– Что это за язык? – шепотом спросила меня Лета.
– Гоблинский, – без малейшей иронии ответил я.
В ответ сестрица, хмыкнув, шутливо стукнула меня кулаком в плечо. В этот момент зазвучал Максин бас:
– Да не нужен никакой поводок! Я, может, и рад бы был, чтоб эта зараза потерялась. Так ведь нет. Обязательно появится, да еще приволочет что-то уж совсем неожиданное!
– Пора, – шепнула Лета и, толкнув створ ворот, с улыбкой вступила во двор,
– М-да… забавное у тебя мнение о своем песике, – сказала она в полный голос,– хотя и оправданное. Действительно приволок нечто неожиданное – меня!
Я выглянул из-за ее спины, полюбоваться на окаменелых троллей… точнее тролля с гоблином. Прямо как у Толкиена: увидели солнышко и сдвинуться уже не смогли. Я мельком глянул на наслаждавшуюся моментом сестрицу. Пожалуй, ее улыбка сверкала ярче солнца.
Первым отмер, Юрий Рафаилович.
– А Мастер-Эльф с супругой пожаловали… – сказал он, включая свою фирменную улыбку.
Летины брови взлетели вверх. Она посмотрела на меня, испуганного таким приветствием, потом на тяжело вздохнувшего Макса, после чего очень ровным голосом ответила:
– Я бы предпочитала, чтоб вы меня считали его сестрой. Во всяком случае, пока.
– Я знаю, – примирительным голосом сказал старик, не уменьшая свою лучезарность, – Эта было сказано как бы в отместку за ваше сверхэффектное появление. Возможно не самый мой лучший поступок в жизни, но у меня, как и у любого человека есть слабости, и я не сдержался. Рад, что вы не приняли мои слова близко к сердцу. Позвольте представиться,– он одернул надетый поверх свитера пиджак,– Юрий Рафаилович – дед вот этого…– легкий кивок в сторону мрачнеющего Макса,– молодого человека.
– Очень приятно. Колетта. Хотя я предпочитаю просто Лета, – ответила сестрица возвращая улыбку на лицо.
– Жаль, мне кажется, Колетта вам очень подходит. Придает, знаете ли, какую-то необычность, я бы даже сказал, забытую аристократичность… Хотя с другой стороны, глядя на ваши одеяния нужно признать, что и уменьшенный вариант вам тоже очень идет. Вы прямо как лесной дух лета.
Моя старшАя прямо расцвела под его речами. Похоже, она видела в собеседнике, не жуткую страхолюдину, а галантного кавалера… в возрасте. Видимо, стоило всерьез задуматься над советом, почаще упражняться в комплементах.
СтаршАя тем временем подошла поближе к деду:
– Спасибо за ваши слова, – ответила она, – но скажите, почему вы назвали моего брата Мастер-Эльфом?
– Это я его так прозвал, – поспешил вмешаться Макс, – за его э… внешний вид и любовь к розыгрышам…
– …в которых я мастер, – добавил я.
– Понятно, – чуть растянуто произнесла Лета, бросая в мою сторону усмешку, и снова обратилась к деду, – А скажите, пожалуйста, Юрий Рафаилович, что это за место? Я понимаю, что лезу не в свое дело, – мы с Максом невольно переглянулись, – но уж больно необычная архитектура у этого строения.
– Вы совершенно правы, – дед подошел к двери, вынимая из кармана связку ключей – На самом деле это была церковь. Но она стояла долгие годы заброшенной, поскольку, как говорили, в ней поселился дьявол.
Дверь со скрипом отворилась, открыв взорам проход в густую черноту, на фоне которой его высокая сухощавая фигура выглядела весьма зловеще.
– Вы так это сказали, словно вы и есть этот дьявол…
– В какой-то степени так оно и есть, милая девушка, – старик, запустив руку в черноту, щелкнул выключателем, мгновенно развеяв темноту желтоватым электрическим светом, – Я тут сторожем подрабатываю. Желаете посмотреть?
Лета пожелала. За ней следом вбежала Гыкуку. Макс, покачав головой, прежде чем входить, сходил и запер изнутри ворота. Я тоже не стал спешить, а подождал друга, и уже следом за ним вошел в довольно замызганное просторное помещение.
– До недавнего времени здесь была небольшая типография, – произнес Юрий Рафаилович, – но она переехала в новый корпус.
– А что вы здесь делаете? – с легким напряжением в голосе спросила Лета.
– Мы, – снова улыбнулся дед, – в некотором роде пользуемся моим служебным положением. Видите ли, у моего внука весьма неплохой голос, а здесь прекрасная акустика…
– Так он поет? – с любопытством спросила Лета, уставившись огромными глазами на Макса, быстро меняющего цвет лица с красного на бледно-зеленый.
– Дед, не надо, а? – выстонал он, но тот не обратил на него ни малейшего внимания.
– Нет, он не поет. Ему в силу его возраста нельзя сильно нагружать связки, но вот специальные упражнения делать можно… Даже нужно.
– Как интересно! – восторженно прощебетала Лета, – А можно послушать?
– Конечно! – радостно ответила страхолюдина одновременно с Максиным "Ни за что!"
Юрий Рафаилович повернулся к внуку:
– Хочу напомнить, что вы дали слово… – начал было он, но его перебила моя старшАя, решив взять уговоры в свои руки:
– Ой, зачем же так строго. Макс, я понимаю, что мое с Анджи присутствие как-то сбивает тебя, – заговорила она нежным голосом, подходя к моему однокласснику, – но пожалуйста, пойми. Это так удивительно увидеть знакомого тебе человека в совершенно новом свете. Я очень прошу. Очень-очень. Мы никому не скажем!
