы?
— Нет.
— Похвально. Не хочется снова стращать тебя, доблестный хаварр, но предупреждаю, что игры со мной кончаются обычно плохо. Уяснил?
— Да, — вздохнул Стерко.
Он сбросил звонок и взглянул на своих напарников.
Те обсуждали что-то своё и не обратили на звонок никакого внимания.
— Значит, так, ребята… — начал Стерко, и они оба повернулись к нему. — Я начинаю действовать. Вы оба мне больше не нужны и можете прямо сейчас возвращаться в департамент.
Руад оторопело взглянул на женщину и покачал головой:
— Это против правил, защитник. План разработан в расчёте на нас троих, и мы не можем оставить вас одного!
— Вы помогли мне проработать детали, но больше вы мне не нужны. Лэри уломал меня воспользоваться вашей помощью, но есть черта, за которой вы становитесь обузой, ребята! Не потому, что вы растяпы и новички. Я убедился, что кое-что вы можете, и я вам доверяю. Просто я — одиночка, я это вам уже говорил. Дальше мне будет легче одному, — отрезал Стерко. — Ну а если ваша совесть почему-то неспокойна, вернитесь в департамент и нажалуйтесь Лэри, что я избавился от вас. Валите все на меня, а с Лэри я потом сам разберусь!