– Нет. Это дурацкое, глупое упражнение. Я сказал нет, – почти твердым голосом заявил Макс, снова меняя окраску. Однако сестрица уже уловила слабину и стала давить на него своими "пожалуйста".
– Говорю же. Оно дурацкое! – сопротивлялся Макс, – В нем ничего интересного нет!
– Мне интересно,– настойчиво парировала сестра .
– Не понравится…
– Если ты сделаешь его для меня, – глядя ему в глаза произнесла Лета, – оно мне понравится.
– Ну, хорошо, – сдался Монстр, с совершенно неописуемой окраской лица, – Слушай…
– Не так! Не так! – встрял дед, – встань, пожалуйста, сюда – он оттащил Макса за рукав в какую-то только ему известную точку, – А мы встанем здесь… – нас сдвинули в середину, – Можно ваш шест одолжить на минуточку… Мы готовы… Начинай.
Закрыв глаза, Макс сильно хлопнул в ладоши и загудел. Мощно и протяжно. Бывшая церковь наполнилась густым звучанием молодого баса. Казалось, стены, отражая его голос, отзывались ему, а воздух, резонируя с ним, начинал заметно дрожат.
И тут, внезапно, Летин посох, подскочив в руках деда, резко крутанулся и обрушился на мою черепушку. От удара в моих глазах завибрировал не воздух, звуки запульсировали, и предметы потеряли четкость очертаний. Сестра, метнувшись ко мне на защиту, сделала попытку обезоружить палача-страхолюда, но тот воспротивился ее действиям, и они вцепившись с разных сторон в посох, закружились в диком танце. Прервавший "пение" Макс, подскочив поближе к парочке, сграбастал деда, останавливая их вращение. Теперь трио стало соревноваться в перетягивании каната-посоха. Естественно, "спортсмены" из всех сил не блюли тишину, но отдельные слова не долетали до меня. Зато общий шумовой фон прекрасно резонировал с все еще звучащей в ушах "Максиной песенкой". Сознание "плыло". Однако несправедливость противостояния, одна против двоих, требовало вмешательства.
Старательно фокусируясь на зеленом Летином плаще, я сделал несколько шагов и, обхватив сестру за талию, включился в перетягивание. Метавшаяся под норами Гыкука, видимо, посчитав свое участие недостаточным, подпрыгнув, вцепилась зубами в посох и повисла на нем нелепым украшением. Не обращая внимания на псинку, я продолжал тянуть. Мне плохело, но я тянул. Перед глазами реальность расплывалась многомерной цветной мозаикой, и в какой-то момент стало казаться, что мы сумеем победить, только если начнем тянуть не прямо, а немного в бок. Я попробовал сдвинуться в нужном направлении. Вроде как, хорошо пошло. И тогда я изо всех сил дернул, но, не удержавшись на ногах, упал, потащив за собой Лету. А потом реальность выключилась.
*С ума тоже можно сходить вместе.*
Во-первых, я почувствовал, что очень хорошо выспался. Во-вторых, понял, что вокруг еще темно, а значит, ночь еще в свих правах, и придется заставлять себя уснуть еще раз. В-третьих, в комнате оказалось довольно прохладно, и поэтому захотелось получше укрыться тяжелым теплым одеялом. В четвертых…
"В-четвертых" оказалось довольно неприятным открытием: моим одеялом была Лета. Полностью одетая, даже в плаще.
Я толкнул ее. Она резко подняла голову и, оказавшись со мной нос к носу, быстро заморгала глазами:
– Ч-что?
– Почему ты на мне лежишь? – шепотом спросил я.
– Ч-што?
– Лежишь ты почему на мне? – повторил я чуть громче.
– А-а… – она подслеповато огляделась,– А где мы?
– Лета! Слезь с меня!
– А?.. Сейчас…
Сестра скатилась в сторону, наконец-то избавив меня от своего веса. Я с наслаждением глубоко вдохнул, но тут же поперхнулся от ее весьма громкого «Ой!».
– Что? – испуганно вскинулся я и понял, что абсолютно ничего не вижу. Даже силуэтов. И тишина.
– Лета? – мой голос трусовато дрогнул. Мгновенно устыдившись, я кашлянул, и стараясь погасить вспышку внезапного страха, с преувеличенной деловитостью спросил:
– Что там?
– Край, – в ее голосе звучало недоумение, которое тут же передалось мне.
– Край чего?
– Того, на чем мы лежим, – последовал довольно закономерный ответ, – не видно ничего, но сейчас попробую на ощупь "осмотреть".
Идея пришлась мне по вкусу и какое-то время мы исследовали наше ложе, пугая друг друга случайными прикосновениями.
– И все же где мы? – повторила свой вопрос сестрица, усаживаясь на краю нашего лежбища.
– Понятия не имею, – ответил я, пристраиваясь рядом – Ты вообще что помнишь?
– Ну, твой дружок Монстр завыл, а его придурошный дед хватил тебя палкой по голове… Кстати, как ты?
– На удивление нормально,– без какого-либо показушничества ответил я,– ничего не болит.
– Ну, хоть в этом повезло… – почти бодрым тоном отметила Лета, – Так вот, я постаралась отнять у старого садиста посох, а потом ты меня разбудил…
– Хм… Я помню примерно то же самое. Наверно это тоже неплохо… Интересно сколько сейчас времени?